Пустой человек

Ключ царапает замок, пытаясь влезть в скважину. Каждый раз одно и то же. То ли руки трясутся, то ли я всё ещё не могу привыкнуть к этой квартире. Быстро закрыв за собой замок, сажусь на мягкий пуф у вешалки и полки с обувью, кинув сумку на пол. Ко мне подходит кошка, вопросительно смотрит. Прошло уже 7 месяцев. Слёзы накатывают очередной сильной истерикой. Вой заполняет пустую квартиру, а кошка трётся о ногу. *** Раздаётся звонок. - Алло, - устало отвечаю, сидя за столом на кухне, опираясь на горячую батарею спиной. - Привет. Ну как дела? – с мамой мы теперь говорим чаще и дольше. Как будто заполняем дневник, обмениваясь новостями друг друга, если они есть. Хотя, лучше бы их не было, никогда. - Нормально, пришла с работы, сейчас вторая начнётся. А вы как там? - Да нормально, как обычно. Сегодня с тётей Наташей перебирали вещи на квартире. Я отложила тебе несколько платков. Потом выберешь себе, какие нравятся, остальное я может в церковь отнесу. В горле опять накатывает ком. Слова застревают, но ответить всё-таки нужно. - Да, хорошо. Тёте может тоже что понравится. Ещё 20 минут разговоров о чём-то бытовом и я прощаюсь. Как странно теперь стал выглядеть мой день. Когда я соглашалась на вторую работу, о чём я думала в тот момент? Возможно, убеждала себя, что я выдержу, и что так будет легче не думать. Может, так и случилось, но сейчас мыслей нет вообще ни о чём. Говорила ли я с кем-то? Нет, с чего бы. Никто из нас не говорил, все просто почувствовали то же, что и я, и смирились, ведь наши жизни идут дальше. А я всё никак не могу удалить номер из телефона. Принять сам факт оказалось слишком тяжело. Лишь вскользь при разговоре, упомянув об этом, до меня доходит весь этот ужас. Всё было терпимо. До прошлого лета. Я была у родителей до августа. Жила своей жизнью, работала, помогала. Какого числа всё стало так? Я не помню.

***

Кажется, всё началось в июле. Бабушка долго лежала в больнице из-за боли в спине. Всё было нормально, но с каждым днём ей было всё больнее. Моя мама каждый день ходила к доктору и выясняла, почему лучше не становится, на что те только пожимали плечами. В один день она упала с кровати от боли и больше встать не смогла. Мы увезли её домой. Мама переехала жить к ней, чтобы заботиться о ней: кормить, мыть, лечить. Скорые ездили каждый день, просто на проверку и выписку лекарств. Мы возили её к платным врачам, сделали ей поручни, делали упражнения, пробовали поднимать её, чтобы она пробовала вставать. Проходил месяц, и были улучшения. Она могла сесть в коляску, смеялась. Мы все обрадовались, надеялись, что самое трудное пройдено. В последний день перед отъездом была моя очередь с ней сидеть. Мы вспоминали моё детство, она в который раз рассказывала истории из своей молодости, которые я любила: о первой несчастной любви, о дедушке, которого я не застала, о её работе и необычных случаях. Я как могла смешила её, чтобы она не отчаивалась. Мне всегда было больно видеть её больной, я физически чувствовала боль, когда ей было больно, даже не зная, почему так. В последнюю нашу встречу я поцеловала её в лоб и сказала, чтобы она обязательно выздоравливала. Её волосы были как всегда очень мягкими. Она улыбнулась и помахала мне рукой с кровати.

***

Мы с братом уехали, так как заканчивалось лето. Был конец августа, у нас обоих начиналась работа. Прошло всего несколько дней с нашего отъезда. 26 августа мы сидели с ним за столом, кушали и смотрели видео, смеялись. Я помню, что был четверг, и было 3 часа дня. На телефон брата позвонила мама. Мы смотрели с ним друг на друга, ожидая, что скажет мама. Первое, что мы услышали, были всхлипы и трясущийся голос. - Лёшенька, бабушка умерла. Мы всё ещё смотрела друг другу в глаза, мы как будто не услышали вовсе, что нам было сказано. Я почувствовала, как что-то внутри меня упало. - Пиздец. Только это вырвалось у брата. - Приезжайте. Сначала было непонимание. Я смотрела на брата и не понимала, как это возможно. Я встала и начала плакать навзрыд. Брат тут же обхватил меня и не отпускал. Я всё кричала, что не понимаю ничего. Это было единственное, на что хватало воздуха в тот момент. С того дня прошло 7 месяцев, а я всё ещё плачу так же, как тогда, когда пишу это. Я собиралась написать хоть что-то все эти месяцы. А зачем, я даже не знаю. Возможно, это попытка сказать всё, что копилось, пусть и уйдёт это в пустоту. Всю дорогу на машине я не могла осознать. Просто плакала и смотрела на лес. По дороге нам позвонила вторая бабушка, по папиной линии. У нас обоих с братом были натянутые с ней отношения, она была слишком эгоистичной. И в тот момент она не упустила возможности проявить себя. - Не дождалась Галя правнуков от вас, осталась одна у вас бабушка. Брат что-то сказал ей и бросил трубку, а я возненавидела её. Вместо соболезнований, она перевела тему на себя и на долбанных правнуков. Это было в её стиле. Как только мы приехали в город, мы встретили у подъезда маму и папу. Они обняли брата, а я не могла даже подойти к подъезду. Я слышала мамин голос, видела папино лицо. Мама подошла и протянула мне чёрный платок. Такой же, как был у неё на голове. Это был единственный момент, когда я поняла, как сильно отличается чёрный цвет обычной одежды от похоронной. Это не чистый чёрный цвет, он грязный, тусклый, тяжёлый. Я возненавидела его так сильно, что хотела сжечь. Но надела на голову – так было принято. Я поднималась по пролётам ватными ногами. Прошло около 2 часов, а слёзы всё не кончались. Пройдя в квартиру, первое, что я увидела – кровать из гостиной. И бирюзовый цвет сорочки бабушки, её седые волосы на подушке. Я так хотела верить, что она просто спит. Я так и не зашла в ту комнату. Я сидела на кухне и не понимала, что происходит. Почему тётя плачет, почему на мне чёрный платок, почему моя любимая бабушка не сидит рядом со мной и не спрашивает, не голодная ли я. Нужно было пойти в церковь, заказать службу на похороны, и брат взял меня с собой, чтобы я не оставалась там. Я не верующий человек, я всегда была где-то посередине, но в тот вечер, в пустой маленькой деревянной церкви, где не было никого, кроме нас с братом и служительницы, я почувствовала какое-то успокоение. Я стояла и смотрела на иконы, не зная, что за святые на них, вдыхала запах свеч, через полные слёз глаза смотрела на очертания огня, и мне хотелось остаться там, не видя родственников, никого. Я пробыла в тот день там не долго, мы заехали в магазин, чтобы купить еды домой, так как там не было ничего, было не до этого. Есть я не могла, как и делать что-либо вообще. Мне оставили в доме родителей одну, все уехали в квартиру. Я легла на кровать и смотрела какой-то сериал, где мать потеряла своего сына, который покончил с собой. Почему-то в тот вечер мне стало легче от него, но я почти не спала. Я помню, как во второй день всё было слишком быстро. И я опять не понимала, что происходит. Утром приехали родители и брат, сказали собираться, днём уже похороны. «Уже». Подняться сразу в квартиру я не смогла. Сидела на лавочке перед подъездом. Собирались соседи, некоторые заходили в квартиру принести соболезнования. Тётя привела своего сына – моего младшего двоюродного брата. Они стояли рядом со мной, и на моих глаза тётя объясняла сыну, что его любимой бабушки больше нет. Он не до конца понял, я видела это по его глазам, но осознание пришло к нему позже. Мне стало так жаль его, ведь он меньше всех из нас знал, какой невероятной она была. Я не смогла посидеть рядом с ней в тот день. Я всё так же сидела на кухне и слушала, как стенают соседки и подруги, как тётя в тысячный раз рассказывает им, как всё было, и что произошло. 26 числа с ней сидел мой старший двоюродный брат. Как он потом рассказал своей девушке, когда напился, бабушка весь день пыталась его спровадить из квартиры под разными предлогами, но он не уходил. Когда ей стало плохо, он позвонил моей маме, пытался сделать хоть что-то, но она просто ушла, но уже у моей мамы на руках. На руках своей старшей дочери. Я не знаю, чувствовала она что-то или нет, но за несколько часов до этого она сказала моему папе, что устала мучиться, и уже хочет отдохнуть от этого. «Отмучилась», сказал мой папа. Кажется, тот день был бесконечным и слишком быстрым одновременно. Я встречала родственников на улице, слышала слова соболезнования. Никто не просил меня о чём-то. Мы сидели на кухне и пытались не плакать, вспоминая хорошее, шутя, чтобы не погрязнуть в унынии, которое так не любила наша бабушка. Она всегда была моим героем. И такой останется. Человека более сильного я не знала никогда, и уже не узнаю. Она вырастила нас всех, всем дала всё, что могла, ценой своей жизни и здоровья, столько раз терпя всё, что есть в этой жизни. Потеряла мужа и сына, слишком рано для матери, которая жила ради детей, а потом для внуков. Для зятей стала мамой, любви которой они не знали. Она была центром нашей семьи, и тот день забрал у нас сердце. У каждого из нас. Когда я шла за машиной с гробом я хотела упасть на асфальт и бить руки о него, чтобы хоть что-то заглушить эту душащую боль. Когда я подошла к гробу на кладбище в объятиях брата и дотронулась до холодной руки моей любимой бабушки я хотела закричать на весь мир, но я не могла смотреть даже на её серое лицо в красивом платке. Он бы ей очень понравился. В тот день я впервые увидела слёзы брата. И в тот день мы последний раз обнимались. Ото всех нас, кто стоял на той рыжей земле оторвали нить, связующую нас всех. Я думала после, что надеюсь, что она сейчас с сыном, по которому так сильно скучала все эти годы. Сидя за столом в кафе рядом с дедушкой, братом бабушки, я на несколько мгновений забыла, почему мы все здесь. Я оглянулась на вход и подумала, что вот-вот бабушка зайдёт и скажет, как обычно, что мы мало едим, а она так старалась, готовила. А потом я повернула голову в другую сторону, и увидела её фотографию с чёрной лентой. И во рту вкус еды был совсем не тот. 7 месяцев прошло. Я стараюсь жить, стараюсь делать вид, что всё хорошо. Но во мне такая пустота, что её не заглушить ничем. Будто ветер снёс потоком всё, что было, и осталось ничего. Я хожу, работаю, ем, но не чувствую ничего, хоть малейшей радости. 7 месяцев я смотрю на небо и чувствую, что умираю. Со мной остались только воспоминания, которые я кручу в голове неосознанно. Раньше слова о внезапности смерти до меня не долетали. Как жаль, что никому не избежать этой участи. Сейчас я думаю лишь о том, сколько времени нам осталось вместе. Родителям, брату, мне. Как и когда это случится? Что мне сделать, чтобы продлить это время? Я не знаю. Я не попрощалась с самым любимым мне человеком. Не успела ей рассказать, как люблю. Мы не успели съездить с ней в её родную деревню, как я обещала. Я помню запах её мягких волос и руки, которые сжимали мои. Я не знаю, пройдёт ли это когда-нибудь, или засядет во мне на всю мою жизнь. Я только знаю, что если у меня будет семья, я расскажу им, какой лучшей на свете была моя любимая бабушка.