Человек без имени

В цирке, с которым долгое время путешествовал Генкиши, артисты иногда подменяли друг друга, если это не касалось только их уникальных навыков, вроде тех, которыми обладал тот, кого раньше звали «Человек-без-Имени». Кто-то мог взгромоздиться на ходули, если Бородач Лу немного перебрал накануне открытия. Или послужить живой мишенью, притворившись человеком из зала, чтобы хозяин Мару мог продемонстрировать искусство метания кинжалов. Сам Генкиши, благодаря своей ловкости, довольно часто прохаживался по канату и, удивляя публику, балансировал на неустойчивой пирамиде из жестяных цилиндров. А еще ему всегда хотелось использовать дарованный природой талант. Его иллюзиям применение нашлось, благодаря внимательности Арии, которая как-то нашла его среди сонма фальшивых иллюзионистов. И Генкиши, благодарный за возможность проявить себя, был рад учиться управлять Пламенем Тумана. Но все же, было еще одно дело, в котором он бы хотел стать лучшим из лучших. Генкиши была не по нраву увлеченность его семьи историей, уходящей вглубь веков, а принадлежность его предков к клану Сацума не трогала его душу. Но все же рассказы о доблестных самураях, взволновали его воображение. Еще будучи совсем ребенком, когда его родителями были позволительны глупые выходки, он размахивал длинной палкой, воображая себя воином прошлого, который сражался против гайдзинов, — круглоглазых варваров, которых так презирала его семья. Когда Генкиши вырос, ему эта ненависть, хоть и насаждаемая со всех сторон, оказалась чужда. А вот интерес к холодному оружию так никуда и не пропал. Он все так же пробовал упражняться самостоятельно, раздобыв на какой-то барахолке боккен. Учился сам, мысленно представляя передо собой противника. Позже, лучше поднаторев в управлении своими иллюзиями, и с призрачным двойником. А однажды, когда Генкиши увидел комичное по своей сути событие, когда Бородач Лу, стоя прямо на ходулях, отбивался от какого-то подвыпившего прохиндея, его осенило. Еще никогда и никто не делал ничего подобного. Идея зрела в нем долго, и, казалось, что никогда не облечется в реальную форму. Но теперь, когда перед ним была возможность, Генкиши просто не смог устоять. И, несмотря на то, что его объяснения для Арии были сбивчивыми и грешили несвойственному ему восторгу, она разрешила обратиться к механику. Старик Джузеппе, на самом деле не был никаким стариком. Ему было всего лишь сорок с небольшим, но ворчал он так, что прозвище приклеилось накрепко. И когда Генкиши обратился к нему со своей идеей, тот не замедлил выложить просителю весь свой запас нелестных слов. Но стоило лишь в нескольких фразах обрисовать, то, что именно хотел сделать Генкиши, Джузеппе тут же подвинул к себе старый блокнот, и принялся набрасывать его проект. Под огрызком карандаша, грубыми линиями на пожелтевшей бумаге проявлялись мысли, которые Генкиши носил в себе, даже не надеясь на то, что они увидят свет. — Ты это хотел, малыш? Генкиши уставил взгляд на лист, где было нарисован придуманный им захват для рукояти меча на подошве сапог. А рядом — фигура, поднявшаяся на острие клинков, застывшая в прекрасном танце. — Да! — Генкиши даже не мог подумать, что из его невнятных фраз, мастер поймет, что именно он хотел увидеть. — Именно это! Джузеппе усмехнулся и, сжав зубами порядочно покусанный кончик карандаша, перелистнул блокнот. — Тогда твоя задача выполнена. Пока можешь пойти погулять и дать мне заняться делом. Генкиши попробовал было задать пару вопросов, но старик Джузеппе уже полностью погрузился в работу, от которой вряд ли его могло что-то оторвать. Несколько раз юноша справлялся о том, как продвигается дело, но всякий раз его довольно грубо просили не вмешиваться в тонкий процесс. Спустя какое-то время, когда Генкиши уже и не чаял, что его заказ воплотится в жизнь, Джузеппе сам его навестил и принес свое изделие. Скованные из легкого, но достаточно прочного металла, зацепы идеально садились на обувь. Их конструкция идеально подходила к рукоятям мечей Генкиши. Горячо поблагодарив Джузеппе, Генкиши, не теряя ни секунды, помчался в тренировочный зал, чтобы примерить обновку. Почти сразу за ним там же появился Гамма. — Извини, — улыбнулся он, — у тебя было такое восторженное выражение лица, что я просто не мог пропустить. К слову, не только он пришел. У дверей тренировочной комнаты сгрудилось порядочно народу, но через миг толпа расступилась, пропуская вперед Джузеппе и Арию, которая тоже пришла поглядеть. От ее подбадривающей улыбки Генкиши стало немного неловко. Да и в целом он не ждал, что появится столько зрителей. Почти закончив закреплять изделие оружейника на своих сапогах, он остановился. Чужое внимание, особенно со стороны чуть ли не половины семьи, его нервировало. И в тот момент Ария сделала шаг вперед. Остановилась рядом, склонившись к нему, коснулась рукой плеча. — Тебе, наверное, немного неудобно сейчас. Но знай, что всем мы за тебя болеем. Она мягко улыбнулась, подбадривая его. И ее голос, несмотря на все его волнение, и чрезмерное внимание, успокаивал, вливался в душу бальзамом. Приводил в порядок мысли. И Генкиши, благодаря ее словам перестал беспокоиться. Даже если вдруг у него не получится, — в этом ничего страшного. Он просто поднимется и попробует снова. — Ну, что же… Он взял со стойки перевязь с мечами, глубоко вдохнул, отбрасывая лишние мысли, стараясь не замечать людей, следящих за каждым его движением. Ладони легли на оплетенные рукояти. Глубокий вдох, и вот уже острия двух мечей вонзились в дощатый пол. Выдох. И Генкиши взмыл в воздух, касаясь подошвами сапог с хитроумными зацепами рукояток, чтобы те тут же защелкнулись с резким, но мелодичным звуком. И этот щелчок тут же потонул в восторженных криках и овациях. Не раз, и не два Генкиши слышал аплодисменты в свой адрес. Да, каждый раз они были искренни, полны восхищения его мастерству, но никогда до этого, он не был так горд, так счастлив. Он и раньше испытывал что-то похожее. Чужой восторг был ему приятен. Но это были просто случайные зрители, на один вечер околдованные его талантом. Их радость исчезала, как только они выходили из пестрого шатра, погружаясь в свою собственную жизнь. Но признание от этих людей было совсем иным. И не только потому, что их связывало куда большее, чем представления кочевого балагана. Генкиши понимал, что от его умений и мастерства зависит не выручка за день, не репутация их цирка, а чужие жизни. И особенно одна из них. Генкиши поднялся на рукоятях мечей во весь рост. Понадобилась секунда, чтобы найти баланс, но не более того. Умелые руки старика Джузеппе сотворили, казалось бы невозможное. — Это потрясающе, друг! Генкиши опустил взгляд и увидел Гамму, который привычно улыбался, но теперь с какой-то ноткой гордости. — А дальше что? — спросил Гамма, глядя на Генкиши снизу вверх — Хотя бы научиться с них хотя бы не падать, — ответил тот, чуть качнувшись влево. — Немного уединения бы не помешало. Гамма обернулся к собравшейся толпе и потеснил их к выходу. Генкиши, даже со своей высоты, видел, как члены семьи скрываются за дверями. Видел, как каждый из подбадривал его, будь то короткий жест, легкий кивок или восторженный возглас. И все это — словно опора, которая помогала ему одолеть земное притяжение. Генкиши поднялся во весь рост, почти ощущая эту поддержку, расправил руки, балансируя на тонких остриях. Сосредоточился на очередном вызове, на этот раз — гравитации. И последнее, что он увидел, перед тем как погрузиться в полное сосредоточение, — ладонь, прижатую к губам. Легкомысленный жест, уносимый потоком дыхания прямо к нему. И ту, что его послала.