Нехороший Учитель

      Возвращался к себе в комнату, он со странным чувством. Никогда прежде его там никто не ждал. Впрочем, Лея, конечно, вряд ли ждала его – но само ее присутствие меняло многое.       В его кабинете бывали лишь провинившиеся ученики, получая очередные наказания, да домовые эльфы, наводящие порядок. Но первые никогда не приходили в его отсутствие, а вторых нельзя было увидеть, пока он находился в комнате.       Его расположение здесь состояло из двух комнат и небольшой ванны. И раньше ему этого было больше чем достаточно. Теперь же, он нуждался в еще одной комнате и не знал, как поговорить об этом с Дамблдором.       Он не хотел вообще говорить о Лее с Дамблдором. Знал, что должен – хотя бы спросить, как все прошло в Министерстве. Но как мог откладывал это. Если бы все прошло плохо – он бы уже об этом знал.       На пороге ему встретилась Грета. Она загадочно улыбнулась ему, но скрылась, ничего не объясняя.       – Замечательная вещь – эта ваша магия,– было первое, что он услышал, проходя из своего кабинета в спальню. Но он не увидел Лею. Не в шкаф же она залезла? А больше спрятаться здесь было негде. Заправленная кровать, массивный дубовый стол, да и полупустой шкаф – все мрачно серо-зеленого цвета.       – Что Грета сделала?       – Спрятала меня,– рассмеялась Лея.       Часть стены вдруг распахнулась, словно дверь – впрочем, это и была дверь. И за ней стояла Лея. На ней был надет его халат.       И он забыл обо всем остальном, смотря на нее. Да, разумеется, он забыл о том, чтобы обеспечить ее одеждой, подумал, что Грета разберется. Грета разобралась – она просто достала из его шкафа этот халат, который он надевал едва ли несколько раз за всю свою жизнь. Но это был _его_ халат. И сейчас он был на женщине, которую он…       – Что с тобой? – спросила Лея.       – Это что?       – Моя комната. Я ничего не говорила Грете,– поспешно сказала она. – Она пришла сама и сказала, что по соседству с твоими апартаментами находится какой-то чулан, который было разрешено присоединить к твоей комнате. Я только успела подумать, что придется ломать стены и всякое такое… как бац… пять минут спустя закончен ремонт и даже запаха краски не осталось. Что это вообще такое?.. – голос ее дрожал от волнения.       – Магия,– растерянно отозвался Северус. Сама Грета бы не стала хозяйничать в замке, а значит, ее поймал Дамблдор. А значит, ему придется идти к нему. И даже сегодня. – Как ты себя чувствуешь?       – Лучше. Только… этого слишком много… мне никак не прийти в себя. Посмотришь мою комнату?       – Конечно,– он прошел было за девушкой. Но остановился на пороге, не переступая его.       О том, что прежде это было чуланом, можно было судить лишь по размеру этого помещения. Сюда едва как влезла кровать и небольшой столик. Но ей больше ничего и не нужно было. В отличие от мрачных красок его собственной комнаты здесь было светло только от цвета – в основном все было в бирюзовых тонах.       – Нужно разобраться как нам… Северус?..       – Пойдем ко мне. Ты не забыла, я сюда заходить не могу?       – Да, точно…       – Как твои уроки?       – Не безынтересно. Я подумал… странно, но во время работы, мне мыслится гораздо продуктивнее. Тебе не нужно давать мне ответ прямо сейчас. То, что мы скажем – мы помолвлены. И готовимся к свадьбе. Этого будет достаточно. На время. А когда придет время, мы или поженимся, если захотим. Либо я сбегу. Меня на самом деле здесь ничего не держит.       И снова перед его взглядом предстал укоряющий Гарри. Но он легко прогнал его прочь. Он заботился об этом мальчишке слишком долго. А если война – и ему действительно нужна будет помощь? Если война – тогда и поговорим. Никто не попытается отнимать у него палочку во время войны.       – Твоя работа? Ученики?       Северус фыркнул. Получилось слишком громко.       – Помню, ты говорил, что не любишь свою работу.       – Это единственное, что я умею. Варить зелья. Учитель из меня так себе. Немногие вообще планируют сдавать мой предмет, а кто и планирует, редко набирают хороший балл на экзамене.       – Твоя вина?       – Моя печаль. Я люблю зелья. Без лишнего – они способны иногда на большее, чем магия. Но очень редко я вижу хоть какое-то подобие уважения к ним от учеников. Бессмысленно… ну как тебе мой план?       – Я думаю, хороший план.       – Как ты?       – Пытаюсь не думать. Не вспоминать.       – Вы были близки с твоей бабушкой?       – Она была достаточно замкнутым человеком, мне иногда казалось, что она вообще никого не любила, и ей никто не нужен был. Но она единственная, кто у меня остался. Его поймали?       – Нет еще. Я займусь этим завтра… И я подумал на счет твоей работы. Директор не будет против…       «Коль наскоро он сам приложил сюда не руку, а обе свои старческие длани»       – Да?       – Ты можешь преподавать музыку. Учить играть на пианино или… рассказывать историю музыки. Факультатив. Это будет им полезно.       – Это замечательно. Электричества у вас тут нет. А хоть пианино найдется?       – Мы достаточно прогрессивное общество, Лея.       Он легко рассмеялся. Она тоже улыбнулась.       – Но все равно, будет лучше, если тебя все будут считать волшебницей. Скажем, что ты была замужем за магглом, поэтому так много о них знаешь. **       Он сидел за столом в своем кабинете. Перед ним лежала стопка пергаментов – небольшие контрольные работы перед Рождеством. Проверять их у него не было никакого желания. И он тянул с ними как мог. Написанные еще неделю назад – они должны были быть проверены еще ко вчерашнему. Но завтра оценки совершенно точно должны были быть выставлены.       В последнее время они мало разговаривали с Леей. Чтобы ее появление в Хогвартсе – каким бы странным оно не было – не выглядело странно, они с Дамблдором решили, что к своей работе она приступит в начале второго семестра – после Рождества. Расширение программы, обмен опытом. Что-нибудь еще. Побольше заумных слов и никто ничего даже не спросит. Говорить, что она маггл они не будут.       Рядом с ней всегда будет Грета. Такая вот причуда приезжей волшебницы. И та будет нивилировать все возможные ситуации, где от Леи понадобится магия.       Грета хотя и нехотя, но согласилась, понимая, как это важно для молодого хозяина.       Впрочем, позже Дамблдор заметил, что представит ее студентам еще до Святочного бала. Спрашивать, почему он поменял свое решение было совершенно бессмысленно. Может быть, это достаточно подходящий случай? А может быть, Дамблдор рассчитывает на танец с Лилеей?       Лея от перспективы пойти на бал была в восторге. Вместе с Гретой, они уже почти приготовили платье – Северусу его не показывали, словно он мог что-то сглазить.              В последнее время они почти не разговаривали. Словно им было не о чем говорить. Они помолвлены, готовятся к свадьбе. свадьба может в конце концов сорваться. Война наступит или еще что. Министерство, кажется, во все это поверило. Даже проверка к ним не приходила. Северуса лишь однажды вызвали на допрос – и то, представитель сам прибыл в замок и довольно благожелательно допросил Северуса. Лею даже ни о чем не спрашивали. Не проверяли где и как она живет.       Она жила у себя в комнате. Он сам настоял, чтобы она спала у себя. А теперь, он словно об этом жалел. У него в руках была власть над ней. Она была ему благодарна. Она бы стала его женой хоть завтра. И он мог бы получить ее хоть послезавтра. Да и даже сегодня – свадьба была необязательна. Но он хотел, чтобы она полюбила его. А что для этого нужно – он не знал.       Но точно, что не принуждать ее.       Она тихо постучала в дверь.       – Заходи,– Северус отложил перо. Со всех сторон все было радостно – во-первых, не проверять работы, во-вторых… впрочем, нет, это во-первых, она пришла с ним поговорить.       Она подошла к его столу. На ней был надет все тот же его халат. Хотя он и сумел незаметно вывести из квартиры почти все ее вещи, она так и не отдала ему этот халат. Северус не возражал – ему нравился ее вид в его халате. И хотя он пробуждал в нем некоторые мысли, которым было еще не время, Северусу все равно нравилось смотреть на нее такую.       Час был уже поздний, и она должно быть уже ложилась.       – Не могу заснуть,– сказала она, подтверждая его мысли. – Увидела, что ты не в кровати… что ты делаешь?       – Пытаюсь заставить себя проверить контрольные.       – А магия тебе в этом помочь не может?       – Магия не всесильна,– мрачно произнес он. – Здесь добрая сотня контрольных и я сомневаюсь, что из всей сотни, хотя бы десять написали ее без ошибок. Как я и говорил – никакого интереса к предмету.       – Может быть, я могу чем-нибудь помочь?       – Сделаешь мне чаю? И себе тоже налей.       Это он мог раздобыть себе чай, просто громко об этом попросив, и тут же он оказывался у него на столе, мгновенно налитый кухонными эльфами. Лея так не могла. Но ей так и не нужно было. И хотя электричество в замке не было, ей в комнату поставили небольшую плитку, работающую на чистой магии, которую можно было включить и нагреть воду.       Она не могла даже призвать Грету. Хотя Северус точно помнил, что это получилось делать у его отца. Но Лею Грета не слышала. Может быть, дело в заключенном браке? Северус надеялся, что у него получится это проверить.       Она вернулась с двумя кружками чаю, в которые она добавила по ложке меда и бросила какую-то специю. Северус принюхался. Но он слишком устал, чтобы определить ее на запах. Да и не хотел.       – Почему не можешь заснуть? Опять кошмары?       – Не знаю. Я хотела бы присутствовать на суде.       – Ты снова за свое? Мы же уже это обсудили.       – Я хочу видеть, что его осудят. Грета сказала, что у вас есть какое-то оборотное зелье?       – Ты не пойдешь туда, ты не будешь переживать это снова.       – Почему ты думаешь, что имеешь право решать за меня?       – Хорошо. Иди.       – Серьезно?       – Тебе ведь это важно. И какое право я имею решать?       Она замолчала, прикусив губу. Она не думала, что он так легко сдастся. На самом деле, она думала, что он вообще не сдастся. Она не хотела идти на суд. Не хотела снова видеть своего бывшего мужа. Но отчего-то ей казалось, что она должна. Должна это бабушке.       – Ты вроде как мой жених. Ты столько для меня делаешь… нет, я не пойду на суд. Не хочу тебя расстраивать.       Северус пристально на нее смотрел. Что переменилось в ней? Разумеется, он уже трижды спасал ее, и она была ему благодарна. Но прежде все это не было так… так легко? Прежде его компания была для нее тяжела. Она боялась его прежде.       Теперь не боится.       Она не знает его. Конечно, не знает. Его прошлого. Но мужчину, который он сейчас, не нужно бояться. Он едва заметно улыбнулся. Но Лея увидела и отчего-то краска тронула ее щеки.       – Может быть, я могу тебе помочь с этим,– она кивнула на стопку работ.       – А может быть, и можешь. Первое задание – это тест. У меня есть ключ. Посчитаешь правильные ответы?       Северус Снейп терпеть не мог проводить тестирование. Он был нехорошим учителем. И он беспокоился о том, что тесты ученики могут списать друг у друга, а значит, никакого объективного оценивания не жди.       Конечно, в его кабинете да на контрольной – и дышали-то через раз, не то, чтобы перешептываться и переглядываться. Но все равно он тесты не любил.       Но на прошлой неделе, он все же составил тест за семестр, успокоив свою совесть тем, что добавил к нему несколько вопросов, на которые ученики уже должны были сами ответить.       Вдвоем с Леей дело пошло гораздо быстрее…       Северус закончил с последним пергаментом и посмотрел на часы. Половина второго ночи.       – Ничего себе мы с тобой засиделись! – воскликнул он.       – Без меня, ты бы всю ночь провозился,– резонно отметила Лея, поднимаясь на ноги и водя затекшими руками, разминая плечи. – Я тут сижу у тебя, словно в заточении… света белого не вижу.       – Почему ты раньше не сказала,– раздосадовано сказал Снейп. – Конечно, тебе нужно на воздух.       – Ничего страшного.       – Ты сильно хочешь спать? Можем погулять сейчас? – она отрицательно покачала головой. – Тогда завтра немного пораньше. Днем, конечно, лучше тебе не выходить из комнаты.       Он поднялся на ноги и, подойдя к ней, опустил руку ей на плечо.       – Спасибо, что помогла с работами.       – Пустяки…       Она замолчала. И он молчал. А его рука все еще лежала на ее плече, сжимая его. И она не шевелилась, будто не хотела, чтобы он отпускал ее.       – Поцелуй меня,– прошептала она едва слышно. Северус вздрогнул, и его рука отпустила ее. – Что-то не так?       – Не думал, что ты когда-нибудь сама попросишь об этом.       И без лишних дальнейших слов, он прижал ее к своей груди и поцеловал…       – Северус,– Лея легонько тронула его за плечо, заставляя проснуться. – Я закончила с тестом. Тебе еще всего пять работ проверить и можно спать идти.       Он быстро глянул на часы. Половина второго ночи.       Он задремал прямо за столом. Он мог так и всю ночь проспать. Совсем не дело – наутро у него болела бы спина. Хорошо, что она его разбудила.       – Ты не хочешь прогуляться? – спросил он, с тоской вспоминая свой сон.       – Не сейчас. Я устала.       – Но ты ведь не можешь постоянно сидеть в заточении. Как я раньше…       – Грета выводит меня погулять,– нахмурилась Лея. – Она тебе не говорила? Какими-то окольными путями, что нас никто не видит. Жду не дождусь, когда начнется второй семестр, и я приступлю к работе.       – Дети,– губы Северуса против воли скривились,– ты еще устанешь от них.       – Может быть. Пока не попробую – не узнаю. Но учить их музыке, наверное, все же лучше, чем играть в ресторане для пьяных мужчин.       – Это несомненно.       Северус быстро – быстрее, чем следовало – прочитал оставшиеся ответы. И поставил оценки. Может даже слегка завышенные.       С шумом выдохнул.       – Вот и все. Мне пора бы уже научиться планировать. По десять работ каждый вечер, и не нужно было бы сидеть над ними половину этой ночи.       – Дело не в планировании. А в нежелании их проверять. Тебе нужно что-то поменять.       – В смысле?       – В своем отношении. Ты не можешь изменить работу, не можешь разогнать бездарных детей. Но ты можешь поменять отношение к этому. Кстати, тест… ошибки есть, но они разные. Они не списывали. И показали неплохой результат.       – Это только тест, но вопросы…       Лея пожала плечами.       – Ты говорил, что ты любишь зелья.       – И?       – Покажи им любовь. Расскажи про зелья так, как ты их видишь…       – Это ведь тебе не музыка, Лея? Что тут рассказывать?       – Примеры из жизни. Когда зелья спасали эту жизнь.       – Все это написано в книгах.       – Все это сухо. А ты дай им настоящей жизни. Расскажи о себе.       Северус подумал, что случится с классом, если он вдруг начнет исповедаться перед учениками. Его сочтут сумасшедшим – это раз. Обсмеют – это два. Да и… спасение утопающих, как там – дело рук самих утопающих? Если им нужны зелья – они должны сами ими интересоваться. Его любовь или нелюбовь к предмету выставленная напоказ ничего не должны в этом менять.       – Я подумаю об этом завтра,– медленно проговорил Снейп. Он не терпел, когда его кто-то учил, как именно ему делать его работу. Хотя лучше сказать, никто никогда и не осмеливался его учить – попробуй только. Весь его вид кричит – не трогай и не вмешивайся. Но что-то в словах Леи задело его. Об этом нужно подумать. Но завтра.       – Идем спать.       Они прошли в его спальню, откуда Лея кивнув ему на прощание, прошла в свою комнатку. С грустью он смотрел, как за ней закрывается дверь.       Он хотел ее остановить – но не знал как. Хотел, чтобы она легла спать здесь – на его широкую кровать. И даже если для всего было еще рано – то просто быть рядом. Просто слышать ее дыхание.       Просто знать…       А что, собственно говоря, знать? Она его не любит. Все, что есть у нее к нему – это благодарность. Далеко на ней уедешь.       Внезапно из ее комнатки раздался сдавленный крик. Он бросился к двери, но она распахнулась прямо ему навстречу, чуть не врезав ему по лицу.       И он увидел бледную девушку. Халат она уже успела снять. И теперь была в одной только ночнушке. Полупрозрачная ткань которой хорошо просвечивала ее грудь.       – Что такое?       – Там мышь! Прямо у меня в кровати!       – Мышь?! Здесь никогда мышей не было.       – Ну не знаю на счет никогда, но это точно была мышь.       Он заставил себя отвести взгляд от ее груди. Девушка, чуть пришедшая в себя, вся вспыхнула, понимая, куда он смотрел. Но деваться ей уже было некуда.       – Мне зайти? Мне ведь нельзя заходить в твою комнату. Могу позвать Грету.       – Среди ночи?.. Не надо… Можно я… можно я посплю у тебя? Я слишком устала, чтобы разбираться с этим сейчас.       – Хорошо,– он плотно притворил дверь в ее комнату. А когда обернулся, девушка уже лежала на дальней стороне кровати, укрывшись краешком его одеяла.       Северус подумал, что как джентльмен, он мог бы пойти спать в кабинет, в кресло – но… назавтра у него обязательно разболится спина в таком случае. И он подумал, что не обязательно быть джентльменом. Кому это нужно сейчас?       И хотя бы некоторые мечты – как просто слышать ее дыхание – должны, в конце концов, осуществляться.       Он приглушил свет и разделся, ради ее спокойствия переодевшись в футболку, и лег в кровать.       Он хотел спросить, не выдумала ли она мышь, но в последнюю секунду успел передумать. Она обязательно обидится и чего доброго уйдет сама спать в кабинет.       – Ты точно…– начал он и остановился.       – Что?       – Может быть, завтра сходим погулять? У меня после обеда нет уроков. Можем съездить в Лондон.       – Не хочу в Лондон. Но погулять можно. С Гретой гулять слишком напряжно. Она не отходит от меня ни на шаг, но не поддерживает никакую светскую беседу.       – Домовые эльфы они такие – немного мрачные, непонятные. Но очень преданные. Моя мама освободила ее давным-давно, но она все еще служит нашей семье.       – Что значит освободила?       Северус усмехнулся. Как так получилось, что этот вопрос не всплыл раньше?       – Домовые эльфы издавна рабы у волшебников.       – Что?!       – Им не нужна плата и… я даже не знаю, откуда это повелось. Они не умеют жить иначе. Взять даже Грету, мама подарила ей одежду, тем самым, сказав, что Грета свободна, но она осталась при ней до ее смерти. И теперь она все еще рядом со мной, помогает мне.       – Значит, вы рабовладельцы. Потрясающе.       – Богатые чистокровные семьи могли себе это позволить. Я не говорю, что мне это нравится, Лея. Это просто наша жизнь.       – Почему же тогда твоя мама ее освободила? Если эльфов все устраивает.       – О, это интересная тема для дискуссии. На самом деле, все очень даже прозаично и парадоксально – жить без хозяина они не умеют, но стремятся к свободе. Мама дала Грете то, что ей хотелось, а взамен получила преданность и уважение. Слугу, а не рабыню.       – И ты этим пользуешься.       – Ты просто пойми – они не люди, они другие. Они не могут жить без хозяина. Им нужен кто-то, о ком они могут заботиться, ухаживать.       – Они не создают семьи?       – Нет.       – Ладно. Сделаю вид, что я понимаю вашу жизнь. Хотя ничего я не понимаю.       – Ты как вообще? Освоилась хоть немножко?       – Ну, ты при мне ничего не делаешь. Грета тоже магичит только за моей спиной. Не знаю, что будет, когда я выйду из этой комнаты.       Снейп достал палочку, и сноп искорок отлетел от нее к потолку, разрываясь красивыми крошечными фейерверками.       – Красиво,– улыбнулась она и закусила краешек губы.       Он не выдержал – потянулся к ней и поцеловал. А ведь обещал же себе держать себя в руках. Но рядом с ней, это было слишком сложно.       Он почувствовал, что она хочет отвернуться. Самое первое ее желание – остановить это.       Но она справилась с собой. И он отчетливо почувствовал этот перелом, когда она раскрылась ему навстречу. _не по-настоящему_.       Он отстранился от нее.       – Что-то не так?       – Прости. Я не должен был.       – Это ничего. В этом нет ничего такого, Северус. Ты – мой жених, в конце концов.       – Мы ведь условились, что свадьбы может и не быть.       – Северус. Можно задать тебе один вопрос. Ты или не отвечай или скажи честно.       – Что?       – Ты влюбился в меня? Нет… ты меня любишь?       Ему казалось, что это очевидно. Что все, что он делает так и кричит о том, что он ее любит. Но раз она спрашивала – значит, она не знала наверное. У нее были сомнения.       Обнажить перед ней душу – сказать. Ему хотелось этого больше всего на свете. И пусть сказав – он станет слабым. Пусть даже ничтожным и маленьким, как песчинка. И весь останется в ее власти.       Но он молчал.       – Спокойной ночи, Лея.       Он сбежал от ответа как трус и, отвернувшись от нее, он далеко как не сразу погрузился в сон. Почему не сказал? Что бы это изменило? Если она спрашивала, значит ей нужно это знать.       А что это изменит?       Вопросы роем копошились у него в голове.       – Лея, – позвал он тихо. Но она уже спала и не ответила ему. – Я люблю тебя,– проговорил он одними губами.       Ему стало легче. И он смог заснуть.