Долг Дмитрия

Густо растущие хвойные деревья преградили путь яркому солнечному свету прежде, чем солнце начало садиться. Царившее кругом безмолвие нарушали разве что редкие птицы да негромкий хруст веток и опавшей листвы у нас под ногами. Я следовал за одним из тех немногих, кто мог заставить меня нервничать. И пускай благодаря выработанному навыку это не отражалось на моем лице, я всё еще пытался успокоить мечущиеся мысли. Не помогало и то, что у него была с собой пушка. Ладно, у меня тоже был пистолет, и, готов биться об заклад, стреляю я лучше. Однако из нас двоих у него был реальный мотив спустить курок. Через час или около того, когда цивилизация окончательно осталась в прошлом, Эйб Мазур наконец остановился на небольшой поляне, скрытой от любопытных глаз. Я подумал, уж не приметил ли он добычу, и, как только он развернулся лицом ко мне, стало ясно, что да, все-таки приметил. – Итак, страж Беликов, поведайте мне, какие отношения связывают вас с моей дочерью. Я знал, что этот разговор состоится – и что это единственный повод организовывать подобную поездку, – но знание не делало меня к ней готовым. Я не припас грандиозную речь или список причин, способных убедить его в том, что я подходящая партия для его дочери. Если быть до конца откровенным, причин не подпускать меня к ней, наверное, было гораздо больше. Тем не менее, я люблю свою Розу и буду за нее бороться. Сегодня это подразумевало честный разговор с ее отцом. – Считайте меня открытой книгой, сэр. Спрашивайте всё, что вас интересует, и я обещаю ответить по мере возможности. Его ухмылка казалась почти зловещей, учитывая перспективы, которые перед ним только что открылись. – Начнем с начала, хорошо? Где вы с Розмари познакомились? Я облегченно выдохнул, только сейчас заметив, что не дышу. Это был простой вопрос, который не подразумевал запутанных объяснений. – В Портленде. Я руководил поисковой группой, которая выслеживала Роуз и при… Ее Величество королеву Василису после того, как они сбежали из школы. – А скажи-ка мне, мальчик, это была любовь с первого взгляда? Издевка в его голосе была очевидной. – Вряд ли, – усмехнулся я. – Никогда не встречал настолько язвительной и упрямой особы, а я, как вы помните, жил в доме, полном женщин. Сомневаюсь, что Роуз сразу прониклась ко мне симпатией. Она скорее была полна решимости превратить мою жизнь в ад. Эйб оглушительно расхохотался. – Она дочь своей матери, не правда ли? Но раз всё произошло не в мгновение ока, то как ты вообще угодил в эту передрягу? – Возможно, я не влюбился с первой нашей встречи, но я уже тогда восхищался ею и уважал ее. Роуз была преданна Василисе так, как большинству стражей и не снилось. Я пришел к выводу, что эта верность не ограничивалась ее подопечным, а распространялась на каждого, о ком она заботилась. Это правда. Роза делала всё возможное ради Лиссы, готовая в буквальном смысле пролить свою кровь и поймать пулю. Но точно так же она оберегала всех, кто ей дорог. Начиная от защиты Мейсона даже после его смерти и заканчивая стремлением помочь Адриану раскрыть его потенциал. Хотя, наверное, величайшим проявлением ее преданности стало то, чем она была готова пожертвовать ради меня. – Ах, верно. В любви она действительно отчаянна. Почти до безрассудства, не так ли? Я мог бы разглядеть в этом небольшую провокацию, однако не свернул со своего пути. – Что вы имеете в виду, сэр? – Ну а как еще назвать мою девочку, которая бросила школу и в одиночку отправилась в путешествие через полмира, чтобы исполнить невысказанную клятву своему наставнику, которого все остальные считали мертвым? Особенно когда это подвергало ее жизнь опасности в столь разных вариациях. Опять же, в тот момент ты был для нее не просто наставником... Я прав? В то время как многие подозревали, что в академии Святого Владимира между нами происходило нечто большее, чем могло показаться на первый взгляд, правду знали лишь единицы. Насколько я мог судить, Эйб в это число не входил. Трудно сказать, интересовался ли он всерьез или просто искал подтверждение тому, что и так успел выяснить. – Роуз вам рассказала? Для меня не было секретом, что она старается наладить отношения с родителями, с тех пор как они появились в ее жизни. Вероятно, это всплыло во время одной из подобных бесед. – И да, и нет. Она не сказала напрямую, но я побывал на твоих поминках. Когда она взяла слово, она говорила не о наставнике. И даже не о своем парне. Ты значил для нее гораздо больше. Твоя семья и друзья относились к ней как к твоей вдове... Мои поминки. Нам с Роуз еще предстояло рассказать семье о моем возвращении. Я пока не готов к этому. Из-за конфликта, неизбежно возникавшего между нами всякий раз, стоило только затронуть эту тему, мы мало говорили о моих родных и о времени, которое Роза с ними провела. Я знал о поминальной церемонии, но ей не представилось случая для подробного рассказа. Тот факт, что в семье Розу считали моей женой, оказался сюрпризом. Я толком не рассказывал им о ней, но такое безусловное принятие и одобрение с их стороны значило куда больше, чем я когда-нибудь сумел бы выразить словами. – Конечно, Роуз тогда понятия не имела, что я ее отец, и водки ей налили явно больше пары рюмок. В противном случае она смогла бы подобрать другие выражения. Тем не менее, всем присутствующим было очевидно, что девочка восхищалась тобой, даже любила тебя. Она была убита горем ничуть не меньше, чем твоя родня. А может быть, даже больше. По-своему. На миг я позволил миру побыть в тишине, тщательно формулируя в уме следующие слова. – Мистер Мазур, такое отношение к Роуз со стороны моей семьи не является чем-то неуместным. Я люблю вашу дочь. Знаю, что не всегда проявлял это, как должно и как она этого заслуживала, но моя любовь никогда не ослабевала. И я бы с радостью просил у вас ее руки прямо сегодня, если бы считал, что Роуз примет мое предложение. В любом случае, я планирую провести остаток жизни рядом с ней, стремясь быть тем человеком, которого она заслуживает. Эйб просто наблюдал, в то время как Змей, другая его ипостась, скалил зубы в усмешке и сворачивался кольцами, готовясь к атаке. – Всё это хорошо и прекрасно, Дмитрий, но, если я правильно помню, ты передо мной в огромном долгу. Я прав? Это был не тот удар, которого я ожидал. Хотя, наверное, стоило. Я годами ждал, когда же Змей потребует плату по нашей сделке. Было бы наивно полагать, что отношения с его дочерью (независимо от того, знал ли я, кто ее отец, в начале этих отношений) обеспечат мне прощение. Так или иначе, следовало быть осторожнее. – Да, сэр. Я помню. Той ночью в Бийске лил дождь, яростно ударяя по крыше нашего маленького крыльца и заглушая звуки вокруг. Я сидел снаружи, наблюдая и ожидая. Он всегда возвращался. Однако на этот раз всё зашло слишком далеко, и я не знал, что с нами будет после этого возвращения. Можно было бы обратиться в соответствующие органы, только что они сделают? Для них моя мать – всего лишь очередная кровавая шлюха, а я и того меньше, пока не получу знак обещания. Возможно, человеческие власти отнеслись бы с пониманием, но всерьез надеяться, что они как-то улучшат ситуацию, в которой ничего не смыслят, не стоило. После того как мама промыла порезы на моем лице и руках, наложив пару швов на здоровенную рану возле глаза, я примостился на крыльце и стал ждать. Я не до конца понимал, чего именно жду. Меня переполнял адреналин, тревога мешала уснуть, поэтому я просто сидел и прислушивался к звуку маминых шагов. Я догадывался, что она напугана не меньше моего и тоже понятия не имеет, как нам теперь всё это разгребать. Что стало последней каплей именно в ту ночь? Почему я раньше ничего не предпринял? Ума не приложу. Я годами наблюдал, как мой отец помыкает мамой. Свои худшие проступки от четверых детей он обычно скрывал. Мы слышали мамин плач и резкий шлепок ладони по ее щеке. Слышали, как он орет на нее до и как она всхлипывает после. На следующее утро мы видели синяки и порезы, а иногда и остатки какой-нибудь домашней утвари, сломанной в драке. Еще хуже стало, когда я начал замечать, как мама прячет шею со следами укусов. Никто из нас, детей, не проронил ни слова. Бабушка всегда молчала в нашем присутствии, но я не удивлюсь, если она обсуждала это с мамой наедине. Все дружно делали вид, что ничего не происходит. Нам с сестрами было велено держаться подальше, когда отец в городе, и мы с радостью подчинились, чтобы не попасть под горячую руку. Каро, Соня и я усвоили урок на собственной шкуре, поэтому прилагали все усилия, чтобы Вике никогда не пришлось через это пройти. К счастью, его визиты были короткими и нечастыми. Попрятаться денек-другой раз в пару месяцев – по большей части, нам это удавалось. В остальном жизнь была хороша. Вернее, она была хороша до сегодняшнего дня. Мы вчетвером прятались наверху, в комнате Каро. Мы начали так делать с тех пор, как Вика достаточно подросла, чтобы узнавать о происходящем внизу и пугаться. Мы отвлекали ее спокойными играми и болтовней, стараясь заглушить звуки борьбы. Хотя сегодня это было практически невозможно. Мама рассказала отцу о беременности Каро, понимая, что уже совсем скоро ее трудно будет скрывать, и он воспринял новость не слишком хорошо. Хрен знает, почему конкретно эта информация так его взбесила, но крики были ужаснее, чем я когда-либо слышал. Даже Каро и Соня вздрагивали время от времени. Я нервно расхаживал перед дверью. В конце концов, мы услышали грохот и звон разбитого стекла. Не успев толком сообразить, что делаю, я распахнул дверь и помчался вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, пока не застыл на месте при виде матери. Она лежала на остатках журнального столика, такого, со стеклянной столешницей. Брызги этого стекла теперь окружали ее неподвижное тело. Некоторые осколки окрасились красным. Ее кровью. И хотя вся сцена была ужасающей, больше всего меня потрясло то, что мама не открывала глаза. Мои ноги будто приросли к полу, а руки намертво вцепились в перила. Я не мог пошевелиться, пока не увидел, как отец возвращается из кухни. Для него в порядке вещей было воспользоваться кухонной утварью, чтобы избить мою мать, но большинство этих штуковин только делали больно и оставляли синяки, которые исчезли бы со временем. Нож в его руке обещал куда более дерьмовый расклад. Я не колебался. Прежде чем отец меня заметил, я врезался в него, сбивая с ног. До меня донесся лязг ножа, чиркнувшего по паркету. Обменявшись с отцом парой ударов, я прижал его к полу. Это было нетрудно. Даже в свои тринадцать я был практически одного с ним роста. Меня обучали сражаться с монстрами намного больше и гораздо могущественнее, чем я сам. Чудовище передо мной едва ли сопротивлялось. Один, два, три удара по морде, и он уже сдался. Но я не останавливался. Мои руки обхватили его шею, и я принялся выдавливать из него жалкое подобие жизни. Я видел, как его лицо начало терять краски. Глаза были выпучены и полны ужаса, совсем как наши всякий раз, когда он переступал порог. Рот распахнулся в беззвучном крике, умоляя меня прекратить. Я бы довел дело до конца. Ярость была настолько сильна, что я утратил связь с реальностью. Едва ли я осознавал, что творю, пока голос матери не пробился сквозь бешеный стук пульса в висках: – Дима! Дима, перестань! Ты его убьешь! Этого хватило, чтобы унять мою жажду крови. Пальцы, сомкнувшиеся на его горле, разжались, и отец откинулся назад, с хрипом и кашлем заглатывая воздух. Я вскочил, шокированный тем, что едва не случилось. Да, меня учили убивать и снабжали инструментом для убийства. Всё мое образование, вся моя дальнейшая жизнь сводились к тому, чтобы сражаться и уничтожать тех, кто причиняет вред другим. Но я только что за малым не лишил жизни свою плоть и кровь. Меня потрясло, что физически я на такое способен. Однако с точки зрения морали я бы не смог. Неважно, сколько боли он причинял моим близким, мысль об убийстве собственного отца вызывала отвращение. Не уверен, что смог бы потом жить с этим. Хотя о последнем ему знать не надо. Когда отец начал подниматься, ненависть вспыхнула в его глазах с прежней силой. Я шагнул к забытому кухонному ножу. У отца не ушло много времени, чтобы разгадать мои намерения, и он остановился как вкопанный. Я медленно развернулся к нему лицом и встал в боевую стойку. – У нас в школе начались тренировки с кольями. Может быть, ты захочешь свалить отсюда прямо сейчас. Уходи и больше никогда не возвращайся. Бессовестная ложь. Учить нас владеть колом начнут только через год или два. Но угроза сработала. Он ушел. Однако взгляд, которым меня смерили на прощание, обещал, что отец обязательно вернется – и вернется отомстить. Я не мог предугадать, случится ли это сегодня, или завтра, или в любой другой день, когда меня не будет рядом, чтобы защитить свою семью. Но он вернется. Едва за ним закрылась дверь, я рухнул на колени. В ту же секунду мама оказалась рядом, крепко обнимая меня, пока я дрожал от страха и всплеска адреналина. Я чувствовал на лице влагу, но не сумел бы сказать наверняка, мои это были слезы или ее. Спустя несколько мгновений я услышал, как по лестнице спускаются сестры и даже бабушка Ева. Смысл их слов терялся в вязком тумане у меня в голове, но всё звучало так, будто мать пыталась объясниться. Соня и Каро убирали бардак на месте журнального столика, мама промывала свои раны, а после штопала мои. Ева говорила с ней тихим шепотом. И вот, не успев толком оправиться от произошедшего, я сидел и ждал, по-прежнему не готовый встретить беду, которая однажды непременно случится. Я напал на своего отца-мороя. Его стражи при любой погоде встали бы на его защиту. Мне повезло, что сегодня вечером он их отослал. Стражи прикончили бы меня в один миг. Готов поспорить, мой папаша больше не повторит эту ошибку. Единственный выход – сделать так, чтобы он навсегда забыл дорогу в Бийск. Вдруг меня осенило. Это было рискованно, но после всего, что успело произойти, что мне терять? Я просунул голову в дверной проем. Сестры уже легли, и мама, видимо, тоже ушла к себе. Одна Ева осталась сидеть в кресле-качалке, словно дожидалась меня. – Ба, мне надо кое с кем повидаться. Скоро вернусь. Она кивнула в ответ, возможно, заранее зная, с кем я собираюсь встретиться. Она всегда, сколько я себя помнил, обладала этой суперсилой – понимать суть вещей раньше всех остальных. Я бежал по городу, надеясь, что человек, которого я ищу, находится там, где он обычно останавливался, приезжая в Бийск. Я даже не знал, в Бийске ли он сейчас. Иногда он задерживался здесь по делам, вот только у меня не было никаких гарантий, что сегодня именно такой вечер. Но даже окажись он в городе, я не представлял, как буду убеждать служащего за стойкой регистрации назвать номер комнаты, где он остановился. Но даже если у меня получится, если я его найду... согласится ли он говорить со мной? Почему я не продумал всё это получше? Спустя примерно десять минут бега я очутился перед небольшой гостиницей в самом центре города. Это место едва ли можно было назвать гламурным, но оно обладало своим неповторимым шармом. Именно здесь останавливались большинство королевских особ и другие высокопоставленные морои, когда им случалось бывать в Бийске. На мою удачу, стоило переступить порог, как я увидел его. Он стоял у лифта в сопровождении стража. – Змей! – крикнул я. Несколько постояльцев с усмешкой обернулись в мою сторону. Я не мог их винить: называть другого человека «змеем» вряд ли было вежливо. К счастью, человек, о котором шла речь, принял оскорбление, что когда-то шептали у него за спиной, и превратил его в титул, наводящий ужас на многих в нашем мире, но при этом вызывающий уважение. Человек, Эйб Мазур, повернулся ко мне. Пусть на него только что наорал какой-то подросток, он не шевельнул и бровью. Я замедлил шаг, чтобы поравняться с ним, когда заметил, что его страж приготовился обороняться. Хотя мистер Мазур и не королевский морой, он никогда не путешествует без сопровождения минимум двоих охранников. Так что я не сомневался, что за нами внимательно следит, по меньшей мере, еще одна пара глаз. Я с уважением кивнул ближнему стражу, прежде чем обратиться к его подопечному: – Мистер Мазур, мы можем поговорить наедине? Я пришел попросить вас об услуге. Мужчина разглядывал меня, большим пальцем очерчивая линию бороды. Мой взгляд невольно метнулся к золотой серьге-кольцу в его ухе. Страсть Змея к броским вещам была так же печально известна, как его репутация жестокого бизнесмена, хотя никто толком не знал, в чем конкретно этот бизнес заключается. Некоторые считали его боссом мафии. Несомненным было одно: слово Змея – закон. Многие верили, что он способен убедить моройскую королеву освободить трон, если он пожелает. – Ладно, парень, ты меня заинтриговал. Давай поговорим. Он повернулся, чтобы войти в лифт, не сказав больше ни слова. Страж по левую руку от него кивнул кому-то вдалеке и последовал за своим подопечным. Я шел последним. Мы поднялись на несколько этажей, прошествовали по коридору и остановились у двери. Второй страж уже поджидал у входа и на мгновение проскользнул в номер, прежде чем дать нам знак войти. Я прошел вслед за Змеем к маленькому столу и стульям в углу комнаты, сев, когда он приказал. – Вы нервничаете, молодой человек. Хотите воды или чего-нибудь в этом духе? Он казался почти… добрым. Это тревожило даже больше, чем если бы он оказался настолько же мрачным типом, как я ожидал. – Нет, благодарю вас, сэр. Он с любопытством посмотрел на меня, прежде чем заговорить: – Чепуха. Серджи, организуешь нам два горячих шоколада? Младший страж в кухонной зоне насыпал чересчур много какао-смеси в каждую из двух кружек, прежде чем добавить воды и принести их. В моем представлении горячий шоколад был последней вещью, которую человек с репутацией Змея стал бы пить, но я не мог отказаться, когда передо мной поставили чашку. Он дождался, пока я сделаю глоток, посмеиваясь над очевидным удивлением и восторгом на моем лице. Это была одна из лучших чашек горячего шоколада, которую я когда-либо пробовал. – Секрет в двойной порции, – с усмешкой признался мистер Мазур. – А теперь скажи мне, как тебя зовут? Я торопливо проглотил шоколад, стараясь не обжечь рот. – Дмитрий, сэр. Дмитрий Беликов. – Ах, точно. Ты сын Алёны, верно? Такая милая женщина, исцелившая столько травм в этом городе. Жаль, что ее собственные... спортивные нагрузки, кажется, несколько больше, чем она может потянуть. Он бросил на меня понимающий взгляд. Я на автомате уставился в пол, не зная, куда деться от стыда. Мало для кого в городе было тайной, что мой отец регулярно унижает мою мать, однако при мне еще никто не рассуждал об этом с такой небрежностью. Дампирки, предоставляющие свои тела приезжим мужчинам-мороям в обмен на укус, а порой и за деньги, не являлись для Бийска чем-то редким. Зато мать четверых детей, которую чаще избивали, чем кусали, выходила за рамки обыденности. – Молодой человек, никогда не стыдитесь того, как ваш отец обращается с вашей матерью. Это не твоя вина и, будем честными, не вина твоей мамы. Единственный, кому должно быть стыдно, – это так называемый «мужчина», которому хватило смелости поднять руку на женщину. – На самом деле, сэр, именно об этом я и хотел с вами поговорить. Ситуация… – Я сделал паузу, пытаясь подобрать нужное слово, – обострилась сегодня вечером. Я совершенно уверен, что он убил бы маму, если бы я не вмешался. Брови мистера Мазура взлетели вверх, но было сложно судить, удивлен ли он тем, что мой отец стремился избавиться от моей матери, или тем, что я оказался настолько глуп, чтобы встать у него на пути. – Говоря «вмешался», ты имеешь в виду?.. – Я подрался с ним, чуть дух из него не вышиб, а потом вышвырнул из нашего дома. Хотя сомневаюсь, что этого надолго хватит. – Нет, твой родитель не из тех, кто легко сдается. Давай-ка проясним: ты избил и угрожал жизни мороя, причем не какого-то случайного моря, а члена одной из королевских семей. – Да, сэр. – Мой ответ вышел не таким твердым, как мне бы хотелось. Я знал, что при желании Эйб Мазур или его телохранители могут донести на меня за то, в чем я только что сознался. Для стража, даже не закончившего обучение стража, напасть на королевского мороя было не каким-то там пустячным делом. Нет, это влекло за собой суровое наказание. – Защищать тех, кто нуждается в защите, похвально, Дмитрий. Существует разница между долгом и честью, – торжественно изрек он. Тогда я был слишком молод, чтобы правильно истолковать его слова. – Однако я должен спросить, – продолжил он, – почему ты обратился именно ко мне? Тебе ведь известно, кто я такой и что обо мне болтают. Доброта и щедрость не входят в список моих достоинств. – Я пришел к вам, сэр, потому что в ваших силах сделать так, чтобы мой отец больше никогда нас не побеспокоил. Вы можете быть беспощадным, когда речь идет о бизнесе, но я ни разу не видел и не слышал, чтобы вы брали на ночь одну из дампирских женщин. Может, это не так уж много, но мне хочется верить, что это не просто так. Что вы хотя бы чуть-чуть уважаете таких людей, как моя семья. Я говорил храбро, но ощущал новый прилив адреналина, который накапливался в моем напряженном теле, пока я пытался обуздать страх и совладать с голосом. Эйб улыбнулся. Его улыбка напомнила мне, что у этого человека есть и темная, зловещая сторона. – Ты очень смелый парень, но всё в этом мире имеет цену. Ты готов ее заплатить? Я снова отвел взгляд, чувствуя себя не в своей тарелке. Следовало ожидать чего-то подобного, но я опять кинулся действовать вместо того чтобы пораскинуть мозгами. Мафиози Змей или нет, он в первую очередь бизнесмен. Ничто из того, что он мог бы мне предложить, не было бесплатным. – У меня нет денег, сэр. Он не ответил. Решив, что ему больше не о чем со мной говорить, я поднялся, пробормотал слова благодарности за потраченное время и сделал шаг к двери. – Дмитрий. Я обернулся. – Сколько тебе лет? – Тринадцать. В следующем месяце будет четырнадцать. – И ты из Святого Василия? – Да, сэр. – Как продвигается твое обучение? Я немного встревожился, не понимая, к чему он клонит. – Хорошо. Сейчас я лучший в классе. Повисло молчание. Я чувствовал себя уязвимым, когда мистер Мазур смотрел будто сквозь меня. У него были холодные и расчетливые глаза, но я практически мог видеть, как мысли в его голове плавно перетекают в идеи. Спустя, как мне показалось, час или больше, он наконец подал голос. – Я помогу тебе, Дмитрий. Я восхищаюсь тобой и твоей матерью. Да, я помогу, но буду ждать и кое-что взамен. Было трудно представить, что я способен предложить такому человеку, как Ибрагим Мазур, но я знал, что должен согласиться, и неважно какой ценой. – Чего вы хотите? Он рассмеялся, точно услышал удачную шутку. – Пока ничего, но когда-нибудь я свяжусь с тобой, чтобы забрать плату. Я жду, что однажды этот долг будет оплачен. Могу я тебе доверять? Принять решение, о котором наверняка пожалеешь, – наименее горькая из пилюль, которую надо просто проглотить, раз у тебя всё равно нет других вариантов. – Да, сэр. Даю вам слово. Пожать ему руку было сродни тому, как поставить подпись на своем будущем смертном приговоре. – Что вы планируете делать... с моим отцом? – спросил я. От его взгляда меня пробрало до костей. Затем Змей улыбнулся. – Не волнуйся, это уже моя забота. Он выполнил свое обещание. Об отце я с тех пор больше не слышал. После нашего разговора я встречал Змея еще несколько раз. Крайний случай был на выпускном. Только спустя годы я понял, чего он, возможно, хотел: нового стража. И хотя я жил в убеждении, что после окончания школы буду охранять Ивана, и пообещал отдать жизнь ради его защиты, если бы Змей тогда попросил меня, я бы не отказал. Ведь я был обязан мистеру Мазуру спасением моих родных. Просьба так и не поступила, и постепенно его тень перестала нависать над моей жизнью. Однако теперь, больше десяти лет спустя, Змей вновь стоял передо мной. – Я пришел забрать долг, Дмитрий. Ты очень серьезно мне задолжал, поэтому я жду, что ты сдержишь слово. Я выпрямился и кивнул, не зная, что еще добавить. – Так вот, я хочу, чтобы ты держался подальше от моей дочери. Если раньше я нервничал, то сейчас был в полном смятении. У него хватало причин не одобрять мою кандидатуру, но я и подумать не мог, что он прямым текстом запретит мне встречаться с Розой. Из двух ее родителей он был наиболее лояльным. По крайней мере, раньше мне так казалось. – Сэр, я люблю ее... Он оборвал меня. – Уверен, что так и есть. И я знаю, что она тоже тебя любит. Однако это не имеет никакого отношения к моей просьбе. Эйб не собирался озвучивать какую-то иную причину, из-за которой мне, по его мнению, следовало оставить Роуз. И я обещал выполнить его просьбу, какой бы та ни была. Я был связан честью и долгом, поэтому сказал единственное, что мог сказать: – Нет. Его глаза округлились, но скорее заинтригованно, чем от гнева. – Нет? – Нет, сэр. Может, я и обязан вам жизнью, но Розе я обязан душой. Я не уйду. Зловещая улыбка медленно расползалась по его лицу, пока он изучал мое. Внезапно он поднял винтовку, направив ее на меня в упор. Я инстинктивно напрягся, но не сделал попытки уклониться. – Не думаю, что ты понимаешь, Дмитрий. Это не предложение, это приказ. Кому, как не тебе, знать, что заставить исчезнуть можно любого. Я позаботился о том, чтобы твой папаша за милю обходил вашу семью, и я могу сделать так, чтобы тебя не было в жизни Розмари. Я не сомневался в его правоте. Змей получал именно то, чего хотел, и теперь он был не прочь сделать всю грязную работу. Он мог избавиться от меня здесь и сейчас, и никто не задавал бы вопросов. Нет, не совсем. Уверен, Роза высказалась бы по этому поводу вполне однозначно, но к тому времени от меня останутся разве что воспоминания. Я шагнул вперед, чувствуя, как дуло винтовки упирается мне в грудь. Дерзкий поступок заявлял о моих намерениях яснее, чем любые слова. Мир замер, птицы умолкли. Я наблюдал, как палец Мазура переместился с безопасного места на боковой стороне спусковой скобы, чтобы согнуться вокруг спускового крючка. Он собирался меня убить. Я бы не отступил. Не двигаясь, я продолжал смотреть на него. Пульс участился, будто сердце пыталось проверить, сколько еще ударов сумеет выдержать, прежде чем остановится. Разум, однако, был на удивление безмятежен. Я не боялся, впервые за долгое время не сомневаясь в собственной решимости. Я лучше умру, чем по доброй воле оставлю свою Розу и вновь разобью ей сердце. Я услышал, как щелкнул спусковой крючок. Это был тихий звук, совсем не похожий на выстрел, которого я ждал. Потребовалось мгновение, чтобы понять: я все еще на ногах. И я до сих пор жив. А Змей продолжает улыбаться, что-то среднее между удивлением и восхищением. – Поздравляю, сынок, твой долг полностью оплачен. Он опустил винтовку и протянул мне руку. – Прошу прощения? – Для меня нет ничего важнее семьи, Дмитрий. Я в состоянии купить для них свободу и защиту. Чего я не могу купить, так это человека, кто сделает Роуз такой же счастливой, как делаешь ты. Не в моих силах купить кого-то столь преданного, что он скорее получит пулю в грудь, чем согласится уйти. Я не могу купить для своей дочери такую любовь, но ты охотно даришь ее просто так. Это стоит дороже, чем любая просьба. Я почувствовал, как он крепко сжал мою кисть, встряхнул ее, освобождая от сделки, которую мы заключили десять лет назад, за тысячи миль отсюда. Я ответил на этот жест, не задумываясь, все еще чувствуя, что подвисаю из-за внезапной и резкой смены событий. – Кроме того, – продолжал он, полностью игнорируя мое состояние, – у тебя есть мое благословение. – Благословение на что? – На брак, само собой! Ты вроде бы говорил, что собирался. А я не могу представить лучшего мужа для своей дочери. Хотя, конечно, сначала тебе придется убедить ее согласиться. Он засмеялся над собственной шуткой, и безумие ситуации – и этого человека – окончательно меня настигло. Две минуты назад он наставил на меня оружие. Теперь он улыбается и шутит, будто ничего не было. Не зная, что мне делать, я рассмеялся вслед за ним. – Почему бы нам не вернуться и не повидать наших прекрасных дам? Уверен, Розмари думает, что я тебя уже пристрелил. Джанин наверняка надеется, что я так и поступлю. Я споткнулся, и Эйб заметил мою нерешительность. Прежде чем он успел спросить, я заговорил: – Что вы собираетесь сказать стражу Хэзевей? Сомневаюсь, что она примет нас с Роуз так же понимающе. Он одарил меня улыбкой мудреца и повторил слова, которые я слышал так давно: – Не волнуйся, это уже моя забота.