Путешествия

      За прошедшие столетия кошмары так и не прекратились. Больше того, когда они приходили, то обрушивались с прежней силой: цветные, яркие, реальные. Иногда пламя буквально обжигало кожу, а в нос бил настоящий запах горелой плоти. После пробуждения его знобило ещё несколько часов, и в особо поганые дни даже взрывы на полях сражений вызывали ассоциации с тем роковым днем.       Он заслужил передышку, законный отдых. Он своё дело сделал. Но, к сожалению, остальные нет, и поэтому его призывали снова.       Обратно к взрывам и запаху дыма; к смраду смерти, такому знакомому и одновременно чужому. Потому что, сколько бы он ни старался ассимилироваться, стать частью этих миров, они так и не стали домом. Его дом – рассыпанные осколки. Разбитая ваза – уже не ваза. Она не сможет удержать воду, в нее не поставишь цветы. Так и люди, населяющие эти миры: расколотые фрагменты существ, которые даже не осознают, чего лишились.       Все и каждый из них был разочарованием.       Кроме, разве...       Нет. Подобные мысли – верный путь к ещё более полному крушению надежд. Так устроен мир. Вера в этих хрупких, поломанных существ в итоге всегда, всегда разбивала ему сердце. Иногда почти казалось, что они начинают понимать. Изредка в нём просыпалась надежда на их способность осознать и, возможно, даже спасти... но они всегда, неизбежно и неизменно его подводили.       – Значит, ты отправишься на Первый?       Элидибус. Их эмиссар и по совместительству невыносимый зануда. Что тогда, что сейчас. Целеустремлённый и просто чудовищно упёртый, он никогда не сомневался и не задавал вопросов – должность подходила ему идеально. Практичный и дотошный, решительный и непоколебимый... и совершенно не умеющий доводить дело до конца. Вечно он рассчитывал, что его работу закончит кто-нибудь другой. Ну уж нет, дорогой эмиссар. Руки прочь!       – Лаабрея наворотил дел, кто-то должен разобраться с последствиями.       – Последствия уже наступили. Воссоединение вот-вот начнётся.       – Разве?       – Ты сомневаешься в собственном успехе?       – О, отнюдь не в собственном.       Он склонил голову, рассматривая закованную в броню фигуру. Это тело не подходило тому, кто никогда не был воином или солдатом. Бойцом. Да, его обучали боевым искусствам, но, будучи эмиссаром, он никогда на них не специализировался; и за прошедшие годы это не изменилось. Элидибус – серый кардинал, он не умеет вести в атаку.       Впрочем, это вовсе не означало, что тот ошибается: первая фишка упала. Осталось подождать, пока упадёт последняя.       Конечно, была одна проблема, и проблема эта...       – Наш блудный друг сейчас на Первом.       Светлые брови в удивлении поднялись: интерес. Неужели Элидибус проворонил? Так увлёкся событиями на Истоке, что стал упускать настолько важные детали?       – Смертные на такое не способны.       – Да. И тем не менее она там. У твоих солдат патовая ситуация. При Воине света пат невозможен, только победа или поражение. А это значит, что лидера Адептов седьмой зари нет на Истоке.       – Но она есть на Первом.       – Она есть на Первом, – подтвердил он. – Придётся мне туда заглянуть – не давать же капризному ребёнку разрушить то, на что я потратил годы кропотливого труда.       Капризному ребёнку со знакомым лицом; ребёнку, который был фрагментом кого-то, кем он однажды дорожил. Было бы ложью сказать, что какая-то часть его не искала в этом утешения. Привычная доза яда, чтобы облегчить страдания, успокоить злость. Семь раз воссоединённая... возможно ли, что это лицо – лишь для него одного? Или, может... Нет. Все и каждый в итоге его разочаровали.       – Будь добр, пока меня не будет, проследи, чтобы мой правнук не сравнял всё с землёй. Не хочу, чтобы империя, которую я с таким трудом построил, развалилась на части из-за его вопиющей безответственности.       – Лаабрея решил с ними сражаться и в итоге погиб.       – Осторожнее, Элидибус! Вдруг я подумаю, что ты за меня волнуешься? – Он вяло ухмыльнулся уголком рта, исказив губы в фальшивой улыбке. Он знал, как она смотрится со стороны. Тому, кто плохо его понимает, она показалась бы беспечной, однако эмиссар хорошо знал это выражение глаз. Улыбки Эмет-Зелха уже давно не были искренними, но за несколько тысячелетий он успел отточить актёрское мастерство. – И кстати, сравнение с Лаабреей просто оскорбительно. Передавай им там привет.       С этими словами он положил книгу в кожаном переплёте обратно на письменный стол и, отвернувшись, небрежно крутанул рукой. Привычный жест, означающий окончание разговора; перед ним открылся тёмный портал, возвещая о его уходе. С треском поглотив его, портал исчез, открыв взору Элидибуса книгу. На обложке было всего одно слово: «Хэвенсвард».