***
Гилтас наблюдал за молодым эльфом, стоявшим на берегу утехинского озера Кристалмир. Близилась зима, поэтому ветер, беззаботно игравшийся с чёрными волосами эльфа, был холодным, а вблизи водоёма веяло прохладой. Однако объект наблюдения Гилтаса стоял так уже несколько минут, хотя эльфийские одежды явно не согревали его. Беседующий не видел лица юноши, но чётко мог представить его: молодое и по-эльфийски прекрасное, сейчас оно выдавало усталость, глаза смотрели куда-то вдаль, а глубоко в них таилась печаль. Гилтас тяжело вздохнул и пошёл вперёд, направляясь к юноше на берегу. Тот не обернулся, даже когда король оказался достаточно близко, чтобы быть слышимым. Гилтас встал рядом с эльфом, так и не обратившим на него внимания, и попытался заглянуть в его лицо. Он понял, что не ошибся, представляя себе его выражение и взгляд. — Принц Кайрин, — спустя несколько секунд молчания позвал Гилтас. Юноша словно очнулся. Он посмотрел на короля, и его взгляд наконец стал живее. — Ваше Величество… Прошу прощения, я вас не заметил. — Ничего страшного, принц. У меня к вам разговор, — спокойно ответил Гилтас. — Если, конечно, вы готовы говорить. Кайрин немного склонил голову. Этому сильванестийцу на вид было не больше двадцати лет. Насколько Гилтасу было известно, он был всего на пять лет старше своего покойного кузена Сильванеша. Но несмотря на свой юный возраст, Кайрин проявил себя очень хорошо. Это касалось и тех моментов, когда эльфы принимали решения, и штурма Оплота. В первом случае Кайрин доказал, что способен критически мыслить и смотреть глубже большинства эльфов, а также показал себя довольно сообразительным, предельно вежливым и не боящимся выдвигать точку зрения, отличающуюся от остальных. Во время штурма Оплота юноша зарекомендовал себя как неплохого воина, довольно смелого и собранного. Гилтас общался с Кайрином не так много: им довелось лишь раз поговорить дольше пяти минут. Тогда Кайрин рассказал правду о Сильванеше. Рассказал, что юный король влюбился в человеческую девушку, которая являлась врагом эльфов, рассказал, как эта девушка его использовала, как он лично впустил в Сильванести врагов из-за любви к Мине, рассказал, как позже Сильванеш сбежал из страны вслед за Миной. Кайрин не утаил от Гилтаса ничего, посчитав, что король имеет право знать правду. Он не скрыл и тех фактов, которые могли бы вызвать у Гилтаса негодование или отбить желание спасать кузена. Кайрин не осуждал и не оправдывал Сильванеша в разговоре с королём. Он говорил, как есть, выглядя при этом печально, но стараясь сохранять спокойствие. Сильванеш ступил на родную землю лишь в тридцать лет, что соответствовало восемнадцати человеческим годам. Сильванестийцы приняли его с радостью. Они ликовали от мысли, что истинный король вернулся. Пока Сильванеш находился в бегах, как и его изгнанные родители, многие эльфы хотели видеть Кайрина, единственного истинного наследника Лорака Каладона, новым Беседующим-со-Звёздами, однако юноша отказался от трона, заявив, что эльфы должны дождаться возвращения его кузена, который по праву являлся королём их страны. И когда это произошло, когда истинный правитель вернулся, Кайрин был искренне рад и сразу подружился с Сильванешем. Будучи почти ровесниками, они неплохо ладили, обрадованные, что обрели друг друга, — как оказалось, они оба хотели бы иметь брата или сестру, но никому из них не повезло. В итоге кузены начали общаться так, будто были родными. Кайрин всегда был на стороне двоюродного брата, за что Сильванеш был действительно благодарен. Сильванестийцы души не чаяли в новом короле, но лишь Кайрин любил его как человека. И сейчас, после похорон Сильванеша, Гилтас видел, как переживал Кайрин смерть кузена. Он не замечал, чтобы юноша плакал при других эльфах или даже на похоронах, но знал, что, стоило Кайрину в тот день остаться одному, как горячие слёзы неумолимо побежали по его щекам. И Гилтас не ошибался. Также Кайрин довольно сильно похудел, стал более молчаливым и всегда выглядел грустным. Но несмотря на это, он очень старался быть рядом с убитой горем Эльханой и помогать сильванестийцам, всячески поддерживая их. Гилтас, и так проникшийся уважением к юному эльфу, даже посчитал, что в чём-то они похожи. Учитывая всё это, король считал себя обязанным спросить, готов ли Кайрин разговаривать, хотя знал, какой ответ получит. — Всё в порядке, Ваше Величество. Я вас слушаю. Гилтас вздохнул и вытащил из кармана широких одежд яблоко. Не так давно в Утехе собрали урожай, и этих фруктов на прилавках было хоть отбавляй. — Для начала, прошу вас, съешьте это. Эльхана рассказала мне, что вы почти не едите. Так нельзя, принц. Возьмите, — король протянул яблоко собеседнику. Кайрин принял его, но, казалось, только из вежливости. — Знаю, это не может заменить вам эльфийские фрукты, — продолжил Гилтас. — Но когда я жил среди людей, я очень даже любил яблоки. Кроме того, альтернативных вариантов в данный момент не так много. — Благодарю вас, Ваше Величество. Но вам не нужно беспокоиться обо мне, — Кайрин немного поклонился. — А я беспокоюсь. Не меньше, чем за любого другого эльфа. — Но почему-то именно ко мне вы пришли. Так о чём вы хотели поговорить? Гилтас посмотрел куда-то вдаль. — Почему у сильванестийцев нет своего кандидата? — наконец прозвучал вопрос. Король заметил, как его собеседник кивнул. Но не Гилтасу, а, казалось, собственным мыслям. «Скорее всего он заведомо знал, что я приду с этим разговором», — догадался Гилтас. Совсем недавно Главы Семейств Сильванести, Талас-Энтиа Квалинести, лорды обеих стран, Эльхана и Гилтас собрались вместе, чтобы обсудить важный вопрос: кто теперь будет править объединившимися народами. Именно на этом собрании Эльхана Звёздный Ветер отказалась от трона, решив, что после смерти сына не сможет больше править. Она выдвинула в кандидаты Гилтаса, сказав, что он не менее достойный правитель, чем она сама. Квалинестийцы с радостью приветствовали эту идею, сильванестийцы же насупились: они всегда были более надменным народом, чем их собратья, так что не могли просто смириться с тем, что их правителем будет полукровка. Кроме того, жена Гилтаса являлась эльфом Каганести, что не очень-то устраивало даже многих квалинестийцев. Молодой король стоял посреди множества эльфов, ловя преданные взгляды своих соотечественников и недовольные — сильванестийцев. Через какое-то время начался бурный спор двух народов, что сильно напрягало и подавляло Гилтаса: он был рад, что Квалинести и Сильванести наконец объединились, но подобные споры напоминали ему, что до настоящего единства эльфам ещё далеко. Тут один из членов Талас-Энтиа выступил вперёд и спросил: — Кого же хотят видеть на троне сильванестийцы? Никто из Глав Семейств не отвечал довольно долгое время. А когда ответ прозвучал, он поверг Гилтаса в шок. — У нас нет кандидата. Гилтас на несколько секунд замер. Шум, создаваемый советом, теперь был где-то далеко. Король непонимающе взглянул на Эльхану, которая спокойно взирала на него, будто всё происходящее и не могло сложиться иначе. Но Гилтас так не считал. Он был уверен, что сейчас из толпы в качестве кандидата Сильванести выйдет Кайрин Каладон, но, оглядевшись, понял, что его в принципе нет рядом. Гилтас потратил не один час на переживания о том, что каждый народ будет стоять на своём и в итоге конфликт снова жестоко разделит эльфов надвое. Но даже если они останутся единым народом, другой проблемы было не избежать. Король зауважал Кайрина за то недолгое время, что они были знакомы, и совершенно не хотел бороться с ним за власть. Но с другой стороны, Гилтас видел в юном эльфе решение их проблемы. Сам он мог подобно Эльхане отказаться от трона, уступив его Кайрину. Пусть он бы потерял уважение эльфов, но они остались бы одним народом и ими бы правил вполне достойный король. По крайней мере, Гилтас надеялся, что Кайрин способен стать таковым. Он знал, что Эльхана откажется от трона, они говорили об этом. Слишком много времени Гилтас израсходовал на размышления о том, что случится, если Кайрин будет кандидатом, слишком много нервов потратил, переживая за будущее, поджидающее эльфов в этом случае. И сейчас, узнав, что у Сильванести нет кандидата, был крайне удивлён. Кайрин не пришёл на то собрание. И именно об этом хотел поговорить Гилтас. — Мне предлагали стать Беседующим-с-Солнцами-и-Звёздами. Я отказался от трона, — спокойно ответил Кайрин. — Это я уже понял. Хочу знать почему. Сильванестиец замолчал, тяжело вздохнув. Кажется, он собирался с мыслями. Гилтас не торопил его, терпеливо ожидая ответа. — По той же причине, что и Эльхана, — наконец произнёс Кайрин. — Такой ответ вас устроит? «После смерти моего сына, я боюсь, что больше не смогу управлять эльфами», — сказала Эльхана Звёздный Ветер на собрании. — Если вы не хотите говорить правду, — ответил Гилтас, — то да, устроит. Но вам стоит знать: я никогда не поверю, что это единственная причина. Кайрин немного склонил голову. Король уже собирался уйти, думая, что разговор окончен, но тут юноша снова заговорил: — Если бы я стал королём, чувствовал бы себя узурпатором. — Но вы бы им не являлись, принц, — возразил Гилтас. — После смерти нашего кузена и отказа Эльханы от управления эльфами мы с вами получили равные права на трон обоих королевств. — Да, вы правы, — кивнул Кайрин. — Но когда мы с Сильваном только познакомились, он думал, что я ему завидую и мечтаю занять его место и что, как только он умрёт, я стану королём. Если я сейчас буду править, то это будто бы подтвердит его слова. Это лишь мои чувства, не имеющие ничего общего с доводами разума, Ваше Величество, так что вы не обязаны понимать меня. — Но, думаю, я понимаю, — мягко сказал Гилтас. — Понимаю так же хорошо, как и то, что это всё же не единственная причина. — И здесь вы тоже правы, — признался Кайрин. — Так вы объясните? Юноша тяжело вздохнул и окинул короля изучающим взглядом, будто раздумывая, стоит ли делиться своими мыслями. Наконец кивнув самому себе, очевидно, придя к решению, Кайрин заговорил: — У меня сложилось о вас хорошее мнение, Ваше Величество. Я считаю вас очень умным и полагаю, что все последующие мысли уже приходили вам в голову. Гилтас кивнул, обозначая свою заинтересованность в разговоре. — Представьте, что мы на состоявшемся недавно совете, — продолжал его собеседник. — Я в качестве кандидата Сильванести выхожу вперёд, мы встаём друг напротив друга, как гладиаторы на арене во времена Истара. Мы оба понимаем, что это не поспособствовало бы объединению двух народов. Я сейчас имею в виду не сам факт объединения, мы уже держимся вместе. Я говорю о том, что мы должны перестать делить эльфов на квалинестийцев и сильванестийцев. Сейчас мы все эльфы. Абсолютно одинаковые. И мы должны прийти к окончательному объединению, быть друг за друга горой, невзирая на то кто где родился. А наличие двух кандидатов на место короля, являющихся представителями разных народов, этому не поспособствовало бы. Квалинестийцы бы, разумеется, настаивали на том, чтобы вы стали правителем, сильванестийцы же увидели бы во мне Сильвана, как бы грустно это ни звучало. Вне всякого сомнения, они бы начали спорить с вашим народом. Гилтас внимательно смотрел на принца. Предположение о том, что он действительно умён, лишь подтверждалось. — Соглашусь. Меня тоже беспокоило это, — задумчиво сказал король. — Но, принц, неужели вы думали, что я так жажду власти? Вы ни на секунду не допустили варианта, что я мог бы уступить трон вам? — Допустил, — ответил Кайрин. — Но как по-вашему, это было бы правильное решение? — Не худшее. Если быть откровенным, я считаю вас лучшим кандидатом. Вы умны, рассудительны, спокойны, и эльфы готовы идти за вами, — заметил король. — Благодарю вас, Ваше Величество, если благодарность здесь уместна. Но я же, напротив, считаю, что вы должны вести эльфов в то нелёгкое будущее, которое нас поджидает. Да, вы не ослышались, я так считаю, — улыбнулся принц, заметив искреннее удивление на лице Гилтаса. — Вопреки мнению большинства сильванестийцев, я думаю, что именно ваш гибкий чело… — он замолчал, осёкшись. — Прошу вас, продолжайте. Вы не обидите меня. Уже нет, — лицо Гилтаса осветила лёгкая улыбка, хотя она и была немного печальной. — Думаю, ваш гибкий человеческий ум, — всё же осторожно продолжил Кайрин, — во многих ситуациях помог вам принять верное решение. От которого, к слову, возможно, зависела судьба всех эльфов. Я считаю вас достойным королём, так что мне просто не было смысла становиться кандидатом. — Если честно, странно слышать подобное от сильванестийца… — немного растерянно проговорил Гилтас. Кайрин ответил ему улыбкой. Не той вежливой улыбкой, что принц и король могут послать друг другу при разговоре. Нет, эта улыбка была тёплой и больше напоминала дружескую. И король, к своему удивлению, понял, что она означала, — принятие. Полное принятие всех недостатков того, кому Кайрин теперь должен быть верен, как был верен Эльхане, как был верен своему кузену. Принятие человеческих черт личности нового короля, несмотря на то что испокон веков сильванестийцы презирали людской народ. Эта улыбка лучше любой клятвы говорила, что Кайрин готов идти за тем, в кого он принял решение поверить. Эта вера принца проникла в самое сердце Гилтаса и подняла в нём уверенность в завтрашнем дне. Он знал, что такая же вера живёт в сердцах его народа, который на него надеется. Он понимал, что рано или поздно эта вера проснётся и в душах сильванестийцев. А Гилтас должен поспособствовать этому, став для них хорошим королём. Кайрин вновь устремил взор в сторону горизонта, но улыбка не покинула его уст. Король попытался проследить за его взглядом, но ничего из этого не вышло: он не знал, что принц увидел вдали. — Если бы я знал вас чуть меньше, я бы подумал, что вы пытаетесь уйти от ответственности, — негромко озвучил внезапно пришедшую на ум мысль Гилтас. — Вы можете думать, как хотите, Ваше Величество, — с достоинством ответил Кайрин. — Но мои слова совершенно искренны. — Не сомневаюсь, принц, — слабо улыбнулся король. Следующие несколько минут они стояли молча, но это молчание, казалось, объединило сердца сильванестийца и квалинестийца лучше, чем это мог бы сделать любой разговор. Кайрин продолжал вглядываться во что-то, за что взор короля всё никак не мог зацепиться. Бросив очередные попытки понять, на что же смотрит юный эльф, Гилтас перевёл взгляд на него самого. Нельзя было отрицать, что Кайрин действительно чем-то напоминал своего покойного кузена, когда речь заходила о внешности. И Гилтас надеялся, что по силе духа принц был так же близок к Сильванешу. Наверное, теперь юноша даже восхищал короля: он, опять же, по своей натуре был спокойным и рассудительным, но главное — он оставался таким, даже когда был разбит и подавлен. Гилтас видел, что принцу только предстоит окончательно пережить смерть кузена, но справлялся Кайрин прекрасно. Всё это с учётом того, что он был совсем молодым. Кайрином руководили не только его чувства, что являлось характерным для эльфа в его возрасте, но и рациональность. Он думал не только о своей личной безопасности, но и о безопасности сильванестийцев… а если быть точнее, всех эльфов. Принц был готов стараться на благо своего народа. И этот вывод лишь укрепил убеждение Гилтаса, что юноша, стоявший перед ним, был бы неплохим королём. Где-то, возможно, лучше, чем сам Гилтас. Король ещё несколько секунд молчал, очевидно, раздумывая, стоит ли говорить то, что ему пришло в голову. — Вы хотите сказать что-то ещё? — словно услышав его мысли, уточнил Кайрин. — Вообще-то, да, — ответил Гилтас. Он вдохнул поглубже, в последний раз взвешивая все «за» и «против». Нет, он был уверен в своём решении. — Я бы хотел предложить вам, принц Кайрин, стать моим советником. Юноша немного напрягся и удивлённо взглянул на короля. Когда молчание затянулось, Кайрин несмело заговорил, запнувшись: — Но… Ваше Величество, я был уверен, что вашим советником станет Самар… — Да, логичное допущение, — ответил Гилтас. — Так почему же? Король вздохнул. — Потому, что он почти ни во что меня не ставит. Если он в какой-то момент посчитает, что я не прав, он сделает всё, чтобы я поступил так, как он скажет. Но довольно с меня роли марионетки, — решительно заявил он. Кайрин кивнул, соглашаясь с аргументом Гилтаса. — Кроме того, он тоже квалинестиец, — продолжал король. — Не думаете, что это может вызвать недовольство среди эльфов Сильванести? Им и без того будет тяжело смириться с тем, что король — квалинестиец с примесью человеческой крови, а его жена — эльф Каганести. Кайрин вновь был вынужден согласиться. — И, наконец, помимо того, что вы произвели на меня хорошее впечатление, Эльхана рассказала мне о том, как вы относились к своему кузену. Вы не только были верным помощником, но и настоящим другом. Разумеется, я не рассчитываю, что я заменю вам Сильванеша и что вы станете помогать мне так же охотно, как и ему, — поспешил уточнить Гилтас. — И всё же, я вижу в вас того, с кем мы сможем поладить. И иногда общаться на равных. Для меня это очень важно при выборе советника, если хотите знать. Принц долгое время сохранял молчания. Такого поворота разговора он явно не ожидал. Гилтаса даже позабавил произведённый эффект. — Я не уверен, что готов, — наконец тихо ответил Кайрин. — Я молод, намного моложе вас. — Не такая уж у нас большая разница, — смущённо ответил король. — Я не о цифрах, Ваше Величество. В любом случае. Какой из меня, молодого и неопытного, советник? — Я же, напротив, убеждён, что именно молодость является нашим с вами преимуществом, — возразил Гилтас. — Народ всегда ориентируется на правителя. Грядут такие ненавистные эльфами перемены, и молодым умам куда легче принять их, не думаете? Кайрин размышлял пару секунд. — В ваших словах есть смысл, Ваше Величество. — Мы не отчаялись, мы верим в будущее. И мы можем подарить эту веру остальным эльфам. Не стоит меня недооценивать, принц Кайрин, — мягко улыбнулся король. — Я вовсе не… — Кайрин смутился и замолчал. Гилтас тихо посмеялся. — Не думайте, что я не обдумал своё решение, — добавил он. Кайрин не поднимал смущённый взгляд, а Гилтас видел борьбу, что происходила в его душе. Более того, король её понимал. Та же борьба происходила в нём, когда он решал, стоит ли обрывать нити марионетки и пытаться стать для квалинестийцев хорошим королём или же пустить всё на самотёк. — Я не требую от вас мгновенного ответа, хотя настоятельно рекомендую решать быстрее. Свойственная эльфам медлительность сейчас ни к чему, — пояснил король. — Но всё же хорошо подумайте. Главное, слушайте, что говорит вам сердце. Что вы чувствуете, глядя на эльфов? Какие эмоции одолевают вас, когда вы пытаетесь заглянуть в будущее? Вопросы повисли в воздухе и остались без ответа — без озвученного ответа. Но они того и не требовали: король задал их, чтобы Кайрин поразмышлял, нашёл ответы у себя в душе, но и оставил их там же. Ответы требовались не Гилтасу, а лишь самому Кайрину. Над озером Кристалмир воцарилась тишина, юноши больше ничего не говорили, погрузившись в себя. Они вели молчаливый диалог — каждый сам с собой. Сейчас это было необходимо. Никто из эльфов не знал, сколько времени уже прошло к тому моменту, когда Кайрин осмелился прервать молчание. — Я согласен. Уголки губ короля тут же поднялись вверх. Он улыбался не от радости, что нашёл советника. А вернее, не только от неё. Он просто не сомневался в решении, которое примет принц. Король поверил в Кайрина, как тот поверил в своего нового короля. И Гилтас был убеждён, что эта вера друг в друга будет придавать силы им обоим. — Мой кузен, — тихо продолжил принц, — был лучиков света, пробившимся через щит, что огородил Сильванести от внешнего мира. Сильван был надеждой нашей страны. Вам же предстоит стать надеждой всех эльфов, оставшихся на Кринне. — Именно поэтому, — подхватил его мысль Гилтас, — мне необходима ваша поддержка. — Да… — выдохнул юный эльф. — И я вам её окажу. Я буду с вами, Гилтас. Юноши вновь замолчали. Слова более не нужны были. Теперь уже они оба вглядывались в линию горизонта, и каждый из них мысленно обещал себе, что смерть Сильванеша Каладона, которую повлёк за собой его героический поступок, спасший всех эльфов, не окажется напрасной.***
3 апреля 2022 г. в 01:55
Кайрин наклонился и осторожно поцеловал кузена в щёку, как того требовала древняя эльфийская традиция. Юноша вглядывался в спокойное лицо Сильванеша, радуясь, что не может видеть его глаза, в которых совсем недавно пылали чувства, присущие молодости. Глаза, которые, будь они открыты, теперь бы ничего не выражали, глядя в пустоту.
Взгляд Кайрина сейчас походил на сосредоточение мировой скорби, по поэтичному выражению короля Гилтаса, которое тот шепнул на ухо своему бывшему слуге, что ныне являлся командиром квалинестийской армии, Планкету.
Кайрин продолжал смотреть на мёртвое тело Сильванеша.
Он хотел ещё раз, в последний раз, прикоснуться к королю, успокаивающим жестом погладить его по плечу, как делал совсем недавно. Эльф словно забыл, что он не один, а посреди квалинестийцев и сильванестийцев, собравшихся, чтобы попрощаться с королём. Кайрин уже протянул руку к телу кузена, но в последний момент одёрнул её. Как посчитал Гилтас, юноша просто не нашёл в себе сил, чтобы ещё раз прикоснуться.
Кайрин вдохнул поглубже, выпрямился, кажется, собрав всю свою волю, всю дисциплину, которой его обучали с детства, думая, что он станет Беседующим, и отошёл от гроба. Эльф вернулся к толпе сильванестийцев и слился с ней.
Вперёд выступил Гилтас. Он подошёл к гробу, внимательно разглядывая лицо покойного короля. Гилтас видел его вблизи чуть ли не впервые. Как бы Беседующему-с-Солнцами этого ни хотелось, он так и не смог поговорить с кузеном.
Молодой король опустился на одно колено перед пока ещё открытым гробом, склонил голову, прикрыв наполненные печалью глаза, и тихо произнёс молитву, хотя давно отвык от этого. Снова взглянув на тело, Гилтас медленным движением опустил рядом с ним обломок Копья, коим Сильванеш убил ставшую смертной Такхизис.
Гилтас поднялся на ноги и выпрямился.
— Мы собрались здесь, чтобы со скорбью попрощаться с Беседующим-со-Звёздами Сильванешем Каладоном, сыном Эльханы Звёздный Ветер из Правящего Дома Каладона и Портиоса Канана из Правящего Дома Солостарана.
Король вдохнул поглубже и тихо прокашлялся, боясь, что голос его подведёт. Он окинул взглядом всех присутствующих, включая Кайрина и Эльхану, которые, несмотря на то где они находились, гордо держали головы достаточно высоко. Сейчас никто из присутствующих не плакал, хотя многие едва держались, понимая, что ещё рано.
Гилтас не понимал, почему именно он должен произносить речь на похоронах того, кого даже не знал. Насколько ему было известно, Эльхана отказалась выступать с речью на похоронах сына, но всё ещё оставался её племянник и кузен покойного — Кайрин. Гилтас подозревал, что этому юноше тоже не особо нравилось то, что речь произносит эльф, ни разу не разговаривавший с Сильванешем.
Королю почти нечего было сказать о своём кузене, но он мог бы произнести что-то, уже сто раз до него произнесённое на похоронах теми, кто так же не знал покойных. Возможно, многие эльфы этого и ожидали от него. Однако Гилтас привык быть максимально откровенным со своим народом. Он не знал, как к этому отнесутся сильванестийцы, но решил действовать так, как подсказывало ему сердце. (Человеческое сердце, как говорили эльфы.)
— Я мало что могу сказать об ушедшем короле. Мы не были знакомы лично, никогда не виделись. Даже, возможно, были друг о друге не лучшего мнения, — Гилтас краем глаза заметил, как сильванестийцы зашептались, но Кайрин спокойно попросил их молча слушать речь короля Квалинести. Эльфы повиновались. — Но есть то, о чём спорить невозможно: Сильванеш Каладон совершил героический поступок, убив злейшего врага всех эльфов. Он, несомненно, уберёг нас от неминуемой гибели. Мой народ, — король взглянул на квалинестийцев, держащихся слегка в стороне от своих собратьев, — может сколько угодно утверждать, что это я спас эльфов от полного исчезновения, но каждый из нас знает, кому в действительности принадлежит эта заслуга, — он взглянул на тело короля Сильванести. — Именно поэтому моё уважение и моя благодарность к Сильванешу будут жить, пока жив я сам. И я надеюсь, — или, лучше сказать, я уверен — что они продолжат жить в сердцах следующих поколений, ведь они, разумеется, будут знать, кому обязаны своим существованием, — Гилтас почувствовал, как внутри поднялось что-то, отдалённо напоминающее надежду, когда он увидел одобрение в глазах сильванестийцев. — Мы запомним Сильванеша Каладона как великого эльфийского короля и героя. Сейчас мы прощаемся с ним, чтобы перенести его тело в Усыпальницу Ушедших Героев, — король снова мельком взглянул на Кайрина и Эльхану. Он знал, что они оба надеются в будущем перенести тело Сильванеша на родину эльфов, когда те вновь её обретут, и похоронить там, — и чтобы его душу приняли вновь вернувшиеся к нам Боги. Я знаю, что сегодня каждый из нас будет молиться, хотя мы и отвыкли от этого за последние несколько лет. Так пусть наши молитвы подхватит ветер и унесёт их к солнцу и звёздам. И пусть Боги услышат наши голоса и внемлют им, — завершил Гилтас свою речь.
Он вернулся к толпе эльфов, слыша плач многих из них. Сильванестийцы любили своего покойного ныне короля, видели в нём надежду и сейчас они уже не сдерживали слёзы, позволяя выйти всей боли, что скопилась в них. В плаче сильванестийцев, к которым в определённый момент присоединились эльфы Квалинести, сквозила боль от уже прошедшей и грядущей борьбы за существование, боль от потери родины, от потери короля, от страха будущего и присущей эльфам боязни перемен. Даже Эльхана слегка отвернула голову, скрывая слёзы. Один Кайрин молча и довольно спокойно смотрел на тело Сильванеша. Но и в его глазах стояли слёзы.
Да, Гилтас думал, что только любовь и уважение к ушедшему королю вывела эльфов на такие эмоции. Но позже Кайрин расскажет ему, что именно искренность квалинестийского короля, его слова, отражающие настоящие чувства и не содержащие лишних выражений, которые могли бы восхвалить Сильванеша, но не имели бы ничего общего с чистосердечием, заставили эльфов расчувствоваться.
Когда Гилтас уже стоял среди других эльфов, к небесам вознеслась красивая песня сильванестийцев. Несмотря на то что по щекам их бежали слёзы, мелодичные голоса не дрогнули при пении. В каждой строчке песни сквозила скорбь, но каждое слово было пропитано искренней любовью. Гилтас и остальные квалинестийцы быстро подхватили песню, и теперь она была пронизана также всем уважением, коим прониклись к покойному королю эльфы Квалинести.
Следующей эльфы воспели Легенду о Лораке.