Без души

Франциска разбудила довольно неприятная прохлада, которая отчего-то показалась ему неожиданной. Почему, он в первый момент спросонья сам не понял. Затем, задумавшись, он вдруг осознал, что совершенно не понимает, где вообще находится. Тело юноши тут же сжалось, как пружина, переходя в режим боевой готовности. Так, ладно, паниковать рано. Франциск окинул все, что его окружало, цепким взглядом, и обнаружил, что находится в шатре, вероятно, где-то достаточно далеко от собственного дворца. Его вещи, королевские вещи, были на месте, чем он не преминул воспользоваться, быстро одеваясь, оружие его также было нетронуто, что окончательно убедило юношу в том, что причин паниковать нет. Будь он среди врагов, оружия бы ему точно не оставили. Значит, он там, где, по идее, и должен находиться. Теперь осталось лишь понять, почему он не может ни вспомнить, ни сообразить, где конкретно имеется это самое должное место. Медленно кивнув в такт собственным мыслям, Франциск легким движением откинул завесу и вышел из шатра наружу. Он был в лесу, все вокруг казалось совершенно мирным, и даже знакомым, хотя он никак не мог ухватиться за конкретное воспоминание в голове, чтобы окончательно осознать происходящее. Нужно было что-то более конкретное… И что-то более конкретное не преминуло представиться. – С добрым утром, Франциск, – приветливо окликнул его знакомый женский голос. Юноша обернулся, уже зная, кого увидит перед собой. – Лола… Темноволосая красавица, очевидно выглядящая на свои честные семнадцать, улыбнулась ему. – Надеюсь, Вы хорошо отдохнули. Луи сказал, что скоро можно будет продолжать путь. Уже недолго осталось, в самом ближайшем времени мы доберёмся до дворца, – эта мысль, судя по улыбке, доставляла ей очевидную радость, но эта радость была какой-то… нервной, что ли. Впрочем, не без причин ведь… Теперь, увидев Лолу и услышав имя Людовика Конде, он наконец сумел установить, что происходит, и где он находится. На пути во дворец, откуда он уехал во время чумы, чтобы найти Лолу и их сына. И как он вообще мог об этом забыть? Сейчас он мгновенно вспомнил все подробности происходящего, в том числе и те, от которых у него похолодели руки. Невидящий взгляд отца, говорящий с тем, кого сам Франциск не видел, но о личности которого мог догадаться… Крепкие руки старшего брата, обнимающие его… Возгласы «Король умер! Да здравствует король!»… Марию, сообщающую ему о том, что их с Лолой слабость давным-давно дала плоды… И её же, просящую его остаться, потому что к ним подобралась чума… Да, он непременно должен вернуться как можно скорее! Слишком нехорошо они с Марией расстались, да и оставлять трон без короля никак нельзя. – Франциск? – вновь окликнула его Лола. – А, да, – вскинулся молодой король, – прости, задумался. Конечно, скоро сможем отправляться, и это прекрасно. Как Жан? – Ещё спит, – напряженность сошла с лица девушки, как только она заговорила о сыне, – он пока практически всегда спит. А если не спит, то ест. Так уж работают младенцы. Франциск хмыкнул – шутка пришлась ему по душе. А затем он искренне улыбнулся Лоле и попросил её собираться. Его достаточно долго не было дома, нет смысла задерживаться. Здесь его не держит ничего, а там его ждёт супруга и огромная куча дел. Спустя несколько часов они подъехали, наконец, к замку, и Франциск не мог сдержать нетерпеливой улыбки, подрагивая от предвкушения. Он уже представлял (очень, очень четко представлял), как Мария с улыбкой выйдет ему навстречу, а затем поприветствует Лолу, пока он сам будет здороваться с матерью и братом, а затем они со своей королевой окажутся вместе в покоях… Прекрасная иллюзия рассыпалась осколками в тот же момент, как они въехали во двор. Вышедшие им навстречу Екатерина и Баш были мрачными и весьма взволнованными. Видно, что-то серьезное случилось в его отсутствие. Грир и Кенна поспешили встретить Лолу, с умилением глядя на её ребёнка, но и они казались бледными от беспокойства и уставшими. – Мама, – осторожно приветствовал королеву-мать Франциск, мысленно молясь, чтобы очевидно случившаяся беда, о которой он ещё не знал, не была связана с отсутствующим во встречающей их толпе человеком. И, судя по всему, на молитвы отцеубийцы Бог не планировал обращать никакого внимания. – Мария пропала, – без предисловий сообщила Екатерина. У Франциска зазвенело в голове и он пошатнулся. Баш мгновенно оказался рядом с ним, поддерживая. Сбоку подтянулись и дамы вместе с Конде. Лола, тоже услышавшая новость, смотрела на Франциска широко раскрытыми, полными ужаса глазами, но молчала. – Как пропала? – наконец просипел Франциск, когда нашёл в себе силы вновь заговорить. – Никто не знает, брат, – мягко начал объяснять Себастьян, одновременно провожая Франциска внутрь, чтобы не стоять на улице, – ситуация весьма странная. Отсутствие Марии обнаружили вчера утром, и никаких следов, поясняющих её отсутствие, не нашлось. Непонятно даже, что конкретно случилось. Она могла сбежать сама, но это не в духе Марии, да и все вещи её на местах, Грир и Кенна все проверили. Её могли похитить, но следов проникновения во всем замке также нет… Да и вестей от возможных похитителей, с угрозами или требованиями мы пока не получали. Её могли выманить куда-то, но куда? Она вроде бы не покидала замка, все же вокруг чума бушует… Франциск слушал, одновременно стараясь унять разыгравшееся головокружение. Мария, его Мария пропала… Разумеется, она не могла уйти сама, значит, её действительно похитили. Может быть, ровно в эту самую секунду пытают, а может даже уже у… Нет! Нет, нельзя об этом даже думать, иначе он просто лишится рассудка. Сглотнув и сделав глубокий вдох, Франциск потребовал: – Подробнее. Рассказывайте, что у вас тут вообще происходило все то время, пока меня не было. Они добрались до тронного зала, и Франциск весьма неграциозно плюхнулся на трон – ноги его едва держали. Первой взяла слово Екатерина, рассказав о том, как справлялись во дворце с чумой, о прибытии Эдварда Нарцисса и смерти семьи Пурвилон, о жестокой расправе юной королевы над молодым лордом, и о том, что она для этого сделала с ней, Екатериной. Поймав подозрительный взгляд сына, Екатерина возмущённо фыркнула: – И нечего так на меня смотреть! Я совершенно не согласна с тем, что делала Мария, но я к её исчезновению абсолютно непричастна! Я, в конце концов, сама только с постели встала из-за её интриг. Франциск устало кивнул, махнув рукой, ибо, даже если мать и причастна к происходящему, сейчас доказать это не представлялось возможным. Затем вновь заговорил Баш, более подробно раскрывая детали расследования, которые не вели ровным счетом ни к чему. Все выглядело так, словно Мария просто растворилась в воздухе. – О пропаже королевы мы ещё не объявляли, – продолжила Екатерина, когда Баш закончил, – пока что это совершенно лишнее, и чем дольше у нас получится скрывать её отсутствие хотя бы от общественности, тем лучше. Но если она не найдётся в ближайшее время… что мы будем делать, я не знаю. Франциск был полностью с ней согласен – у него ещё даже не прошла коронация, в городе чума, а он именно в этот момент лишается королевы, и, возможно, вместе с этим и титула короля-консорта. Однако, признаться откровенно, сейчас он просто не мог думать о политике. Приказав с удвоенными усилиями продолжать поиски, Франциск пролетел по коридорам, почти вбежал в свои покои и плотно закрыл за собой дверь. На этом силы оставили его, и он рухнул на кровать, закрыв лицо руками и еле сдерживая слезы. Марии не было. Конечно, он всей душой надеялся, что её найдут, но сейчас её с ним не было. И все потому, что он сам оставил её, хотя она просила его этого не делать. Если бы он не уехал… Сейчас могло не быть Лолы и Жана, что тоже было бы просто ужасно, но он бы пережил это… Лишиться Марии… как он переживет это? Нет, все ещё нельзя так думать. Она найдётся, и он сможет снова обнять её, поцеловать, заверить в том, как сильно он её любит… Он хотя бы сказал ей об этом, когда уезжал?! Боже милосердный… Не в силах успокоиться хотя бы на секунду, Франциск подскочил и заметался по комнате, сам не зная точно, зачем. Искал ли он что-то, что, может быть, пропустили остальные, или просто хотел прикоснуться хотя бы к вещам, ассоциировавшимся у него с женой? Остановился он лишь тогда, когда в руки ему попал небольшой лист бумаги, который, возможно, другие и видели, но не сочли относящимся к делу. На листе, вероятно, когда-то не предназначавшемся для посторонних глаз, рукой Марии… дрожавшей, судя по почерку, рукой Марии, было написано: «Просто скажи ему, Мари. Франциск вернётся, и скажи ему. Скажи, что ты знаешь, что его сын – это важно, что он может его любить, потому что это его ребенок, и ты все понимаешь… Только пусть не признаёт его. Пусть любит, пусть проводит время с ним, но только не признаёт!» Франциск пошатнулся. В голове у него на мгновение зазвучал её голос: «Проводи время со своим сыном, конечно же, но…» Но не признавай его. Разумеется, Мария этого хотела. Разумеется, не могла просто так принять бастарда, и уж тем более не могла позволить ему стать наследником… Тогда она, вероятно, думала об их будущих детях… Теперь же эта запись лишь окончательно подтверждала то, что Мария не исчезала по собственной воле – она ждала его, собиралась с ним поговорить… А потом пропала. И, не выдержав наплыва эмоций, Франциск упал на колени и разрыдался, прижимая к себе злосчастную бумажку.

***

Следующие несколько дней стали для юного монарха настоящим адом, потому что новой информации не поступало, и все, что продолжало встречать его за каждым поворотом – это пугающая неизвестность. Разумеется, были расследованы основные враги Марии, начиная с Англии, но к ним ничего не вело, потому что ничего не вело ни к чему, и это сводило Франциска с ума. В замок прибыл Стефан Нарцисс, требуя ответа за смерть сына, и был моментально и не слишком вежливо послан изможденным королем в пешее эротическое. Быстро разобравшись в ситуации, он остался в замке, временно отложив кровную месть ввиду важности происходящих событий, хотя и не забыв её совсем. Франциск продолжал надеяться. Он не мог просто взять и поверить в то, что Мария погибла – хотя чем дальше, тем больше все указывало именно на это. Если бы её похитили, чтобы диктовать условия, уже бы объявились с этими самыми условиями… А затем Екатерина, без устали крутящаяся и пытающаяся уследить за всем, пришла к нему с таким лицом, что Франциск застыл, ожидая смертельного удара в сердце. – Конкретных новостей о Марии нет, – быстро сообщила королева, увидев побелевшее лицо сына, – но есть новости, скорее всего, связанные с делом, и они очень нехорошие… – Не тяните, мама, – выдавил Франциск. – А я и не тяну, – плотно сжала руки женщина, – мне пришли сведения от моего шпиона в Англии. Практически одновременно с Марией, точно так же, словно растворившись в воздухе, пропала Елизавета. Англия осталась без правительницы. Они тоже пока скрывают это, но долго у них это не выйдет, и нам скрывать исчезновение Марии больше не имеет смысла – она претендентка на английский престол, её присутствия скоро потребуют. Франциск тяжело выдохнул – новости и впрямь были… нехорошие. Кто-то совершенно незаметно лишил Англию и Шотландию их монархов. – Франциск, – уверенно произнесла Екатерина, – я знаю, как ты любишь Марию, но сейчас нам нужно действовать, и быстро. Не сегодня, так завтра обо всем станет известно, и на освободившиеся места потянутся дальние родственники. Нам необходимо вмешаться прямо сейчас. – Что Вы предлагаете, мама? – фыркнул Франциск, – под шумок завоевать Англию, пока я все ещё король-консорт Шотландии? Екатерина взглянула ему прямо в глаза. – Да. Франциск не знал, почему именно в этот момент, но именно сейчас это все-таки случилось: на его душу могильным камнем легло жестокое, болезненное принятие. Мария не вернётся. Он никогда не утратит последней искры надежды на то, что вдруг… Но жизни плевать на его надежды. Марии больше нет.