— любишь?
синьлон растерянно поднимает голову, смотрит в глаза. собирает слова по задворкам сознания. мысленно ударяет себя до искр из глаз, вина накатывает и давит на слезные мешочки. — прости, ханью, я думал.. — слезы заставляют глаза сиять в полумраке. — я просто спросил, — ханью наконец оживает: твердый взгляд сменяется на обеспокоенный, он поворачивает голову и подбирает ноги. — можно? — вопросительно наклоняет голову. и снова замирает. словно ждет вердикта. синьлон кивает несколько раз, заставляя ручьи страха спуститься по скулам. ханью притворялся, что не знает, что такое близость? ловит губами соленые капли, пробует на вкус синьлоновы чувства.мое квантовое бессмертие, каждое мое действие, которое способно тебя убить, будет иметь два исхода?
[ я хочу спасти тебя в обоих случаях, ты только не покидай меня, пожалуйста ]
а чувства на вкус как корица с примесью соленой безнадежности.— мне тоже страшно, синьлон.
синьлон сильный, даже когда рассыпается в руках с улыбкой и текущими водопадами боли.— я боюсь, что от твоего бессмертия в моих руках останутся только кристаллы.
ханью виновато отводит взгляд, скользит им по чужим ногам. синьлон корит себя за слезы, за то, что ханью подумал о том, что его можно разрушить. он знает, он выстоит, даже если спасти в обоих случаях не выйдет. один исход, при котором вселенная схлопывается. исход, при котором синьлон все еще счастлив. ханью растаял. растаял из-за синьлона. мысли мешаются и синьлон хочет вытряхнуть черепную коробку, чтобы ничего не мешало наблюдать за новым ханью. может, когда в его жизни появился синьлон, временной континиум тоже поделился надвое? может, синьлон вовсе не бессмертие, а наоборот? палач, который никогда не хотел убить свою жертву. «ханью любит меня и во втором случае? — прости, ханью. ханью. ханью. ханью. или во второй вселенной ханью одинок? вселенная и сейчас разделилась надвое? когда ханью... дыхание спирает. поцеловал меня» потому что синьлон мог бы умереть сейчас. от страха, счастья и перенагрузки сердца. — у тебя сейчас сердце выпрыгнет, — подмечает ханью, медленно опуская ладонь на чужую грудь, но синьлону кажется, что ему забрались прямо в душу. — только теория квантового бессмертия позволила мне остаться. в другом случае я был бы уже на седьмом небе, — сдавленно смеется синьлон. — со мной. — что? — на седьмом небе со мной. смеется. — ты тоже чуть не умер? — каждый раз, как ты меня касался. — а, вот почему ты не отвечал, — понимающе кивает синьлон. — прости, если бы не теория... прости. прости, что не понял сразу и чуть не убил тебя своими собственными руками. — квантового бессмертия, квантового бессмертия. к черту физику, синьлон, забудь. так говоришь, будто и я для тебя одна сплошная физика. ты прав. все, что произошло, не теория квантового бессмертия. это настоящее, созданное нами, а не физикой.