В плену безумия

Клиника встретила Алису отвратительными запахами, уже знакомыми по Бетлему. Но здесь, к её вящему удивлению, было намного тише. Тут и там сновали молчаливые женщины, одетые в странную серую форму. Две из них вели по коридору растрепанную измученную женщину, настолько рослую, что Алиса невольно приостановилась, чтобы заглянуть ей в лицо. Шок был не меньший, чем тот, что она получила в имении Эскоттов. – Тетушка Имогена? – Да, мисс Кингсли, – мягко произнес Беннетт, придержав её за плечо, – это Имогена Кингсли, родная сестра вашего батюшки. Ей через многое довелось пройти, но теперь она в безопасности, благодаря сэру Ричарду. Алиса проводила взглядом высоченную фигуру. Почему-то при виде тети перед глазами встала иная картина – погожий осенний день, сестрички Чаттавэй что-то хотят сообщить ей, и тетушка Имогена за своим столиком, одетая в кружева, вещающая о своем таинственном принце. – Идемте, мисс Кингсли, – Беннетт чуть сильнее сжал её плечо, – здесь не место для вас. Алиса непонимающе взглянула на него, но двинулась следом. Кабинет доктора выглядел скорее как огромный зал, но то был зал ученого и книжника. Просторный, несмотря на полки с книгами, с тяжелым столом из старого мореного дуба и кушеткой, стоящей у дальней стены. Стол был загружен открытыми томами. Алиса мельком взглянула на страницы верхней книги и ошарашено моргнула – книга была написана на латыни и снабжена цветными рисунками, изображающими растения и части человеческих тел. В дальнем от двери углу располагалось устройство такого удивительного облика, что на память Алисе невольно пришло странное место, видимо, некогда виденное во сне – механические залы, оснащенные гигантскими шестернями и высокая фигура в причудливом головном уборе. – Что это?– с любопытством спросила она, рассматривая аппарат, состоявший из стеклянных шайб, нанизанных на металлические стержни, медных катушек и нескольких десятков тонких медных полос, спаянных в виде обручей, расположенных веером вокруг сидения, сделанного на первый взгляд из красного дерева. Перед сидением полукругом расположилась деревянная панель. Другая панель, на которой темнели несколько кнопок и рычагов, находилась у стены. – О, это изобретение, оставленное отчасти вашим отцом, сэром Чарльзом, – Беннетт улыбнулся с неожиданной теплотой, коснувшись пальцами медного обода, – я довел его до ума и усовершенствовал. Но о нем мы поговорим позже. А пока добро пожаловать в святая святых клиники “Мэдденс” и мою личную обитель, мисс Кингсли, – Беннетт гостеприимно поклонился, – и не бойтесь. Меня вам следует бояться менее всего. В “девичьей светелке” Беннетта было на удивление уютно и хорошо несмотря на её поистине гигантские размеры. До самого потолка тянулись полки с книгами и жарко пылал огонь в камине. Старые большие кресла были обиты зеленоватым потертым бархатом, на небольшом кофейном столике была собрана нехитрая снедь, видимо, приготовленная загодя. – Прошу вас, окажите честь этому завтраку, – улыбнулся доктор, усаживаясь напротив Алисы, – он вкусный, честное слово. У нас здесь свое небольшое производство, сами делаем продукты для больничной кухни, а также выращиваем травы для аптеки. – Зачем вы на самом деле притащили меня сюда?– Алиса поежилась, глядя на красивое, но пугающее лицо Беннетта. Она не могла бы сказать, чем он пугал её, просто вдруг снова где-то на задворках сознания появились воспоминания о том, чего не было. Хрупкая фигура доктора, огромный шприц, наполненный чем-то, что несло угрозу, горящие безумные темные глаза… – Как я уже сказал, вам не о чем беспокоиться, – Беннетт тряхнул своей темноволосой головой, – ваш отец был тем человеком, который в свое время дал мне шанс на будущее. – Так вы правда знали папу?– Алиса постаралась стряхнуть болезненный морок. В конце концов, Алленби доверял этому человеку, а дядя Ричард никогда не ошибался в людях. В свое время он мягко и ненастойчиво посоветовал матушке Алисы не искать родственных связей с семейством Эскоттов, которых по причине пусть отдаленного, но родства хорошо знал. И не его вина, что миссис Кингсли решила выгодно пристроить дочку за лорда. – Ваш отец был человеком, который принял участие в судьбе жалкого мальчишки, сына аптекаря из предместья, – медленно, словно пробуя слова на вкус, произнес Беннетт, – он оплатил мою учебу и последующую стажировку у медицинских светил Англии и не только. Благодаря ему, у меня есть эта клиника и обширный список пациентов не самого низкого происхождения. Хотя, памятуя о том, откуда вышел, я никогда не отказываю в помощи беднякам. Правда, в последние несколько месяцев я крайне избирательно выезжаю на вызовы. Мой партнер — очень умный человек с хорошими связями и настоящим врачебным талантом. Благодаря ему я могу заниматься наукой и конструированием. Но начало всему этому положил ваш отец – Папа никогда не говорил ничего такого, – задумчиво промолвила Алиса, до крайности пораженная его словами, – да и мама тоже. А этот аппарат… вы сказали, что папа его сделал. – Машина-резонатор, – кивнул Беннетт, разливая по чашкам ароматный чай, – ваш батюшка был удивительным человеком, одним из величайших умов нашей эпохи. Он создал это устройство, предназначенное для путешествий за грань сознания. Машина предполагала лечение умственно больных и страждущих, но, как вы можете догадываться, слишком многим невыгодно излечение безумцев. Так вот относительно машины, есть у неё и иное свойство, крайне странное, я бы сказал — именно поэтому я не использую её на пациентах с определенного момента. – И что это за свойство?– Алиса взяла предложенную чашку и сделала маленький глоток. – Вы знакомы с историей леди Суррей? Алиса озадаченно кивнула. Об этой странной истории не судачил только ленивый. Единственная дочь лорда Уоллака, ослепительная красавица Ада упала с коня во время катания, ударившись головой о камень, укрытый в густой траве. Попытки излечить её, предпринятые лучшими медиками, как английскими, так и континентальными, не принесли успеха. Как вдруг прошел слух, что леди излечилась. И в самом деле, она блистала на балу в честь дня рождения принца, и там же познакомилась с графом Сурреем, который сделал ей предложение. Несмотря на все попытки со стороны прессы разузнать хоть что-то об обстоятельствах её исцеления, они не увенчались успехом. – Разумеется, я не имею права афишировать то, что произошло, – Беннет налил себе чаю, подбелил молоком из серебряного кувшинчика и сделал первый, самый вкусный глоток, – но излечение миледи случилось здесь… и всё же… – Говорите, – Алиса наклонилась вперед, внимательно глядя на доктора, – я слышала кое-что о том, как сильно изменился характер Ады Уоллак, о том, что она сделала со слугой, на свою беду по рассеянности съевшим выпечку, предназначенную к господскому столу. – Дама Червей испекла кренделей, – усмехнулся Беннетт, – мистер Кэрролл неплохо посмеялся над этой историей. Вот только бедному слуге было не до смеха. Впрочем, дело замяли достаточно быстро, несчастному калеке пригрозили, бросив подачку в десяток фунтов. – Эта машина…– Алиса посмотрела на стену, у которой стоял странный аппарат. – Вы умны, как и ваш отец, – кивнул Беннетт, – да, именно после машины добросердечная до травмы мисс Ада стала исчадием преисподней — впрочем, они с графом Сурреем нашли друг друга. Я так полагаю, зная характер графа, она привлекла его именно своей бесчеловечной жестокостью. Алиса поежилась. Что-то свербило в голове, на самых задворках памяти. То, чего не могло быть. – Сегодня я собираюсь повторить эксперимент, но на сей раз это будет не возвращение рассудка и памяти человеку, её потерявшему. – А что же?– тихо спросила Алиса. – Возвращение человека к любимому и любящему, – доктор жутковато улыбнулся, – не бойтесь, миледи, как я уже сказал, вам нечего бояться. В Лондоне есть множество мест, куда более страшных, чем моя клиника. Тетушка Имогена, умытая, причесанная и переодетая в скромный, но чистый наряд, вошла в кабинет доктора Беннетта в сопровождении одной из сестер милосердия, рослой и сильной. Беннетт отпустил сопровождавшую и протянул руку, приглашая Имогену Кингсли присесть в потертое, но уютное кресло. Алиса ободряюще накрыла ладонь растерянной женщины своей рукой. Это было странное чувство, словно она стояла у двери, за которой было всё, что имело значение. Дверью была тетя Имогена, старая, уродливая дева, очарованная собственным безумием. Но как там говорил папа, когда Алиса была маленькой: “Безумцы всех умней”? Да, именно так. – Как вы чувствуете себя, миледи?– ласково, очень мягко произнес Беннетт, обращаясь к пожилой женщине. – Вам легче? – О да, намного, – тетя Имогена кивнула, слабо улыбнувшись, – я бесконечно благодарна вам, юноша. Еще хотя бы раз почувствовать себя живым человеком бесценно. – Попробуйте этот чай, миледи, – Беннетт придвинул чашку, – это новомодный чай графа Грэя. Многие находят его вкус интересным. – Благодарю, – пожилая дама элегантным движением поднесла чашку ко рту и сделала маленький глоток, – действительно необычно. Какое-то время все трое обитателей кабинета в молчании прихлебывали чай, вслушиваясь в потрескивание огня в камине. – Расскажите мне еще раз о вашем принце, миледи, – мягко произнес Беннетт, когда чашка Имогены опустела, – где вы встретились с ним? Что произошло потом? Взгляд женщины подернулся влагой. Она смотрела в потрескивающее пламя в камине, словно в его языках видела нечто. – Его зовут Адемар, – наконец прошептала она, – он наследный принц. Но ему нельзя жениться на мне. Женится – и прощай, корона! Алиса невольно вздрогнула, вскинув голову и вперив в тетушку острый взгляд. Адемар… такое знакомое имя… чужое и все же… – Вы хотели бы вернуться к вашему принцу?– Беннетт наклонился, коснувшись пальцами руки Имогены. Она моргнула, словно пытаясь избавиться от слез, катящихся по её щекам. – Вернуться, – тетушка Имогена душераздирающе улыбнулась, – о, как бы я хотела! Но это невозможно! И путь в тот мир, к моему принцу для меня закрыт. – Считайте, что я нашел способ снова открыть его, – глаза Беннетта вспыхнули непереносимым черным светом, – и я могу отправить вас к вашему любимому. – Можете?– Имогена поднялась из-за стола, пошатываясь. Беннетт подал ей руку и помог дойти до машины, усадив на кресло в хитросплетениях меди и стекла. – Попробуйте вернуть в памяти лицо вашего принца, то чувство, какое вы питали к нему. Думайте о нем, миледи! Беннетт склонился над панелью у стены и принялся нажимать на кнопки и двигать рычаги. Алиса невольно напряглась, глядя на молнии, побежавшие по металлическим ободам, которые принялись медленно вращаться. А потом тетя Имогена исчезла. Была и вот пустое кресло. – Хотите взглянуть, где ваша тетушка сейчас? – спросил Беннетт, и голос его эхом отразился от стен кабинета. Алиса выбралась из-за столика и на подгибающихся ногах подошла к доктору, который орудовал над небольшим приспособлением из стекла и металла. Круглая стеклянная линза засветилась вдруг, и в глубине этого отнюдь не магического шара появились две фигурки. Алиса прижала руки ко рту, подавляя вскрик. Одна из фигурок принадлежала тётушке Имогене, но не старой, какой она знала сестру отца, а молодой, яркой, с пышной гривой волос, спадающей до колен. И мужчина, подхвативший её на руки, был молодым и красивым, и в лице его чудилось Алисе нечто знакомое. Он был куда красивее своей избранницы, но даже в небольшой этой линзе было видно, как сияют от счастья его глаза. Линза погасла. Ошеломленная Алиса молчала. – Мастер Беннетт! Мастер Беннетт! – в дверь заколотили с такой силой, что было удивительно, как выдержал засов. Беннетт ругнулся совершенно неприлично, в доли секунды промчался к двери и отодвинул засов. – Там полицейские, требуют впустить их, – донеслось до Алисы, – ищут двух леди… Что сказал Беннетт, Алиса не расслышала. Затем он снова запер дверь и вернулся к машине, выразительно взглянув на девушку. – Это ваш шанс! – На что?– Алиса сглотнула, пытаясь вернуть в памяти что-то, что грызло, песчинкой, попавшей в механизм, сводило с ума. – Я ничего не помню, доктор! И я не моя тётя! В дверь заколотили с такой силой, что засов затрещал. Алиса с дрожью сжала руки Беннетта в своих. Подумала о маме… дядя Ричард о ней позаботится. Остальное не столь важно. – Куда угодно, – твердо сказала она, взглянув на доктора, – куда угодно! Сидение было прохладным, даже уютным, но волосы встали дыбом на голове и ощутимо потрескивали. Дверь уже целенаправленно вышибали снаружи. Алиса дрожащими руками вцепилась в подлокотники. Яркая вспышка и вот она уже лежит на постели, одетая лишь в собственные волосы.