Нервный зверь

Кит один ночью пришел в ангар Львов. Он должен попытаться — сам, один, без сочувственных взглядов и напутствующих речей. — Оставил меня одного, снова – Широгане, ты ужасный друг, — Кит скорбел, правда, но еще его переполняла злость. Как на себя, за то, что снова оказался слабее, так и на Широ — за то, что решил за всех, а с последствиями разбираться ему. Остальным этого знать не надо, пусть считают, что он в черном горе. Черном, да… Черный Лев лежал, устроив голову на лапах, защитного поля нет — пилот мертв, его код стерт из системы. Кит вошел в кабину; от напряжения все чувства обострились, казалось, едва уловимо пахнет человеческой кровью и немного — галра. В кабине темно, даже аварийная подсветка не среагировала — Кит подсвечивал себе ручным фонарем. Львы — удивительная технология, могучая и, по мнению Кита, как и все не изученное досконально, — опасная. Вот и сейчас все инстинкты вопили валить отсюда и ни в коем случае не трогать чертов баярд. Это от него, похоже, несло галра: Заркон владел им столько лет, что тот насквозь пропитался. — Надеюсь, хоть ты не кусаешься, — Кит пытался затолкать предчувствия подальше, да что ему сделает несинхронизированная отключенная машина? Баярд ничем не отличается от его собственного, но лучше и не пытаться его активировать пока, до синхронизации. Кит переложил его с кресла. «Это просто Лев, такой же, как Красная, только мощнее, — увы, эта мысль тут же соскочила на другую: — …и мощь эта может испепелить пилота, что ж Заркон-то не подох, а?» Кит сел в слишком широкое ему кресло и выключил свет; теперь надо сосредоточиться… «Позволь мне управлять тобой, нам очень нужен полный Вольтрон». Тишина — он чувствовал себя очень глупо, почему он должен просить?! Злость снова всколыхнулась, пересиливая тревожное предчувствие. Он зажмурился и, вцепившись в подлокотники, потребовал от машины подчинения! Ощущение, словно ударили под дых, он потерял контроль над телом. Сжало, стиснуло до боли. «Галра!» — электронный рев был полон ярости. Вокруг только ультрафиолет, свет Льва полыхал, резал глаза. — Я не галра! – огрызнулся Кит; что еще за игры? Где они? Все изменилось. Он увидел перед собой погибающий мир, жар пламени опалил – это было слишком реально! Крики, в ушах звенело, от него требовали всех спасти, запах паленой плоти. Злость, боль, обида… отпечаток памяти первого пилота?! Ноет в висках — Лев пытается его отторгнуть, выбросить и не дать соединиться. Ну уж нет, он не проиграет какой-то машине, пусть и умной! Боль — Киту казалось, его сейчас вывернет наизнанку, словно у мухи лапку за лапкой, вырывают куски тела. Заркон пытался уничтожить Льва, раз не смог вернуть в свои руки. Воля — он должен быть сильнее ошалевшего зверя; говорить, доказывать бесполезно. Только подавить! Как там Пидж называла это? — техноморфизм, способность перестраиваться. Наваждение исчезло, но машина вознамерилась его растерзать физически; Кит вцепился в кабели, силясь не дать им себя задушить. Перебороть машину силой нереально, это зверь, паникующий и оттого чертовски злой. И Кит перестал бороться, поняв, что хватка сильная, болезненная, но какая-то сомневающаяся. Одна рука до локтя – свободна, и он огладил кабели и пластины. «Я не враг, тише. Услышь меня». Это не умная машина, это зверь, имевший паршивого первого хозяина и второго, не слишком… подходящего. Он вспомнил, как пытался подойти к кусачему раненому псу, медленно и осторожно. Вместо кости с мясом он предлагал детские воспоминания. У Заркона уж точно такого не было. Картинка за картинкой — никаких галра, никакой злости. Бесконечные каньоны под пронзительно синим небом, шуршание шин, слепящее солнце, потом трава в парке и чьи-то пушистые ласковые собаки; плечи отца — он смотрит издалека на город, вечереет и вспыхивают огни; снова дорога, в переноске, закрепленной на мотоцикле, скулит перевязанный пес, скоро он привезет его хозяину, который сбился с ног. Кит дышал ровно и спокойно — он не боится; пальцы гладили кабели, нащупывая шестигранные пластинки, они становились все более рыхлыми, меняли форму. Кабина стала кабиной, кресло больше не широкое, а управление само ложилось в руки. В голове уже не разрывались снаряды и не мелькали жуткие кадры. Снова чувство единения, как с Красной. Лев не рычал, возвещая о синхронизации, только ощущалась вибрация систем… урчит? Форма промокла, челка прилипла ко лбу, он словно камни ворочал. Теперь — лидер, мать его, Вольтрона, зашибись. — Я так понимаю, тебе тоже все это не в кайф, — он обратился ко Льву, — но кто нас спрашивает? Кит поднялся; его слегка мотало, но теперь он был уверен, что Лев не попытается снова его отторгнуть и уж тем более навредить. Выбираясь, он похлопал черную морду. — Ладно, постараюсь быть хорошим пилотом, – пообещал он Льву; чутье совсем смолкло. Он, наверно, так же себя повел бы, предай его кто-то, а потом заявись похожий, требующий еще чего-там. — Хотя крышей тут точно поедешь. Широгане, сволочь, — буркнул он, уходя к себе в комнату. Завтра будет показательно прекрасный запуск Льва, вздохи радости, и он потащит на себе груз ответственности командира. Вот теперь — кто из них нервный зверь?