Без души

Следующее письмо королевы Лизы заставило Франциска и Екатерину вздохнуть с облегчением – Мадлен сумела выжить. Она все ещё была крайне слаба, но опасность для её жизни миновала. Правда, произошедшее надолго отложило её приезд во Францию, так как врачи категорически запретили девочке дальние переезды в ближайшее время, но это было не так важно в свете того, что договор между Францией и Испанией был все же заключён. Жан на эти новости не отреагировал никак – он едва ли мог осознать, что вообще такое помолвка, его гораздо больше интересовало, почему его стали так часто проверять на все подряд, и даже его игры с друзьями стали происходить под строгим присмотром. Лола же, которая к помолвке относилась достаточно неоднозначно, но открыто не протестовала, зная на собственном опыте и опыте своей королевы, что браки не всегда случаются по любви, даже если очень хочется обратного. А иногда любовь появляется после помолвки… Бывает всякое, так что Лола порадовалась тому, что малышка не погибла, и продолжила занимать выжидательную позицию. В конце концов, не зря говорят: поживем – увидим. Гораздо больше Лолу занимал другой вопрос – у её сына все ещё не было няни. Она бы подобрала самостоятельно, однако с учетом последних событий следовало быть на сто процентов уверенной, кому доверять, а значит, проверять кандидатуры нужно было очень тщательно. Практически сразу в дело вмешалась леди Шарлотта, которой Лола, в общем, доверяла – ей сколько угодно могла не нравиться Екатерина, которой прислуживала леди Шарлотта, но в том, что королева-мать не желает внуку зла, фаворитка не сомневалась. А коли Екатерина во всем доверяла Шарлотте, Лола считала возможным довериться ей тоже. Шарлотта рассказала ей о своих родственницах, приехавших недавно в Париж, которым она, очевидно, подыскивала места при дворе, а потому попросила леди Лолу, как фаворитку короля, взять одну из них нянькой, а другую фрейлиной. Прямо отказывать Лола не стала, предпочтя сперва увидеть кандидаток, прибывших на смотр буквально по первому её зову. Старшая из кандидаток, изящная, горделивая дама, явно старше самой Лолы, держалась прямо и спокойно… а также держала в руках ребёнка, как, собственно, и младшая, прелестная девушка примерно одних с Лолой лет. Шарлотта, ожидавшая прибытия женщин вместе с фавориткой, радостно заахала при виде малышей, кажется, на мгновение вообще забыв о существовании Лолы. – Фабиан, мальчик мой! – заулыбалась она, осторожно проводя рукой по золотистым кудряшкам мальчика, – ой, какой ты уже большой стал! И, Боже мой, Вики, немедленно знакомь меня с этим маленьким чудом! – потребовала она, разглядывая крошку на руках у старшей из сестёр. – Лотта, успокойся, – велела та, но девочку поднесла поближе, – Алиса, дорогая, познакомься: это твоя двоюродная тётя Шарлотта, а это… – она повернулась, – леди Лола. Алиса хлопнула глазками и радостно агукнула. Лола тоже не смогла удержаться от улыбки, глядя на прелестных малышей. – Леди Лола, – наконец снова вспомнила о фаворитке Шарлотта, – это мои кузины: Виктория Флетчер и Аурелия Робеспьер. Любая из них сможет стать прекрасной няней принцу Жану. А вторая может стать Вашей фрейлиной, если Вы того пожелаете. Лола задумчиво оглядела дам, а затем заявила, что желает пообщаться с ними. Обе женщины с улыбками согласились – судя по всему, они и не рассчитывали, что их возьмут так сразу, все же речь шла о королевском сыне. Дамы спокойно выслушали требования Лолы, которые она предъявляла к той, что будет присматривать за её сыном, и в ответ, по сути, выдвинули только одно: они обе живут во дворце, можно даже в одних покоях, и вместе с детьми. Также леди Флетчер не преминула дополнить слова леди Шарлотты: – Мы, разумеется, можем поступить, как Вам угодно, леди Лола, – рассудительно произнесла она, – наша кузина права: любая из нас может спокойно занять это место. Однако, если рассуждать честно, в случае, если Вы нас примете, я думаю, что было бы логичней отдать место моей сестре. Я старше, у меня больше опыта в дамских делах, из меня получится прекрасная фрейлина, а Ари, так уж вышло, была матерью дольше меня, к тому же, у неё тоже сын. Я уверена, что она прекрасно поладит с Жаном. В итоге, на том и порешили. Правда, пока что Лола приняла обеих дам на испытательный срок, но они и не возражали, очевидно, будучи уверенными, что пройдут его с достоинством, как и все полагающиеся проверки на безопасность. Красок вполне обычной и спокойной ситуации добавил Его Величество, зашедший вечером познакомиться с новой няней сына, и на мгновение застывший от удивления при виде Аурелии. – Я ведь говорила, что мы ещё увидимся, Ваше Величество, – с улыбкой заметила девушка, склоняясь перед королем. Оправившись от удивления, Франциск улыбнулся в ответ. – Стало быть, жизнь моего сына теперь в Ваших руках, леди Аурелия? – Стало быть, так. А жизнь его матери, если выражаться столь же драматично, в руках моей сестры. Жан, которого леди Робеспьер как раз только-только уложила спать, заворочался во сне, смешно причмокивая губками. Франциск тепло улыбнулся и легонько погладил спящего сына по головке. – У Вас чудесный мальчик, сир, – мягко заметила леди Аурелия, одновременно кидая взгляд куда-то в сторону. – Как и у Вас, миледи, – ответил Франциск, проследив за её взглядом, и наткнувшись на мирно спящего неподалёку Фабиана. Леди Робеспьер расплылась в мечтательной улыбке. – Ваша правда, Ваше Величество, – шепотом произнесла она, кивая, – этот мальчик – мое счастье. Я очень надеюсь, что они с принцем подружатся. Особе королевской крови не помешают преданные друзья, а когда их заводить, как не в детстве? Теперь шевельнулся и Феб, видно, потревоженный тихими голосами взрослых. Аурелия тут же кинулась к нему, что-то нежно напевая и убаюкивая. – Что ж, приятно было снова увидеть Вас, леди Робеспьер, – прошептал Франциск и вышел, понимая, что занятой детьми девушке уже нет до него никакого дела. Впрочем, оно и к лучшему – это ведь ее работа. Которая, вполне ожидаемо, так за ней и закрепилась.

***

Нострадамус совершенно откровенно не знал, что ему думать. Происходящее было за гранью его понимания. С тех пор, как на принца Жана было совершено покушение, Екатерина настояла на том, чтобы провидец по возможности приглядывал за всей семьей и окружением при помощи своих видений. Это, конечно, отнимало у него немало сил, но в итоге, основная проблема была не в этом. Очень скоро он обнаружил, что это задание начало резво пополнять список людей, которых он категорически не видел. Туда необычайно быстро попали не только новоприбывшие дамы, причём вместе с детьми, но и камеристка самой Екатерины Шарлотта, также вместе с дочерью. Либо он странным образом постепенно терял дар, либо вокруг творилось что-то, совершенно ему непонятное и неподвластное. Оставалось лишь одно – определить, насколько опасно было это что-то. Стоило ли рассказывать королеве, что рядом с их семьей собралось столько странных, невидимых для него людей? Поразмыслив немного, Нострадамус все же решил сперва понаблюдать за женщинами, разумеется, не выдавая своего к ним интереса. И вот тут-то выяснилось то, от чего видавшему виды лекарю стало действительно страшно. С Шарлоттой, Викторией и Аурелией было все нормально, если не считать того, что его дар не являл ему ни их прошлого, ни будущего. От них исходила слабая магическая аура, но она, кажется, не была темной или угрожающей… Возможно, милые дамы просто в какой-то мере владели магией и с её помощью защищали своё будущее от чужих любопытных глаз. А вот дети… Нострадамус действительно не знал, что ему чувствовать в их отношении. Вот подошёл он к мирно лежащей в колыбельке Алисе Флетчер, и она взглянула на него своими прелестными светлыми глазками, по-детски улыбнулась и мило что-то пролепетала на своём, младенческом. Чудо, а не дитя… Но в глубине красивых глаз этого чуда целитель видел холодную, мертвую, всепоглощающую пустоту, которая заставляла его отшатываться от колыбели в ужасе. Собраться с мыслями и посмотреть ещё раз ему не дала леди Виктория, вежливо, но вполне очевидно отогнавшая его от дочери. Он глядел и на малютку Фабиана, озорного и доброго мальчишку, и на Белинду, дочку леди Шарлотты, и, вглядываясь глубоко, видел все ту же пустоту, обжигавшую его холодом. Несмотря на страх, он хотел, хотел всмотреться в них повнимательней, прочувствовать их… Но их матери, едва заприметив излишнее внимание провидца, направленное на детей, мгновенно заслоняли их собой и выпроваживали его. А после, видно, осознав, что он всерьёз заинтересовался ими, стали и вовсе обходить его за километр, пристально следя за тем, чтобы к их крошкам он даже не приближался. Нострадамус подумывал о том, чтобы рассказать все Екатерине, но не знал, как облечь увиденное в слова. Королева-мать была умной женщиной, но она не была особенно сведущей в темных искусствах, и, уж коли он ничего не мог понять, не поняла бы и она. И все же Мишель не отступил, решив самостоятельно докопаться до сути дела. И спустя несколько дней ему подвернулся превосходный случай: Белинда играла в саду вместе со своим другом Андре, в котором Нострадамус пустоты не замечал. Дети сами подбежали к нему, очевидно, совершенно его не боясь и не стесняясь, и начали рассматривать и расспрашивать. Провидец, отвечая на наивные детские вопросы, заглянул Белинде в глаза, всматриваясь и стараясь копнуть глубже… И старания его увенчались успехом – в самой глубине он почувствовал что-то тёплое и пульсирующее, бьющееся и совершенно точно живое, похожее на маленький огонёк или, может быть, искру. И эта самая искра была мерцающей, горячей и светлой, излучая по-детски наивную доброту. Нет, кем бы ни была эта девочка, что бы с ней не творилось, злой она не была. Может, проклятой? Теперь, разглядев искорку, Нострадамус четко видел, как пустота окутывает её, обволакивая и словно пытаясь скрыть от посторонних глаз, а может, и вовсе затушить. Быстро отговорившись от детского любопытства делами, Нострадамус поспешил вернуться к себе, раздумывая над тем, что он увидел и узнал. Раздумья эти, как можно было догадаться, ко многому не приводили, ведь он все ещё не знал, что за странный феномен явила ему жизнь. Для чистоты эксперимента он все же нашёл способ взглянуть на Фабиана, а затем и на Алису, дождавшись, пока обе мамочки отвлекутся на разговор с Лолой. Долгого взгляда не получилось – обе женщины были поразительно заботливы и внимательны, практически никогда не сводя с детей глаз – но Мишель успел увидеть почти такую же искру, только послабее, в Фабиане, и совсем маленькую искорку в крошке Алисе. – Ваши дети прекрасны, – мирно заявил Нострадамус подоспевшим Аурелии с Викторией, – просто ангелочки. – Спасибо, – улыбнулась Виктория, но в улыбке её просквозила еле заметная, хорошо замаскированная фальшь. Аурелия так и вовсе промолчала, наклонившись к сыну и пристально осматривая его, так, словно она боялась, что провидец причинил ему какой-нибудь вред. Снова раздумывая – кажется, в последние дни он только этим и занимался, беспрерывно и неустанно – Мишель пришёл пока только к одному выводу, который, в общем-то, напрашивался сам собой: что бы это ни была за искра, она разрасталась с возрастом, и именно поэтому у малышки Алисы она была почти незаметной, а у Белинды, как у самой старшей из троих, была и самой яркой. Как будто эти дети были прокляты при рождении, но со временем проклятье ослабевало… Мишель не очень-то верил, что дело обстоит именно так, но пока иной метафоры ему в голову не приходило. Следовало продолжать размышления и поиски, тем более, что он все ещё не разобрался, почему он не видит ни линий жизни самих детей, ни чего-либо, связанного с их матерями… Как не понял он до сих пор, связаны ли они как-то с пропавшими королевами и Джеймсом Стюартом с его другом, и, если да, то как? Пока вопросов было куда больше, чем ответов…