Браконьер

*чуть больше года спустя* Окей, об этом не принято говорить, но... месячные. Это чёртова невыносимая боль, будто матка вооружается циркулярной пилой и пытается распотрошить брюхо, значительно подгадила мне своим существованием половое созревание.  Именно вышеуказанное обстоятельство стало причиной того, что моё тринадцатилетнее подростковое тело валялось в прелестное выходное утро в кровати, где я пыталась сохранить весьма компрометирующую позу, в которой мышечные спазмы были наименее болезненны, и при этом не задохнуться, упираясь лицом в подушку, скрывавшую звуки моего отчаяния.  - Слушай, - я не видела Тетту, сидящего у моей кровати с очередной заумной книжонкой, но была уверена по его интонации, что сейчас он внимательно косится на меня, - теоретически, проштудировав парочку медицинских справочников и продезинфицировав твою комнату, я бы смог произвести экстирпацию матки в домашних условиях и ты даже, вероятно, не умерла бы от сепсиса.  Я скривилась в подушку, выражая тем самым своё отношение к любезному предложению друга, но, сообразив, что он не видит моих мимических усилий, кое-как повернула голову и с чувством произнесла, жмурясь от яркого света:  - Пошёл к чёрту, Тетта!  Из окна щедро лились в комнату лучи утреннего солнца. Они болезненно прошлись по сетчатке, но не смогли спрятать от меня едва заметную полуулыбку парня. Моё оскорбление нисколько на него не подействовало. Что ж, пора бы к этому привыкнуть.  Стоит сказать, что половое созревание Кисаки тоже шло, но черепашьим темпом. Может даже ещё медленнее, потому что ни я, ни окружающие, пожалуй, бы его и не заметили, если бы волосы Тетты не отросли так заметно.  Тëтушка Майи всегда стригла его сама. Так что вполне закономерно, что после её смерти Кисаки к парикмахеру ходить отказывался.  Поначалу я с пониманием относилась к вороньему гнезду на голове друга, но со временем это перешло всё границы. В нашей компании только у одного может быть крутая карешка. В связи с этим я привела немало весьма разумных доводов о необходимости посетить цирюльника, но Тетта разбил их в пух и прах. Поняв, что спорить с этим умником бесполезно я просто забила и перешла к физической силе. Даже скорее насилию. Но это пошло ему на пользу. Честно.  Теперь чрезвычайно ломкие и ужасные во всех возможных смыслах волосы Кисаки (уж не знаю, что у него в баночках вместо шампуня; кислота?), собираются им в короткий хвостик. Не нормальная стрижка, конечно, но уже на том, что расчесывается, спасибо. В конце концов я же понимающий друг.  Ну и рост, да. Увы, этот червь, как бы не горбатился, всё равно теперь дорос до меня. Не то, чтобы меня это сильно волновало, но физическое доминирование - это единственное в чем я могла превосходить Тетту. Но с недавних пор он снова начал ходить со мной в бассейн и, господи спаси-помилуй, появляться на физре! А три дня назад я вообще столкнулась с ним на утренней пробежке! Нонсенс.  Ну да хватит про половое созревание. Не самая интересная тема для разговора, хотя многие наши одноклассники так не считают. Специфичные они ребята, конечно.  После произошедшей трагедии в семье Кисаки, он закончил последний год на домашнем обучении. Успешно сдав экзамены, Тетта поступил в частную школу. Я вместе с ним. Родители поддержали моё решение. Рю и Хината тоже, хоть и обливались слезами, вспоминая о том, что мечтали все в четвёртом поступить в одну среднюю школу.  Помниться, меня даже удивило молчаливое понимание, отражавшееся на лицах взрослых и друзей. Кажется, сами того не замечая, мы с Теттой стали неразлучны в глазах окружающих.  По какой-то причине мы нужны были друг-другу. Возможно, даже сильнее, чем сами думали.  - Почему мне кажется, что ты сейчас кормишь своих тараканов каким-то сентиментальными воспоминаниями?  Кисаки подозрительно щурился и кривил морду. Видимо я слишком долго молча пялилась на него с глубокомысленным видом. Вот ведь догадливый мнительный ублюдок.  Скривившись, я попыталась слегка поменять положение в кровати, а то тело совсем затекло. Чтобы отвлечься от боли я прибегла к самому надёжному в таком случае способу - обмену гадостями:  - Признаю, виновна. Вспоминала, как ты застрял в туалете кинотеатра из-за того, что дверь заклинило и, поскольку тебе не хватило силëнок, ты СМСил мне с горшка, чтобы я прибежала и спасла тебя.  Закончив, я ехидно улыбнулась. Ничто так не радует с утра пораньше, как моральное насилие.  Историю эту с туалетом Тетта просто ненавидел. Мало того, что он там застрял, так ещё и пропустил важную завязку фильма. Не спрашивайте какую, я понятия не имею что за завязка может быть в документалке про мхи Южной Америки.  - О, в самом деле? - Кисаки ответил мне улыбкой не меньшей гадючности. - Надеюсь из твоей памяти не изгладился эпизод, в котором в этот самый туалет зашёл симпатичный, с твоих слов, парень и самое умное, что ты могла тогда сказать было: "всё в порядке, у меня есть пенис"?  - Мне было одиннадцать и я настаиваю на том, что это было весьма креативно, - нахмурилась я, чувствуя, как начинает попахивать поражением.  Тетта многозначительно улыбнулся, давая понять, что из этого раунда он вышел победителем и, чтобы предотвратить мои попытки взять реванш, отложил книгу на тумбочку и встал.  - Вставай, я проголодался.  - А что знания больше не насыщают тебя? - не сдержалась от замечания я.  - Хватаешься за соломинку, - фыркнув, покачал головой Кисаки, - как жалко.  С этими словами он вышел из комнаты, оставив меня наедине с болью и разбросанной вчера по полу одеждой. Надо было бы убраться сегодня, но как-то лень.  Я вздохнула и с тихим стоном сползла с кровати. Пол уже нагрелся из-за лучей солнца. Была поздняя весна и с каждым днём становилось всё теплее. Грязь наконец подсохла и кот, возвращаясь с прогулок, перестал походить на бомжа. Теперь он всё чаще величественно дрыхнет на лужайке и ждёт пока отец вернётся с работы, чтобы требовать с него весь вечер еду и внимание.  Стоя посреди комнаты в позорных пижамных штанах с голубыми облачками и старой маминой футболке, я уныло планировала распорядок дня. Если быть точнее, план-то у меня был, вот только он включал одно непростое мероприятие. - Ладно, - вздохнула я, - до него ещё дожить надо.  Снизу до меня долетел запах расслабляющего травяного чая, который приносил мне в такие дни Тетта. Я его за это, конечно, дразнила, но на самом деле это было довольно мило. Ему я, разумеется, об этом не скажу. 

* * *

Родителей дома не было, поэтому мы спокойно оккупировали гостиную для утренней разминки. Кисаки ворчал, но всегда подключался. Кто бы мог подумать, что в нём столько солидарности?  Сегодня мы делали специальные упражнения при болезненных месячных под жизнерадостную тëтеньку из ютуба. Стоя в позе буквы "зю", мы с Теттой преисполнялись по полной программе.  - "Почувствуйте как расслабляются мышцы вашего тазового дна", - вещала спортивная леди из мобильника, прислоненного к телевизору.  - Почувствовал? - язвительно поинтересовалась я.  - Смешно, - закатил глаза Кисаки и добавил, - это же мне больше всего надо.  - "А теперь медленно поменяйте положение на предыдущие," - женщина из телефона напомнила о себе энергичным голосом.  Я выпрямилась и на миг в моих глазах потемнело. Дождавшись пока зрение вернётся, я повернулась к другу, строившему козью морду, и спросила:  - Как думаешь, у меня кружится голова от запаха твоего чая или от боли?  Тетта недовольно нахмурился и раздражённо заметил: - Бога ради сходи уже к гинекологу!  - Ходила, - пожала плечами, добавив к прежним симптомам тошноту, - она сказала, что это альгодисменорея.  - Ну и? - Кисаки вскинул брови и выжидательно посмотрел на меня, призывая продолжить.  - По её словам, - сдув с лица прядь, я продолжила, - всё пройдёт, когда рожу.  - Ну так рожай, - безапелляционно заметил мой высокоинтеллектуальный друг.  - Ага, как раз ко вторнику собиралась...  Я хотела добавить ещё пару саркастичных фразочек по поводу своей нелёгкой женской доле, но меня благополучно скрутило от боли. В брюшной полости будто взорвалась осколочная граната. Я сжалась на полу, обхватила руками живот и вдавила лоб в колени с такой силой, что чуть глаза из орбит не вылезли.  Сквозь внутренний стон я услышала, как Тетта тяжело вздохнул и ушёл, сказав:  - Я за чаем. 

* * *

По светлой кухне блуждал запах трав и солнце. Мы с Кисаки молча сидели за круглым столиком. Он читал книгу, я пялилась в чашку. Тихо и спокойно. Только слышно как где-то за окном точит о дерево когти кот.  Боль отступила, но на этом мои проблемы не закончились. Блуждая взглядом по цветастым прихваткам, развешанным над плитой, я пыталась придумать как спровадить моего горячо любимого друга из дома.  - "Вот ведь повезло так повезло," - накручивала себя я.  С такими людьми, как Тетта тяжело. Они не склонны проявлять заботу и уж если делают это, то отказываться ни в коем случае не стоит. Меньше всего мне надо, чтобы Кисаки таил на меня обиду.  - Если хочешь что-то сказать, говори, - внезапно подал голос Тетта, не отрывая взгляда от мудрёного чтива.  Я поджала губы и внимательно посмотрела на друга. Кисаки сидел спиной к окну и выглядел очень умиротворённо. За ним на небольших садовых деревцах колыхалась молодая листва и тушка нашего кота, балансировавшего на тонких ветвях.  - Эм, а ты долго ещё будешь... пить чай? - нисколько не подозрительно спросила я.  Что б вы понимали, это было настолько "естественно", что Тетта даже отлип от букв и с лëгким недоумением посмотрел на меня.  - Вопрос, безусловно, интересный, - сказал он, откинувшись на спинку стула, - но если хочешь, чтобы я ответил, изволь спросить то, что действительно хочешь.  Я долго смотрела в глаза Кисаки, пытаясь оценить насколько он понял, что я хочу выставить его за порог. В ярко-серых глазах друга, так напоминавших звёздные радужки Майи, едва заметной дымкой витала усталость. Она же пряталась в чертах его чрезвычайно бледного лица. Я предполагала, что служит причиной такого состояния Тетты, но говорить с ним об этом попросту не хотела. Пока ведь всё хорошо.  - У меня сегодня дела, - вздохнув и подперев голову кулаком, созналась я.  - Дела? - переспросил Кисаки; он даже нахмурился от удивления.  Не то, чтобы мы проводили всё свободное время вместе, но прежде я никогда не просила Тетту уйти, если он приходил ко мне. Поэтому я вполне могу понять почему он так озадаченно пялился на меня сейчас.  - Дела, - подтвердила я, кивнув насколько могла.  Кисаки растерялся не от наличия у меня дел как таковых, а от того, что он не мог в них поучаствовать. Я уверена, что сейчас в его умной башке происходили всевозможные вычисления, которые могли бы дать ответ на то, чем же я таким собираюсь без него заниматься.  Наконец я заметила, что взгляд друга прояснился и, едва заметно усмехнувшись, приготовилась слушать его версии, объясняющие моё странное поведение.  - Ты собираешься разносить закладки?  - Нет.  - Устраиваешь тёмную тому второгодке с несвежим дыханием? - не сдавался Тетта.  - Нет.  - Идешь кататься на роликах и не хочешь брать меня, потому что в прошлый раз я сказал, что это развлечение для дураков и малолеток?  Ну разве он не прелесть? Действительно ведь думал над вариантами.  Однако Кисаки опять промазал. Я улыбнулась, покачала головой и ответила:  - Нет.  Неудача явно его задела. Кажется, даже разозлила. Тетта нахмурился и демонстративно закрыл книгу, давая понять, что сейчас уйдëт.  Этого я, собственно говоря, и добивалась, но поняла, что стоит сгладить ситуацию. В противном случае мне придётся неделю, а то и две вымаливать у Кисаки прощение. Занятие это непростое, скажу я вам.  - Я собиралась увидеться с Хинатой и Рю, - сказала я, когда Тетта уже собирался было встать из-за стола.  Кисаки удивлённо моргнул и, приземлив жопу обратно на стул, выжидательно посмотрел на меня. Вот вечно ему какие-то объяснения подавай.  Вздохнув и сделав раскаивающийся вид, я сказала:  - Не хотела тебе говорить, ты ведь давно с ними не общался. Но если хочешь, пойдём со мной, уверена, они будут рады тебя видеть.  По лицу Тетты пробежала странная судорога. Он качнул головой и встал, забрав книгу.  - Да нет, не нужно, вы же уже договорились.  Я тепло улыбнулась другу, взглядом благодаря за понимание. Кисаки приободрился, поняв для себя причину моей скрытности.  - Расчешись только, - хмыкнул Тетта и, покачав головой, ушëл.  Несколько минут после того, как из коридора раздался звук закрывающейся входной двери я молча сидела за столом. Улыбка, которой я проводила Кисаки всё никак не хотела слезать с лица. Слишком правдоподобно вышло.  А через полчаса я уже стояла у выхода и на автомате расчесывалась, задумчиво глядя на свои темные туфли. Расческа ударялась о ключицы, соскальзывая с волос, достающих до середины шеи. Мыслей было то ли слишком много, то ли вообще ни одной. Не понятно.  На мне простое чёрное платье с высоким воротом и ни одной заколки в волосах.