Браконьер

В сезон дождей моя земноводная душонка ликовала от возможности носиться под ливнем, устраивать заплывы брассом по необъятным лужам и прибегать домой с полными сапогами воды. Я могла бы взахлеб говорить о том, как прекрасно лежать навзничь в мокрой траве и отчаянно жмурится, спасаясь от барабанящих по лицу капель, но мы ведь здесь не за этим собрались.  В этом году мои замашки человека-амфибии пришлось чутка поумерить, поскольку мне на шею нацепили балласт по имени Тетта. Стоит первой капельке дождя покинуть тропосферу, как это чучело ретируется в дом с прытью опытного спецназовца. Удивительное проворство для того, кто ни разу не почтил своим присутствием урок физкультуры.  Спросите в чëм проблема? Оставь, мол, этого теплокровного под крышей, а сама расправь жабры и скачи под дождём сколько влезет. Отличная идея. Могла бы быть.  К сожалению, существовал маленький нюанс, портивший мне всю малину - наши родители считали, что мы с Кисаки неразлучные друзья. Причём буквально. Потому, что вслед за Теттой в дом тащили и меня. Безобразие.  - То, что я ребёнок не значит, что моим личным пространством можно пренебрегать, - бубнила себе под нос я, сидя на кухне Кисаки и, болтая ногами, протягивала домашний лимонад через трубочку.  За окном грохотал ливень, гнул к земле кусты, приминал траву. В комнате не горел свет и, несмотря на ранний день, по стенам ползала полутьма. На белом столике стоял графин с лимонадом, приготовленным матушкой Тетты, и корзинка с печеньем.  Кисаки читал какое-то безрадостное бесовство, оставив меня одиноко созерцать природное явление сквозь покрытое каплями окно. Тоска.  - Ну что за ребёнок? - в кухню неслышно прокралась мама Тетты и неожиданно обняла сына за плечи, прижимаясь щекой к его щеке.  Кисаки Майи напоминала добрую волшебницу. Милая и приятная, она всегда улыбалась и совсем по-девичьи смеялась, пряча голову в плечи и закрывая рот кулачком. Думая, что мы не видим, она рассовывала по нашим с Теттой карманам сладости, разводила морсы и непрестанно донимала духовку выпечкой. В гостиной всегда стоял еë мольберт с очередным незаконченным пейзажем, который непременно отправится на чердак ещё одним наброском.  Тëтушка работала воспитательницей в детском саду, многим увлекалась и во всём видела нечто интересное и захватывающе. Я бы хотела научиться однажды её не остывающему восторгу от жизни.  Да и вообще матушка Тетты - милейшая женщина и, исходя из уравнения их семьи, где неизвестным оставался батëк. Он должен был быть, как минимум, Ганнибалом Лектором иначе как бы Кисаки превратился в Мориарти по распродаже? Однако, боюсь, этого я никогда не узнаю, поскольку жил Тетта с отчимом. Его я, кстати, практически не видела, поскольку тот зависал на работе и в командировках.  - Я же говорила тебе вылезать из книжек, когда приходит Юаса, - тётушка потрепала вселенское зло по тëмным волосам и перевела на меня прекрасные звëздно-серые глаза; Тетта не заслужил такие же. - Тяжело его растормошить, да?  - На улице всë равно дождь, - улыбнулась я, неосознанно начав болтать ногами.  - Да, ну и погодка, - матушка Тетты опустила подбородок на голову сына и задумчиво посмотрела в окно. - Надеюсь, он не забыл зонт...  Последнее было явно адресовано не нам. Наверное, тëтушка даже не поняла, что произнесла мысли вслух.  Еë забота о муже казалась мне очаровательной ровно до того момента, пока я случайно не опустила взгляд на Кисаки. В тот же миг я быстро отвела глаза, притворившись что внимательно разглядываю яркую салфетку под стаканом. Мне хватило такта сделать вид, будто я ничего не заметила.  Как я уже говорила: понятия не имею, что за человек отчим Тетты, но зато могу представить, как к нему относится мой вынужденный друг. Кисаки совершенно точно это мужик не нравился. Наверное, это нормально для мальчика его возраста. Принять нового человека в семью может быть нелегко. Я понимаю это и всë же от растерянности и тоски во взгляде Тетты становилось не по себе.  Неожиданно шум дождя прекратился. Прихоть непредсказуемой погоды.  - Быстрей гулять! - воспряла духом тëтушка и, схватив очкастого лепрекона подмышки, в миг спустила со стула. - Давай, давай, пока снова не полило.  Прозвучало в высшей степени заманчиво и, втянув в себя остатки лимонада, я спрыгнула на пол и резво припустила в коридор.  - Так держать, Юаса! - обрадовалась моему энтузиазму тëтушка, волоча за собой сына, строившего втихаря козью морду.  Я торопливо всунула ноги в светло-зелëные сапожки с лягушачьими мордочками и сняла с вешалки прозрачный дождевик такого же цвета. Очень хотелось поскорее выскочить во влажный, прилипчивый воздух.  Топчась на месте, я едва сдерживалась, чтобы не начать помогать копуше Тетте одеваться. Слава Богу, мне хватило чувства самосохранения этого не делать.  - Давай, мой хороший, Юаса уже давно готова, - тëтушка присела на корточки перед сыном и застегнула пуговицы его жёлтого дождевика.  Кисаки недовольно поморщился и посмотрел на меня, как на суетливого щенка погрызшего ботинки. В ответ я по-тихому показала ему язык.  Может, мне просто показалось из-за дремлющей в коридоре полутьмы, но в его глазах я не увидела пугавшей меня в прошлом мрачно-злобной палитры. 

* * *

Сплошной массив густо-серых туч, клубами дыма, проносился по небу. По улице бродили на цыпочках тишина и сумрак, спустившийся на землю с плотного марева облаков.  Никого было не видать. Это только мы с Кисаки такие умники, что решили погулять в такую погоду, рискуя быть смытыми в канализацию внезапно начавшимся ливнем. Кстати, интересно, если бы это произошло, кто бы победил Тетта или Пеннивайз? Или Оно в японской канализации не водится?  Мысль, безусловно, интересная и достойная размышления. Я не на шутку задумалась над ней, прыгая из лужи в лужу. В сапожках забавно хлюпала уже согревшаяся вода. Кисаки плëлся где-то позади, пытаясь избежать брызг, разлетавшихся во все стороны. Мог бы и дальше не мешать мне развлекаться, но прямо в тот момент, когда я приготовилась совершить новый прыжок в неизведанной глубины пространство лужи, он меня окликнул:  - А мы недалеко ушли, прищепка?  Недовольно фыркнув, я обернулась и сложила руки на груди. Вот чего его домой так тянет? Мы всего-то пару улиц прошли.  - Да не ссы, я помню дорогу, - отмахнулась я.  Тетта подозрительно прищурился и выдал:  - Твоя мама сказала, что ты как-то умудрилась заблудиться по дороге в школу.  Нонсенс! Ну что за родители?! Может они этому карликовому Бармаглоту ещё всю мою биографию перескажут? Чего уж стесняться? Видимо, мысли опять отразились на моëм лице, потому что Кисаки хмыкнул и самодовольно сказал:  - Пойдём обратно.  Не став меня ждать, мальчик развернулся и пошлепал по мокрому асфальту. Я быстро нагнала его и пошла рядом, начав настойчиво оправдываться и объяснять ситуацию:  - ... и вообще, это всë Рю виноват! Это из-за него мы заблудились в конец, если бы не он...  Неожиданно я замолчала, резко переключившись на пышные кусты нежно-голубой гортензии, аккуратно высаженные на открытой лужайке у тротуара. Должно быть раньше я их не заметила из-за того, что была слишком увлечена лужами. Из-за дождя большие головы гортензии поникли, а земля была усыпана не удержавшимися лепестками. Мне неожиданно стало так жаль её, что я бережно взяла цветок в ладошки и приподняла, невольно залюбовалась.  - Гортензия крупнолистная или Hydrangea macrophylla. Класс двудольные, порядок кизилоцветные, семейство гортензиевые, род гортензия, вид...  Я повернула голову и увидела рядом с собой Тетту. Столкнувшись с моим взглядом, он спрятал руки в карманы и нахмурился.  - Почему замолчал? - улыбнулась я.  - Да тебе ведь не интересно, - отвернулся Кисаки, поковыряв носком сапога край лужи.  - Очень интересно! - возмутилась я и, не выпуская цветок из рук, легонько толкнула мальчика плечом. - Какой там вид у этой гидраргирум или как ты там её назвал?  - Какой ещё гидраргирум, прищепка? - смерил меня презрительным взглядом Тетта. - Это научное название ртути, а я сказал Hydrangea macrophylla.  - О, конечно-конечно, - закивала я, всем видом изображая заинтересованность, - так что там?  - Не перебивай меня, - огрызнулся Кисаки, - иначе вообще ничего не скажу!  - Слушаю и повинуюсь, профессор, - подобострастно поклонилась я.  Тетта поворчал, но вскоре принялся дотошно пересказывать прочитанное в энциклопедии по ботанике и, судя по всему, в Некрономиконе безумного араба Абдул Альхазреда. В его речи мелькала латынь, англицизмы и ещё какая-то невыговариваемая детским ртом словесно-научная дрянь.  Почему мне не пофиг на номенклатуру и условия выращивания крупнолистной гортензии? Вопрос некорректный, мне действительно плевать на её способы опыления и прочую лабуду. Но, когда Тетта рассказывал об этом, то становился похож на обычного мальчишку.  Я обещала, что не буду вмешиваться, но сейчас потакаю своему эгоизму. Оказалось, что видеть пустоту и печаль во взгляде Тетты, тайком брошенном на маму, очень больно. А ещё больнее осознавать, что Кисаки Майи, скорее всего, умрёт.  На капюшон упала и разбилась первая капля дождя. Вслед за ней тут же обрушились на асфальт новые. Тетта замолчал и выпустил из пальцев лист гортензии, прекратив объяснять мне что-то про его форму.  Из того, что я знаю, в манге не упоминались родители Кисаки и, может, ничего и не случится, но отчего-то мне кажется, что будь матушка Тетты жива, всë кончилось бы иначе.  - Эй, прищепка, - мальчик хмурится и растеряно смотрит на меня, - ты что плачешь?