Все мертвы, кого я подпускала.

Туман сковывал тело, липкими каплями оседая в лёгких и частично перекрывая доступ к кислороду. Оно и понятно – мёртвым дышать не нужно. Да вот только сейчас в ладье сидели не мертвецы, а живые люди, которые пришли сюда по доброй воле. Никто не заметил, как это произошло, но вскоре под их ногами вместо деревянного дна ладьи сама собой появилась вполне материальная дорога. Туман понемногу рассеивался, от чего все почувствовали облегчение, хотя то, что они увидели теперь явно не сулило ничего хорошего. Преисподняя… Одно слово прекрасно описывало это место. Сторибрук, но только не сказочный провинциальный городок, где все друг друга знают и вечерами собираются в кафе «У Бабушки», чтобы до отвалу наесться бургерами и напиться холодным чаем, а потом до ночи смеяться и порой даже танцевать под песни из музыкального автомата. Нет, тот Сторибрук остался в мире живых, и теперь одна только мысль о нём вызывала жгучее желание повернуть назад и бежать, бежать со всех ног, зная, что никогда не добежишь… Изодранные вывески. Даже главные часы, символ Сторибрука, лежали, снесённые, прямо посреди дороги. Небо здесь было кроваво-красное. Но страшнее всего было смотреть на людей, людей, ушедших из мира живых, не успев сделать что-то невероятно важное, и теперь обречённые веками скитаться здесь, не находя себе покоя. Мужчины, женщины и дети… Кто-то куда-то шёл. Человек с безумными глазами чистил стекло какого-то магазинчика, ещё больше размазывая грязь. Кто-то бормотал что-то неразборчивое, на мелкие клочки разрывая какие-то письма. Маленький черноволосый мальчик лет четырёх сидел на небольшой скамеечке и… смеялся. От этого смеха внутри всё сжималось. Мальчик смеялся, но при этом по его щекам катились слёзы. Вскоре смех стал таким пронзительным, что больше походил на плач, при этом оставаясь смехом. Эмма мимолётно взглянула в его глаза и на секунду почувствовала, что сейчас потеряет рассудок. В глазах малыша сквозила всепоглощающая безысходность. Смех мёртвого ребёнка... Пожалуй, ничего страшнее этого Эмма не видела за всю свою жизнь... Так они шли ещё в течение нескольких минут, обратившихся в часы. И вскоре они стали замечать, что на них оглядываются люди. И всё бы ничего, да вот только многие из этих людей отрывались от своего дела и… шли за ними, буквально дыша в спину. От их дыхания тело обдавало холодком, но герои, словно после какого-то давно данного друг другу обещания, продолжали молча идти вперёд, не оглядываясь, чувствуя, что с каждым шагом приближаются к чему-то страшному и неминуемому. Вскоре в поле их зрения появилась знакомая потрескавшаяся вывеска кафе «У Бабушки». И опять же, будто сговорившись, все направились туда. Ожидал ли хоть кто-то из них, что сейчас навстречу им выйдет ворчливая вдова Лукас, а Руби подойдёт и с улыбкой спросит: «Вам как обычно?» Нет, все знали, что за этой дверью их ждёт что-то пострашнее неоправданно дорогой лазаньи, но всё же на каком-то подсознательном уровне надеялись на другой исход. Холодный звон колокольчика на двери возвестил о прибытии новой группы посетителей. Теперь каждый из живых невольно пожалел о том, что вообще сюда сунулся. За столиками сидели такие же мертвецы, как и на улице, но здесь они были более задумчивы. Один работяга подошёл сделать заказ и вместо Бабушки герои увидели Слепую Ведьму. - Подожди-ка, Дин, - прошептала Ведьма. – Живые? Все разом обернулись на вошедших. - Ну здравствуй, детоедка. Оглянувшись на голос, Ведьма приторно улыбнулась: - Реджина! Какая встреча! – её невидящий взор смотрел немного мимо, отчего становилась ещё страшнее. – Сто лет с тобой не виделись. Даже не припомню нашу последнюю встречу… Хотя нет, помню! Ты тогда приказала двум деткам засунуть меня в мою же печь, а потом… заживо меня поджарила. Неприятно было, знаешь ли. И вот смотри, какая ирония… Я мертва, мне терять уже нечего… А вот ты, дорогая моя, вполне себе живая… Эмма, Реджина и остальные разом попятились назад, но, обернувшись, увидели, что путь им преграждают до боли знакомые люди. - Куда-то собрались? - прошептала Круэлла де Виль Спасительнице в лицо. Эмма хотела броситься назад, но и там уже собралась огромная армия из посетителей кафе. Никто не заметил, как оказался на улице, и здесь мертвецы, до этого медленно, словно гипнотизируя, продвигавшиеся вперёд, набросились на своих убийц. - Ты виновата во всём, - кричала Круэлла. – Из-за тебя я вырвана из мира гламура и джина и гнию в этой чёртовой Преисподней! Эмма чувствовала, что не может сопротивляться, потому что знала, что заслужила этого. Круэлла схватила её за шею, с каждой секундой сжимая пальцы всё сильнее. К Дэвиду уже приближались два чёрных рыцаря. - Нам было приказано убить тебя, - кричал один из них. – Ты, Прекрасный Принц, называешь себя героем, хотя погубил нас! Да, мы были бесхребетны, подчиняясь Королеве, но разве заслужили мы смерти?! - Да, у нас нет на руках ребёнка, чтобы как-то оправдать своё злодеяние, - второй рыцарь занёс меч над головой. – Но мы убьём тебя так же хладнокровно, как убил нас ты десятки лет назад! Робин и вовсе пропал из виду. Два давно убитых им зажиточных купца уволокли его куда-то в лес. Оставалось надеяться, что Робин знает этот лес лучше их, иначе шансов спастись нет. Кора уже держала в руках сердце Мэри Маргарет, то сжимая его, то снова отпуская. - Спасибо тебе, Белоснежка, - холодно говорила она. – За то, что подарила мне несколько мгновений воссоединения с Реджиной. Вот только без корысти ты этого сделать не могла. Ты убила меня руками моей же дочери! Реджину и Голда уже окружали толпы мертвецов. Однако, понимая, что Тёмный бессмертен, жертвы Румпельштильцхена могли лишь шипеть от разочарования. Реджине же приходилось куда хуже. - Свернём ей шею, и готово, - предложил кто-то из толпы. - Да… Или вырвем сердце, как она вырвала мне! В день моей свадьбы! – кричал молодой парень. Как ни странно, Реджина хорошо его помнила – они додумались венчаться на территории её замка в годовщину смерти Дэниэла много лет назад… - А может поджарим заживо в печи? – предложила Слепая Ведьма. Один только Генри оставался свободен, однако не знал, что делать. Путь к Голду был отрезан, поэтому он бросился на единственного соперника, с которым, как ему показалось, он справится – на Круэллу. Однако та явно подстраховалась. Между ними мгновенно возник рычащий далматинец, чей окрас в точности повторял пятна на шубе Круэллы. Генри попытался отползти, но при первом же его движении, далматинец прыгнул. Словно в замедленной съёмке Генри упал на спину и обречённо посмотрел на оскалившего зубы летящего пса, когда вдруг чья-то сильная рука оттолкнула далматинца так, что он отлетел в сторону и, приземлившись на землю, больше не подавал признаков жизни. Генри оглянулся и увидел, как чей-то знакомый силуэт отталкивает на землю сначала Круэллу, а затем разбирается с остальными. Генри смотрел и не верил своим глазам… Наконец, когда нападавшие на своих убийц мертвецы разбежались кто куда, упавшие герои начали подниматься с земли, расширенными от удивления и недоверия глазами глядя на своего спасителя. Эмма встала довольно быстро. На её глаза стремительно наворачивались слёзы, причём отнюдь не из-за слов Круэллы. Мэри Маргарет немного морщилась от того, что только что ей вернули сердце со всеми сопутствующими болезненными ощущениями, но, тем не менее, последовав примеру остальных, продолжала смотреть то на их спасителя, то на Эмму. Дэвид, которому рыцари так и не успели отомстить за свою смерть, помогал встать Реджине, которой, как и полагается, досталось больше остальных. Та еле стояла на ногах, но тоже посмотрела на спасителя, явно подозревая, что это либо подвох либо она очень сильно ударилась головой. Лицо Голда просто застыло, ведь он бы дорого дал, чтобы только не встретить этого человека в «Адобруке». Затем спаситель подошёл к Генри, всё ещё лежащему на земле, не способному пошевелиться от потрясения, и протянул ему руку. - А ты подрос, Генри, - мягко улыбнулся Нил Кэссиди.