Закон парных случаев

— Приехали, — сказала Аля, когда лифт остановился и его двери со скрипом разошлись в стороны. — Теперь тихо! Аля потянула Кира за руку в сторону лестницы, ведущей вверх. Лестница закончилась маленькой площадкой, на которой в полумраке уже наступающих сумерек угадывалась ещё одна, на этот раз вертикальная, лестница с перекладинами, ведущая к люку на чердак, который был закрыт на незапертый висячий замок. Аля проворно вскарабкалась вверх, вынула замок из проушин, повесила его на верхнюю перекладину лестницы и толкнула крышку вверх. Кир, не без удовольствия глядел снизу вверх на Алины ноги. — Залезай, — обернулась Аля и быстро поднявшись скрылась в темноте чердака. Кир последовал за ней. Оказавшись по другую сторону люка, он остановился, ожидая, пока глаза привыкнут к полумраку. На чердаке было жарко, в воздухе стоял густой застоялый запах духоты, голубиного помёта и пыли. Аля быстро закрыла крышку люка. Стало совсем темно. — Зачем мы сюда пришли? — спросил Кир, обращаясь к невидимой Але. Аля отыскала его руку в темноте и потянула куда-то в сторону: — Пойдём! Кир послушно поплёлся следом, высоко поднимая ноги, чтобы не споткнуться. Под ногами как битое стекло хрустел керамзит, которым во второй половине двадцатого и начале двадцать первого веков засыпАли чердаки домов для теплоизоляции. Глаза постепенно привыкли к темноте, в рассеивающемся мраке проступили смутные контуры стропил, колонны канализационных стояков и протянутые на крюках вдоль стен кабеля. Всё это было густо облеплено голубиным помётом. Аля была здесь явно не в первый раз. Она, привычно обходя препятствия, уверенно подвела Кира к лестнице внутри маленькой надстройки, ведущей на крышу. «Рубероид», — отметил про себя Кир, когда они, наконец, вышли на крышу из душной темноты чердака. — «Постройка девяностых годов двадцатого века». Аля с торжествующим видом смотрела на Кира. Кир огляделся. Крыша отдалённо напомнила ему зелёный дворик на крыше дома Алисы, только, разумеется, здесь не было ни мягкого покрытия под ногами, ни зелени, ни беседок, ни вообще следов благоустройства. А совсем строго говоря, всё сходство начиналось и заканчивалось парапетом высотой до пояса взрослого человека по периметру. — Это наша крыша, — с гордостью сказала Аля. — А «наша» — это чья? — уточнил Кир, увлекаемый Алей к парапету. — Моя, Наташкина, ещё двух девчонок и троих парней. Больше про неё никто не знает. — Смотри! — сказала Аля, когда они подошли к парапету. — Ух ты! — восхищённо сказал Кир. Вид и вправду был великолепным. Внизу, под тёмно-синим вечерним небом, в подрагивающей дымке знойного марева, до горизонта раскинулась морем огней Москва. Улицы, заполненные машинами, пульсирующими артериями и спокойными капиллярами рассекали кварталы светящихся окон домов. «Садовое кольцо, Красная Пресня, чуть подальше — Новый Арбат» — мысленно отмечал про себя Кир. У перекрёстка Баррикадной и Садового, рядом с квадратом Кудринской площади, как старинный замок с башенками, шпилем и подсвеченными скульптурами возвышалась сталинская высотка. Чуть дальше, за ярко освещённым домом Правительства, в петле излучины Москвы-реки, высилась ещё одна — гостиница «Украина» с подсвеченной лепниной и редкими светящимися окнами. Правее излучины, рядом с Третьим кольцом, перемигивались красные огоньки башенных кранов строящегося Москва-Сити. Мимо них, отделившись от муравейника Киевского вокзала, медленно ползла под мост Третьего кольца гусеница поезда, обозначенная лишь вереницей светящихся окон, направляясь в сторону парка Победы с освещёнными фонтанами, приплюснутым куполом музея и стеллой Поклонной горы в центре круга. Кир даже отыскал глазами Триумфальную Арку, которая терялась на Кутузовском проспекте среди домов и пульсирующего потока красных и белых огней, двигающихся от светофора до светофора. Левее Поклонной горы, за овалом Лужников, окружённым рекой, за дымкой угадывалось величественное Главное здание МГУ со светящейся звездой на шпиле. Конечно, Кир всё это видел много раз из флипа. Как-то раз даже, отключив защиту, они с Сюзанной пролетели прямо под Триумфальной аркой. Разумеется, ночью, когда никто не видел. Да и не слышал, потому что Сюзанна при этом визжала, то ли от восторга, то ли от испуга. Где-то там, дальше, за зданием МГУ лежит Коньково, где он так бестолково вляпался в дурацкую историю… Мысли о Коньково вернули Кира в реальность. Аля выжидательно смотрела на его реакцию. — Нравится? — с нетерпением спросила она. — Ага, — сказал Кир. — Красотища! — Погоди, сейчас совсем стемнеет, ещё и звёзды видно будет. — Да, — задумчиво сказал Кир. Они прошли вдоль парапета к другому краю. За надстройкой с дверью, из которой Кир и Аля вышли на крышу, к удивлению Кира, спряталась обыкновенная парковая скамейка, непостижимым образом оказавшаяся на крыше. Мысль о том, что её протащили через люк, была абсурдной. Скамейка была явно больше люка и выглядела тяжёлой. — Ого, — присвистнул Кир, кивнув на скамейку. — Как она здесь оказалась? — Это мальчики притащили. Они её внизу разобрали, а здесь снова собрали. — Прикольно. Они снова остановились у парапета. Аля молча смотрела куда-то вдаль. Кир стоял чуть позади, но смотрел не на Москву, а на Алю, на её волосы, собранные в хвост, её шею и плечи. — Знаешь, — нарушила тишину Аля, — Я сейчас смотрю на дома, на окна. За каждым окном живут люди. Они пришли домой, поужинали, читают книги, смотрят телевизор, разговаривают, кто-то лёг спать. Разные люди, разные радости, разные печали… — К чему ты это? — Не знаю, просто подумалось. Где-то ведь и наше с мамой и папой окно. Пусть его отсюда не видно, но за ним живём мы — я, мои самые родные люди — мама и папа, а с другой стороны, наша семья — лишь одна из миллионов песчинок в этом огромном городе… — Да. А я, когда маленький был, про прохожих думал, что они по улицам всегда ходят, даже ночью. Просто прохожие, безликие, одинаковые, являющиеся неотъемлемой частью улиц и неразличимые, как электроны. Ну как деревья, которые всегда стоят и на ветру машут ветками. Я только лет в пять задумался, что прохожие — такие же как и мы люди, что у них есть семья, дом, в который они приходят есть, спать. А для них, в свою очередь, мы — абстрактные прохожие, которые просто всегда ходят по улицам. Смешно, верно? — Нет, не смешно, интересно. Я над этим никогда не задумывалась. А ведь правда — людям нет никакого дела до других. Только до самых близких… Они помолчали. Мысли Кира были далеко — вспомнились папа, мама, Алиса. Как они там… — Кир, смотри, там звезда какая-то яркая! И не мигает! — Аля показала рукой куда-то в сторону здания МГУ, — Это, наверное, Венера? — Нет, Аля, Венеры там быть не может, — улыбнулся Кир. — Почему? — Венера — внутренняя планета, поэтому на небе она может быть только рядом с Солнцем, вечером на северо-западе, а утром — на северо-востоке. — А что это тогда? Погоди, дай угадаю… Сириус? — Тоже нет, — снова улыбнулся Кир, — сейчас лето, Большой Пёс за горизонтом. И Сириус вместе с ним. — Тогда сдаюсь. — Это Сатурн. А рядом с ним — Марс, видишь, красный. Жалко они низко, плохо видно. — Красный? — с сомнением сказала Аля. — Нет, не вижу. — Ну, не как светофор, конечно, просто красноватый. Некоторые видят его желтовато-оранжевым. Видишь? — Я не уверена, туда ли я смотрю. — Там три звёздочки — слева вверху Сатурн, самый яркий, под ним — Спика, альфа Девы, а справа от них, чуть в стороне — Марс. Увидела? — Да! Как здорово! — Аля обернулась к Киру. — Ой, Кир, смотри, какая огромная Луна! — она показала рукой куда-то за Кира. Он тоже обернулся. На юго-востоке, низко над горизонтом, величественно висела огромная жёлтая Луна. Она только показалась из-за горизонта и почему-то напомнила Але старого деда Михеича, их деревенского соседа. Михеич имел привычку выйти вечером из своего двора и, молча стоя у ворот, подолгу смотреть на улицу. Маленькая Аля, когда они с мамой проходили мимо, всегда боялась его немигающего взгляда. И сейчас, чтобы прогнать неприятное воспоминание, попросила: — Кир, а покажи ещё планеты. Кир оглядел небо. — Венеры и Юпитера не видно, для Меркурия поздно уже, а чтобы найти остальные — нужны эфемериды. Хотя, не нужны, их всё равно видно не будет. — Что-что нужно? — Эфемериды, ну, координаты планет на небе. А ещё желательно хотя бы бинокль, а лучше телескоп. Уран, Нептун и, не к ночи будет помянут, Плутон, невооружённым глазом не видны. Особенно в центре Москвы. — Жаль. А где Полярная звезда? — На севере, — улыбнулся Кир. — А её сейчас видно? — Конечно! Малая Медведица — незаходящее созвездие, её в Северном полушарии всегда видно. Иначе как бы по ней ориентировались? — А где она? — Смотри, видишь Большую Медведицу? Ну которая как ковш? — Ага. Только она как-то странно выглядит, как будто на боку, — Аля, запрокинув голову, смотрела в небо. — Она же вокруг полярной звезды по кругу ходит, она и совсем вверх ногами бывает. Ну так вот, через те две звёздочки, противоположные «ручке» ковша, мысленно проведи линию вверх на расстояние примерно в пять раз большее. Видишь звёздочку? — Ага. — Это и есть Полярная. — Такая слабая? — Ну, уж какая есть, зато она совсем рядом с северным полюсом мира. А если продолжить линию от Большой Медведицы ещё дальше, за Полярную звезду, то там будет созвездие Кассиопеи. Видишь, пять звёздочек, как английская буква «W»? — Ух ты! Как здорово! А это что за звезда? — спросила Аля, взяв Кира за локоть и показывая вверх. — Это Вега, альфа Лиры. — Яркая такая! — Да, летом, когда Сириуса не видно, Вега — самая яркая звезда северного полушария. — Очень интересно. Так жаль, что в школе теперь астрономии нет. Вот у папы была. Папа рассказывал, они как-то раз утром перед началом уроков поставили на улице телескоп и всем желающим давали в него посмотреть. — У вас в школе нет астрономии?! — изумился Кир. — Нет. Говорю же. А у вас?! — Аля странно посмотрела на Кира. — Э… — замялся Кир. — И у нас нет. — А чего ты тогда спросил? — Просто. В этот момент со стороны двери на чердак послышались какие-то звуки. Аля среагировала мгновенно. Она схватила Кира за руку и, шепнув: «Прячемся!», потянула за какой-то ящик на крыше. Кир с Алей, присев и затаив дыхание, замерли. Из двери вышла пожилая женщина с фонариком в сером рабочем халате и водила пятном света по крыше, как будто что-то искала. Потом выключила фонарик, подошла к парапету и некоторое время стояла, глядя на ночную Москву. Затем прошла к скамейке, присела на неё и неспешно закурила. Кир с Алей ждали за ящиком прижавшись друг к другу плечами. От скамейки доносился запах табачного дыма, к которому Кир никак не мог привыкнуть в Москве начала века. Минуты ожидания показались вечностью. От неудобной позы затекли ноги. Аля, потеряв равновесие, покачнулась, но Кир быстро подхватил её одной рукой за талию, а Аля взялась за его руку. Наконец, женщина докурила, затушила сигарету, сунула окурок в карман, включила фонарик и скрылась за дверью. — Кто это? — шёпотом спросил Кир. — Дворничиха. Она нас отсюда гоняет. Всё, она больше не придёт, — с трудом вставая сказала Аля. — Ноги-то как устали. Пойдём на скамейке посидим. — Интересно, зачем люди курят? Неужели это может нравиться? — спросил Кир, когда они уселись рядом на скамейке. — Не знаю, я один раз попробовала, гадость ужасная. — Ты пробовала курить?! Зачем?! — удивился Кир. — Мы с Наташкой, из любопытства. Ты только папе с мамой не говори. — Конечно не скажу. Но всё-таки, зачем? По-моему, это ужасно — вдыхать дым. Да ещё такой вонючий. — Говорю же, попробовать. Многие, ведь, курят. Зачем-то они это делают… — Аля, слушай, а нам домой не пора? Поздно уже, — вдруг спохватился Кир. — Наверное пора, — Аля достала телефон. — Ого, уже почти десять. Пойдем! Они спустились на чердак. Там стояла кромешная тьма, но было уже не так жарко. Кир включил экран в телефоне и светил вперёд. Аля уверенно привела его к люку, наклонилась и потянула крышку. Крышка не поддалась. — Кир, помоги! Кир и без этой просьбы уже тоже наклонился и потянул за ручку. Крышка дёрнулась, но осталась на месте. — Как будто мешает что-то. Они потянули вдвоём. Безрезультатно. — Дворничиха закрыла! Я же замок оставила на лестнице! Кир, мы попали! Что же теперь делать? — Аля подняла глаза на Кира. — Коле позвонить?.. — Нет! Нельзя! Про это место никто не должен знать! Может, как-то снаружи спуститься? — С ума сошла?! С двадцать пятого этажа?! Хотя… Лестница пожарная есть? Они обошли крышу по периметру. Лестницы не было. Кир предложил: — В доме же два подъезда. Может во втором люк открыт? — Может. Пойдём посмотрим. Однако, увы, дверь, ведущая с крыши на чердак другого подъезда была заперта изнутри. Кир и Аля ни с чем вернулись на скамейку. — Погоди, но, ведь, к другому подъезду можно пройти через чердак! Пошли! — Кир взял Алю за руку. Они снова спустились в смрадное чрево чердака. Тусклый голубоватый свет экранов телефонов позволял лишь не натыкаться на препятствия, которые появлялись из темноты в последний момент. — Ты знаешь дорогу? — Не особо, мы туда всего один раз ходили и днём. — Ну пойдём, попробуем найти, будем придерживаться общего направления, — Кир, освещая дорогу, потянул Алю вперёд. Проплутав по чердаку некоторое время, они с трудом нашли второй люк, присели на корточки и подёргали крышку. Увы, и этот люк был заперт снизу. — Блин! — в сердцах сказала Аля. — Какая же я дура! Это же надо же было замок там оставить… — Аля, не вини себя, я, ведь тоже не сообразил… И никогда, слышишь, никогда не называй себя дурой. В этот момент экран телефона Кира погас. Кир нажал кнопку, но экран не включился. Он нажал ещё несколько раз. — Всё, мой телефон сел. У твоего заряда много осталось? Пойдем обратно. — Мало. Процентов десять. — Тогда пойдём, надо успеть до того, как мы останемся без света. С одним телефоном идти получалось ещё медленнее. Аля шла впереди, освещая дорогу, Кир — за ней. Каким-то чудом ему в последний момент удалось увернуться от балки, внезапно появившейся перед лицом. Они не успели совсем чуть-чуть. Экран Алиного телефона тоже погас и они оказались в полной темноте. — Кир, всё, и мой сел… — Ты знаешь куда идти? — Примерно. — Пойдём. Только аккуратно, не ударься обо что-нибудь, — предупредил Кир, памятуя о балке, которую он чуть не снёс головой. — Тихо! — вдруг сказала Аля, шагнув назад и натолкнувшись на Кира. В тишине слышался какой-то слабый звук, похожий то ли на мяуканье кошки, то ли на плач ребенка. Они прислушались. — Это дверь скрипит на ветру. Пойдем на звук, — сказал Кир. Осторожно ощупывая руками пространство перед собой, они прошли ещё метров пять и за трубой показалась щель приоткрытой двери, через которую был виден край Луны. Щель бросала косую дорожку света, будто приглашая к выходу. — Ура! — радостно выдохнула Аля, когда они наконец вышли на свежий воздух освещенной Луной крыши. — Ура-то ура, — сказал Кир. — А теперь что? — Не знаю. Они сели на скамейку. Ночь принесла прохладу. Лёгкий ветерок после душного чердака показался зябким и неуютным. Аля передёрнула плечами. — Холодно? — посочувствовал Кир. — Ага, — Аля потянулась к заколке и распустила волосы. — Зачем? — спросил Кир, с удовольствием рассматривая густые Алины волосы, матово блестящие в лунном свете. — Так теплее, — улыбнулась Аля. Кир взял её ладонь в руку. — Ух, какие у тебя руки холодные! Давай погрею. Самому ему в шортах и футболке тоже было холодно. Кир мучительно соображал, что делать дальше. Они в западне. Оба выхода закрыты, телефоны разряжены, холодает. От холода, конечно, можно спрятаться на чердаке, но это на самый крайний случай — там воняет и присесть некуда. — Кир, а у тебя «ВКонтактик» есть? — вдруг спросила Аля. — Нету. — Да ну?! — удивилась она. — А хотя бы электронная почта? — Тоже нет. — Как?! Совсем?! — Аля с сомнением посмотрела на Кира. — Совсем. — Не может быть! А как же ты с друзьями переписываешься? — По ви… ну, то есть, по телефону звоню, СМС-ки пишу. — Кир, ты какой-то несовременный, прямо как мой папа, как будто не из двадцать первого века! Как ты живёшь? Давай, когда домой придём, сделаем тебе «ВК»? — Давай. Сидеть на скамейке было холодно. Аля снова зябко передёрнула плечами. Кир тоже делал усилия, чтобы не задрожать. Он встал со скамейки, сделал несколько приседаний, чтобы согреться, сунул руки в задние карманы шорт и вдруг нащупал в правом маленький пакетик, тот самый, который со словами «возьми, вдруг пригодится» ему перед отправкой вручил Ричард. Кир, разбирая в больнице свои перемазанные глиной вещи, бездумно переложил его в карман. Кира одолевали сомнения — стОит или нет. Немного поколебавшись, Кир решился: — Аля! Сейчас согреемся! Он вытащил и протянул Але тонкий пластиковый пакетик размером примерно пять на пять сантиметров, серебристо блеснувший в свете Луны.