Per aspera ad Astra*
Это был ясный осенний день. Несмотря на октябрь, погода радовала теплом, солнечные лучи заглядывали в окна, легкий ветерок весело гонял по небу маленькие облака, а с деревьев осыпались последние пожелтевшие листья. Помощник министра магии Гермиона Грейнджер, несостоявшаяся Уизли, сегодня заканчивала работу необычайно рано и уже в 4 часа пополудни выходила из здания министерства, находясь в весьма приподнятом настроении. Она дошла до ближайшей точки аппарации и, закрыв глаза, с тихим хлопком исчезла, чтобы тут же оказаться в небольшом пустынном переулке маггловского Лондона. Оглядевшись по сторонам, она прислушалась к звукам шагов, доносящимся со всех сторон, стряхнула воображаемую соринку с рукава легкого пальто бежевого цвета и направилась в сторону центральной улицы. Слившись с толпой народа, Гермиона бодро шагала в направлении центрального парка, жмурясь в лучах заходящего солнца. Несмотря на октябрь, в парке еще было достаточно многолюдно. Без труда отыскав свободную скамейку, она достала из черной кожаной сумки книгу и, удобно устроившись, продолжила чтение с того места, где остановилась несколько дней назад. Стоило солнцу исчезнуть за горизонтом, стало быстро темнеть. Парк почти опустел, а она все сидела, задумавшись над тем, что только что прочитала. Вдалеке загрохотал гром и сверкнула молния, а ветер заметно усилился. Как же все-таки быстро меняется погода, особенно в это время года. Посмотрев в небо, которое все еще было ясным, Гермиона спрятала книгу в сумку и поспешила прочь из парка, намереваясь попасть домой, пока не разыгралась буря. Улицы Лондона стали многолюдными и оживленными. Люди возвращались домой и с беспокойством поглядывали на небо, то и дело хмурясь. После очередного раската грома, раздавшегося уже значительно ближе, где-то совсем рядом заплакал ребенок. Гермиона замерла, прислушиваясь и взволнованно оглядывая толпу, пока кто-то не толкнул ее сзади. Вздрогнув и выйдя из минутного оцепенения, она ускорила шаг, стараясь как можно быстрее найти уединенное место, откуда сможет аппарировать прямо на крыльцо своего дома. Вот уже четыре года она жила в одном из маггловских районов на окраине Лондона. «Никто, даже самый близкий друг Гарри Поттер, не знает, где теперь живет героиня войны Гермиона Грейнджер после ее триумфального расставания с Рональдом Уизли», — некстати всплыл в памяти один из газетных заголовков. Расставание и правда было триумфальным, громким, скандальным, и еще долго обсуждалось в прессе, среди коллег по работе, бывших сокурсников и соратников по Ордену. Но сейчас, по прошествии четырех лет, Гермиона могла с уверенностью сказать, что вполне счастлива и ни о чем не жалеет. Почти. А слезы в подушку по ночам — это все от усталости. И не мудрено — не каждой молодой женщине посчастливилось остаться совсем одной в самый трудный для нее жизненный период. Но она сильная, она справилась. Поворачивая в очередной проулок и озираясь по сторонам, она улыбнулась мыслям о доме и, найдя темную нишу, образованную на стыке двух домов, с тихим звуком аппарировала. Она вбежала в дом как раз в тот момент, когда с неба на землю уже упали первые капли проливного дождя, плотно закрыв за собой дверь и накладывая обереги, когда вслед за ней неподалеку от дома аппарировал человек в черном пальто. Ворот его был поднят до самого носа и вкупе с длинными темными волосами, скрывал большую часть лица. Но цепкий, внимательный взгляд черных как сама ночь глаз безошибочно выхватили из разношерстной многолюдной толпы одну единственную фигуру. Он последовал за ней до самого дома, скрытого чарами Фиделиуса. Хорошо, что с годами Поттер стал еще более болтливым и менее сообразительным. Не составило большого труда выведать у него, где же скрывается боевая подруга того самого Гарри Поттера. Мальчишка сам давно набивается к нему в друзья. Знал бы он, чем закончилась подобная дружба с его подругой, наверное, шмальнул авадой. Обновив защиту, Гермиона прошла в гостиную, по пути зажигая свет — обычную маггловскую люстру, и остановилась у журнального столика, разглядывая оставленные на нем детские рисунки и тепло улыбаясь. *** После битвы Северус Снейп, бывший двойной шпион, зельевар и директор Хогвартса тоже, как он надеялся, бывший очнулся в светлой чистой комнате с голубыми стенами и специфическим запахом различных зелий, какой бывает либо в больнице, либо в лаборатории. Сделав более чем вероятный вывод, что он все-таки в больнице, Северус попробовал позвать кого-нибудь. Но не тут-то было. Голосовые связки, казалось, задеревенели, а во рту все пересохло до такой степени, что язык стал похож на наждачную бумагу. В добавок ко всему, в голове словно поселился целый улей пчел, которые начали жужжать, не переставая, стоило ему лишь оторвать голову от подушки и оглядеться. Нахмурившись, он вновь откинул голову на подушку как раз в тот момент, когда дверь с шумом распахнулась, и в палату в вихре мантии, беспорядочно торчащих в разные стороны волос и скрытая пергаментами и перьями, влетела… — Мисс Грейнджер? Она нерешительно замерла на пороге, глядя на него широко раскрытыми глазами. — П-п-профессор, вы очнулись, — спустя немного времени затараторила она, становясь наконец похожей на саму себя. Она что-то долго и пространно рассказывала о том, что они победили, и какой ценой далась эта победа; о том, что прошло уже три месяца со дня Битвы, и суд вынес оправдательный приговор двойному шпиону и убийце своего наставника; о том, что она и ещё несколько старшеклассниц взялись помогать в Мунго и Больничном крыле, потому что у колдомедиков не хватало рук, и что каждую свободную минуту она уделяет подготовке к ЖАБА. Северус прикрыл глаза и, в попытке абстрагироваться от голоса бывшей студентки, не заметил, как заснул. С тех пор и до самого своего ухода из госпиталя Северус видел ее каждый день, а иногда, когда она была не слишком навязчива, им удавалось вполне приятно побеседовать. Так началась их странная дружба. Спустя несколько месяцев они снова встретились в Мунго, куда раз в неделю Снейп приходил к целителю на осмотр. Увидев его, она улыбнулась и подошла поприветствовать, словно ей была приятна его компания. А он… Он был в своем амплуа угрюмого, ворчливого и вечно недовольного зельевара. Но ее, казалось, это ничуть не смущало. Прерывая бесконечный поток болтовни, он позвал ее выпить кофе, и она согласилась с такой радостью, будто это было приглашением в его личную библиотеку. А что? Это мысль. Не давая себе шанса передумать, он выпалил: — Мисс Грейнджер, если вам понадобится дополнительная литература для подготовки к экзаменам или личных экспериментов, можете воспользоваться моей библиотекой. Она замерла, словно не до конца поверив в услышанное, потом глаза ее засияли от предвкушения, и она с благодарностью сжала его руку. Позже она поняла всю неловкость ситуации и резко отдернула свою ладонь, будто обожглась. Щеки ее залились румянцем, и она смущенно произнесла, не глядя на него: — Спасибо, профессор Снейп, я обязательно воспользуюсь вашим приглашением. — Я давно уже не ваш профессор, — сварливо ответил Северус. — А вы уже не школьница. — Извините, — снова краснея, пробормотала Гермиона. — Гермиона, мистер Дженкинс из пятой палаты срочно тебя зовет, — сказала подошедшая к ним молодая женщина в форменной мантии желтого цвета с эмблемой госпиталя на груди. — Добрый день, профессор Снейп. Она тут же вскочила с места и, еще раз пробормотав извинения, умчалась к пациенту, а Северус так и остался сидеть и смотреть ей вслед. Все их встречи были совершенно случайными за исключением тех, что проходили в его доме в тупике Прядильщика, когда она делала налет на его библиотеку. Поначалу она приходила каждую неделю, но со временем это стало происходить все реже и реже. А потом, после успешной сдачи ЖАБА, она уехала учиться во Францию, и их редкие встречи за книгой и кофе прекратились вовсе. За то время, что ее не было в Британии, Снейп организовал частный бизнес по изготовлению и продаже зелий, продал свой старый дом в тупике Прядильщика и купил новый в тихом спальном районе маггловского Лондона. Теперь у него была совершенно новая жизнь, новая работа, новые знакомства. Только библиотека осталась прежней и все ждала свою единственную гостью. Они вновь встретились по воле случая в атриуме Министерства. Северус шел за очередным патентом на изобретенное им зелье, а Гермиона спешила на собеседование в отдел Магического правопорядка. Столкнулись они в дверях лифта. Северус выходил из кабины, уткнувшись носом в бумаги и не замечая ничего вокруг, как вдруг почувствовал легкое прикосновение к своему плечу. Он резко вскинул голову и тут же увидел ее. Она мало изменилась, может, только взгляд стал более взрослым, да хрупкая угловатая фигурка приобрела женственные округлые очертания в нужных местах. — Здравствуй, Северус, — сказала она и улыбнулась, глядя ему в глаза. Наверное, он молчал слишком долго, внимательно разглядывая ее, будто старался запомнить, потому что со всех сторон их начали нетерпеливо подгонять люди, сверля раздраженными взглядами. Опомнившись, Северус отошел к стене, подальше от людского потока, увлекая ее за собой, и ответил: — Здравствуй. Что ты здесь делаешь? — Я теперь работаю в отделе Магического правопорядка. А ты что здесь делаешь? Легкая и непринужденная беседа обо всем на свете завязалась сама собой. Они и не заметили, как оказались в его новом доме, в той самой библиотеке. За чашкой ароматного травяного чая время прошло незаметно, за окном наступили сумерки, и пришла пора прощаться. Они вместе вышли из библиотеки, отставив чайные чашки на журнальный столик, и направились в прихожую. Гермиона стояла в дверях, не спеша выходить на улицу, словно о чем-то задумавшись. Наконец, будто что-то для себя решив, она резко развернулась к Северусу, как раз в тот момент, когда он подошел к ней и взялся за ручку двери, и поцеловала его в щеку, сказав: — До свидания, Северус. Не дожидаясь ответа, она тихо выскользнула за дверь, и спустя пару мгновений он услышал характерный хлопок аппарации, возвестивший о том, что Гермиона ушла, так и не услышав, как он тихо пробормотал: — До свидания, Гермиона. В ту ночь Северус долго не мог уснуть, все ворочался с боку на бок. Стоило ему на секунду закрыть глаза, как он видел девушку с глазами цвета карамели, добрым взглядом, теплой улыбкой и заливистым смехом, ближе которой у него за последние несколько лет не было никого. *** Несколько месяцев прошли в привычном темпе. Дабы отвлечься от ненужных мыслей, Северус намеренно загрузил себя работой, набрав заказов гораздо больше, чем обычно. Время от времени, листая Ежедневный Пророк за чашкой утреннего кофе, зорким глазом он привычно выхватывал ее фотографии в компании Рональда Уизли, в каждой статье говорившего о том, что это его невеста и совсем скоро они поженятся. Реакцию же самой невесты на предстоящее событие по нескольким колдографиям определить было сложно. Но с каждой такой заметкой в душе Снейпа разрасталась холодная пустота. В конце концов, он перестал выписывать и читать Пророк, с каждым днем все чаще думая о том, чтобы написать Гермионе пару строк — просто по-дружески, поинтересоваться, как она поживает. Да, определенно по-дружески. Но почему-то Северус все откладывал это на потом. Близилась третья годовщина победы. Одним дождливым апрельским вечером в приоткрытое окно его кухни влетела серая министерская сова и важно уселась на стол. Северус отвязал от её лапки конверт и, угостив ее орешками, отослал прочь. В конверте было официальное приглашением на бал по случаю третьей годовщины победы, который состоится в Министерстве магии. Северус убрал приглашение в верхний ящик буфета и отправился в комнату. Второго мая ровно в 19:00 он вышел на крыльцо своего дома и аппарировал в узкий темный проулок возле Министерства магии. В главном атриуме было столпотворение из журналистов и фанатов, которыми обзавелось небезызвестное трио. Стараясь держаться в тени, Северус незаметно проскользнул мимо и скрылся в бальном зале. Празднование было в самом разгаре: по воздуху летали подносы с шампанским и закусками, левитируемые министерскими эльфами, оркестр играл вальс, а в центре зала кружились пары в красивых одеждах. Северус прошел к дальней стене и встал у барной стойки, заняв самый плохо освещаемый угол, из которого, однако, было видно все, что происходит в зале. Удобно устроившись на высоком мягком стуле, Северус лениво обводил пустым взглядом танцующих, отмечая про себя знакомые лица, и наконец увидел ее. В длинном красном платье с открытой спиной она кружилась в центре зала с Роном Уизли, который на ее фоне выглядел как медведь и держался так же неуклюже. Ее обычно непослушные, торчащие в разные стороны волосы были собраны в высокую прическу, только несколько тонких вьющихся прядок обрамляли лицо. Не отрывая от них взгляда, он бросил эльфу, стоящему за барной стойкой: — Огневиски. Потягивая янтарный напиток, Северус продолжил наблюдать. Словно почувствовав на себе его взгляд, Гермиона обернулась, стараясь найти кого-то в толпе людей. Северус ухмыльнулся, рукоять палочки из рукава плавно скользнула в руку и, прошептав заклинание, он мягко толкнулся в ее сознание. — Добрый вечер. Ты сегодня просто обворожительна. Услышав в своей голове до боли знакомый голос, от которого руки покрылись мурашками, Гермиона стала беспокойно озираться по сторонам в поисках его хозяина, сбиваясь с ритма и наступая на ноги кавалеру. Наконец она, будто догадалась, где именно он может скрываться от нежелательного внимания, и посмотрела в сторону барной стойки, безошибочно отыскав его взглядом. Улыбнувшись, она что-то шепнула на ухо Рону и направилась прочь с танцплощадки, оставив его одного так и стоять с открытым ртом. — Добрый вечер, Северус, — проговорила Гермиона с улыбкой, подойдя к стойке. — Здравствуй, — тихо ответил он, слегка наклонив голову в ее сторону. — Вот уж не думала, что сегодня встречу тебя здесь. Ты ведь, насколько я могу судить, не любитель подобных приемов. Северус усмехнулся и сделал неопределенный жест руками. — Ну, нужно же когда-то начинать. Тем более, как говорит Люциус, именно на таких приемах можно завести много полезных знакомств. Гермиона рассмеялась, запрокинув голову, а когда снова посмотрела на него, в ее обычно серьезных глазах плясали лукавые искорки. — Именно поэтому ты весь вечер сидишь тут один и пьешь огневиски? Поняв, что его застигли врасплох, Северус поспешил сменить тему: — Твой жених не против, что невеста оставила его одного на неопределенное время? На лице Гермионы мелькнуло какое-то странное выражение, которому он не смог подобрать объяснения. Впрочем, оно исчезло так же быстро, как и появилось. — Нет, не против. Он знает, что я не любитель подобных сборищ. Северус взял ей шампанского, а себе еще порцию огневиски. Какое-то время они говорили о работе, о зельях, о новом законопроекте по защите прав разумных волшебных существ, что готовило Министерство, пока Северус не заметил, как от группы молодых людей отделилась рослая фигура с огненно-рыжей головой и, пошатываясь, направилась к ним. Рон Уизли был уже в изрядном подпитии. Подойдя к ним, он икнул и расплылся в глупой улыбке. — Гермиона, после банкета ребята зовут нас продолжить в ночном клубе в маггловском Лондоне. Ты как? — заплетающимся языком промямлил Рон, обращаясь к невесте, а затем, посмотрев на Снейпа, пробурчал себе под нос: — Здравствуйте… профессор Снейп. Северус приветствовал его молчаливым кивком головы, отсалютовав бокалом. — Ты иди, а я вернусь домой после бала, — ответила Гермиона. Уизли, словно этого и ждал, снова расплылся в улыбке и, прижавшись губами к ее щеке, проговорил: — Ты просто чудо, любимая, — посмотрев при этом на Снейпа с видом победителя. Оторвавшись от ее щеки с характерным чавкающим звуком, он, так же пошатываясь, прошел обратно к компании, в которой до этого весело проводил время. После ухода Уизли атмосфера стала более напряженной. Казалось, вечер был безнадежно испорчен. Северус одним глотком допил содержимое своего бокала, почувствовав, как по телу разливается тепло, голова слегка закружилась. Гермиона рассеяно вертела в руках опустевший бокал, держа его за длинную тонкую ножку, словно мыслями была далеко отсюда. Наконец поставив бокал на барную стойку, она с сожалением в голосе сказала: — Наверное, мне пора. Северус поднялся со стула и кивнул. — Я тоже, пожалуй, пойду. Свой гражданский долг я, кажется, выполнил. Они вместе двинулись к выходу, аккуратно обходя подвыпивших и веселящихся гостей. Выйдя из здания Министерства магии, Северусу в голову вдруг закралась мысль, подогреваемая алкоголем в крови. — Не хочешь прогуляться? Гермиона посмотрела на него, часто моргая, улыбнулась и ответила: — С удовольствием. Он протянул ей руку, и они аппарировали в маггловскую часть Лондона недалеко от Центрального парка. Погода была уже по весеннему теплой, ясное небо было усыпано звездами, а луна ярко освещала путь. После аппарации Северус так и не выпустил ладонь Гермионы из своей, а она, казалось, была не против. Так, держась за руки, они прошли через высокие кованые ворота парка и неспешно двинулись вдоль аллеи, по бокам которой цвели магнолии. Кое-где тускло горели фонари. Никто из них не решался нарушать уютную тишину. Дойдя до середины парка, они, не сговариваясь, остановились под цветущими ветвями вишни, на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Гермиона подняла голову и посмотрела на Северуса открытым и теплым взглядом. В ее медовых глазах, покачиваясь, отражалась полная луна, и в этот момент он понял, что пропал. Северус притянул ее к себе. Гермиона, казалось, только этого и ждала, она медленно сделала шаг вперед и запрокинула голову, боясь прервать зрительный контакт. Он наклонил голову, нежно провел костяшками пальцев по ее щеке и потянулся к приоткрытым губам, касаясь их легко, почти невесомо, словно спрашивая разрешения. Губы его оказались на удивление мягкими и теплыми. Гермиона прикрыла глаза, вдоль позвоночника будто прошел электрический разряд. Стрекотание цикад и шорох листвы, колышущейся на ветру, вмиг стихли. Было слышно только биение двух сердец, звучащих в унисон в бешеном ритме. Она обвила руками его шею, ощущая жар его тела, притянула ближе и несмело ответила на поцелуй. Северус провел рукой по ее спине от шеи до талии, касаясь оголенной кожи в вырезе платья, отчего она задрожала, покрываясь мурашками. Он осторожно обвел горячим языком пухлую нижнюю губу и слегка прикусил, вызывая у Гермионы низкий грудной стон. Ухмыльнувшись ей в губы, он скользнул языком в сладкий плен ее рта, неспешно исследуя, распаляя и вызывая новую волну мурашек. Гермиона запустила пальцы в его волосы, с упоением отвечая на ласки. Они оторвались друг от друга, когда в легких закончился воздух, только для того, чтобы сделать вдох и снова окунуться в эту тягучую негу наслаждения. Сколько времени провели они в объятиях друг друга, никто точно сказать не мог, словно время для них остановилось. Где-то совсем рядом послышался лай собаки, вынудивший их разорвать объятия. Они принялись синхронно оглядываться по сторонам, будто опасались, что их застигнут врасплох, а потом, восстановив зрительный контакт, легко и непринужденно рассмеялись. Гермиона, поддерживаемая Северусом за талию, уткнулась в его грудь, пытаясь побороть приступ смеха и отдышаться, в то время как сам Северус справился с этой задачей в два счета. Спрятав озябшие ладони в вороте его черной парадной мантии, Гермиона тихо сказала: — Пойдем домой. Северус кивнул и, крепче прижав ее к себе, аппарировал их из парка на крыльцо своего дома. Они вошли, и она направилась к лестнице, ведущей на второй этаж, словно делала это уже много раз. Северус поднялся за ней. Оказавшись наверху, он открыл одну из трех дверей и сделал приглашающий жест рукой. Войдя в комнату, Северус щелкнул пальцами, зажигая свечи. Гермиона сделала несколько маленьких шагов и замерла, с интересом оглядываясь. В центре комнаты стояла огромная двуспальная кровать, застеленная темно-синим покрывалом. Слева стоял большой платяной шкаф с зеркальной дверью, а справа — камин. На стенах висели подсвечники с горящими свечами. Сквозь большое окно, занавешенное тонким тюлем, проникал лунный свет. Северус остановился позади нее, обхватил ладонями за плечи и легонько сжал. Гермиона откинула голову на его грудь, открывая доступ к шее, чем он тут же воспользовался, покрывая ее лёгкими поцелуями, перемежающимися с укусами. Он коснулся губами ее уха и хрипло проговорил: — Ты уверена? Гермиона лишь слегка склонила голову к его плечу и подняла руку к застежке своей мантии, и через мгновение она плавно опустилась на пол с тихим шорохом. Такое своеобразное молчаливое согласие было сродни пусковому механизму, побудившему его к дальнейшим, более смелым действиям. Он поднял ладонь к ее волосам, ловкими пальцами вытащив шпильки из прически. Тяжелая копна длинных каштановых локонов водопадом рассыпалась по плечам. Гермиона повернулась к нему лицом. Взгляд ее скользнул по его лицу, задержался на губах. Запустив ладонь ей в волосы и легонько потянув за них, Северус прижался губами к ее губам в коротком, быстром поцелуе. Она закрыла глаза и в следующую секунду почувствовала, как губы его прошлись по трепещущим векам, по лбу, щекам, подбородку и, наконец, кончику носа. От переполнявших чувств у нее перехватило дыхание, а голова закружилась, вынудив крепко обхватить руками его плечи. Справившись наконец с нахлынувшими ощущениями, Гермиона потянулась к вороту его мантии, в поисках застежки. Когда ткань с тихим шорохом опустилась к ногам, ловкие пальчики принялись за пуговицы пиджака. Северус провел горячими ладонями от шеи до линии плеч, стягивая бретельки платья и открывая горящему взору маленькую, аккуратную грудь с розовыми ореолами и горошинами сосков, которые от соприкосновения с прохладным воздухом стали твердеть. Платье прошелестело вниз вслед за остальной одеждой. Тем временем, Гермиона уже справилась с многочисленными пуговицами на его рубашке и провела мягкими, прохладными ладошками по его груди вверх и легко, почти невесомо коснулась нежной кожи на шее, там, где осталось вечное напоминание о прошлой жизни, оставленное Темным Лордом. Северус задрожал от того, насколько нежным было прикосновение. Осмелев, Гермиона поднялась на цыпочки и провела губами вдоль безобразной борозды, рассекающей его шею слева. Губы ее были мягкими и прохладными в контрасте с его разгоряченной кожей. — Замерзла? — внезапно охрипшим голосом спросил Северус, нежно касаясь губами ее оголенного плеча. — Немного, — шепнула в ответ Гермиона, продолжая гладить его грудь. Северус легонько подтолкнул Гермиону, и она, переступив через лежащее у ее ног платье, сделала несколько маленьких шагов назад, упершись ногами в край кровати. Она медленно опустилась на мягкий матрац, посмотрев на него снизу вверх широко раскрытыми глазами, в которых отражались мерцающие блики пламени свечей. Северус на миг задержал дыхание, не в силах выдохнуть, а затем опустился напротив нее на колени, продолжая смотреть ей в глаза, словно гипнотизируя. Он провел ладонями по ее бедрам, спускаясь все ниже и ниже и, наконец, обхватив пальцами пятку, снял сначала одну, а затем другую красную, в тон платью, туфельку. Гермиона, как завороженная, следила за его неторопливыми действиями, но с каждой секундой в ее глазах все ярче и ярче разгоралось пламя желания. Ладони Снейпа вновь двинулись вверх, мимолетно задержавшись на кружеве чулок, легли на плечи и снова легонько толкнули. Гермиона послушно легла на кровать. Несколько мгновений Северус любовался ею, отметив про себя, что ничего прекраснее в этой постели, да и в доме вообще, он еще не видел: длинные блестящие локоны, частично скрывающие грудь, часто вздымающуюся от тяжелого дыхания, горящие желанием глаза, закушенная в нетерпении нижняя губа, которую так и хотелось захватить в плен своих собственных, молочно-белая кожа, создающая контраст с темно-синим покрывалом — это превосходило все, о чем он мог когда-либо мечтать. Это было гораздо большее, чем он заслужил за всю свою никчемную, бесполезную жизнь. Быстро избавившись от остатков одежды, Северус устроился рядом с ней и снова поцеловал чуть приоткрытые, жаждущие губы, отмечая, что теперь Гермиона целует его в ответ более раскрепощенно, чем в парке. Теплая рука коснулась девичьей груди, нежно обводя указательным пальцем ореолу соска. Северус наклонил голову и поцеловал заостренный кончик, с удовольствием почувствовав, как он твердеет. Гермиона задрожала от нетерпения и предвкушения и обняла его, слегка царапая спину маленькими коготками. Рвано выдыхая от охватившего его возбуждения, он навис над ней, осыпая короткими быстрыми поцелуями ее тело, двигаясь все ниже и ниже, щекоча ее кожу волосами. Его большие теплые ладони блуждали по ее телу, даря ласку, обещая наслаждение, вырывая еле слышные, полные желания стоны из влажных, чуть приоткрытых губ. Северус остановился и посмотрел на ее лицо: затуманенный страстью взгляд сказал ему больше любых слов. Инстинктивно она согнула одну ногу в колене и почувствовала, как его длинные тонкие пальцы коснулись ее влажных складочек, лаская, размазывая влагу. Дыхание ее стало частым и поверхностным, иногда с губ срывались негромкие стоны. Не отрывая взгляда от ее лица, Северус нащупал горошину клитора и стал поглаживать, отмечая, что стоны стали более частыми и громкими. Поняв, что Гермиона долго не протянет, он расположился между ее разведенных бедер, медленно ввел в нее свой член и на несколько секунд замер, давая ей привыкнуть к ощущениям. Все это время ему казалось, что Гермиона не дышала, но вот он увидел, как ее грудь снова стала подниматься и опускаться, и она, открыв глаза, посмотрела на него. Обхватив ладонями ее бедра, Северус стал двигаться, отмечая, что дыхание ее вновь участилось, стало шумным и перемежалось с жалобными всхлипами. Ее тело отвечало на любое его прикосновение, стремясь все к новому и новому наслаждению. Она обхватила его ногами за пояс, почувствовав, что член вошел еще глубже, и громко застонала. Его движения стали более хаотичными. Хваленый самоконтроль полетел к чертям, туда же отправились все окклюментные щиты, когда Гермиона на выдохе простонала: — Северус, не останавливайся. Рвано выдохнув, он накрыл ее тело своим и шепнул: — Никогда. Продолжая вбиваться в нежное податливое тело, он захватил ее губы в сладкий плен своих, вовлекая в очередной чувственный поцелуй. Гермиона обвила руками его шею, притягивая ближе, чувствуя наступление скорой разрядки. Ее лоб покрылся испариной, а в голове не было ни единой связной мысли. Вдруг Северус почувствовал, как она задрожала под ним всем телом и обмякла, протяжно простонав: — Северус… Сделав еще несколько беспорядочных движений, входя в нее до основания, растягивая податливые, чуть припухшие после оргазма стенки, он с низким грудным рыком излился в нее и стиснул в своих объятиях. — Моя… Устроившись рядом с ней, он призвал из шкафа пушистый плед серого цвета и накрыл их разгоряченные тела. Северус развернул ее спиной к себе, обняв, прижал к своей груди и поцеловал в висок. Через несколько минут тишины дыхание Гермионы стало ровным и глубоким, он понял, что она спит, и взмахнул рукой, гася мерцающее пламя свечей и погружая комнату во мрак, рассеиваемый только лунным светом, пробивающимся через шторы. О зелье для контрацепции в тот момент ни один из них и не вспомнил. *** Утром Северус по обыкновению проснулся, как только первые солнечные лучи осветили комнату ярким утренним светом. Сквозь приоткрытое окно в комнату пробивался весенний ветерок, колыхая занавески своим дуновением и принося свежесть раннего утра. Сев на кровати, Северус огляделся и понял, что кроме него в комнате никого нет. Поднявшись, он увидел, что на полу, небрежно брошенная в порыве страсти, валялась только лишь его одежда, в которой вчера он был на праздновании третьей годовщины битвы. Очевидно, утром все не то, каким кажется ночью. Гермиона, проснувшись и оценив ситуацию, поспешила уйти и тем самым предотвратить неловкость, глупые объяснения и извинения за то, что произошло прошлой ночью. За его, черт возьми, лучшую ночь за много лет. А возможно за всю его жизнь. Подсознательно он все же ждал, что она вернется, ждал целых три дня. Но ее не было. Сам он не спешил ее разыскивать, объясняя это тем, что, возможно, она и так счастлива, и не стоит портить девчонке жизнь своими глупыми переживаниями и чувствами. Тем более, что они ничего друг другу не обещали. С того дня дом Снейпа находился под чарами Фиделиуса. До него долетали лишь совы самых преданных заказчиков, да, как выяснилось уже после, совы из Хогвартса, которые почему-то все еще считали его директором школы. Так его и нашел Поттер, который навещал его периодически. Из дома он почти не выходил. Все, что нужно, ему приносили хогвартские домовики, которые, так же как и совы, до сих пор считали его директором. Но все-таки нужно отдать Поттеру должное: если бы не он, Северус еще долго не знал о том, что Гермиона Грейнджер так и не стала Гермионой Уизли, что она пропала из волшебного мира через несколько месяцев после третьей годовщины победы, и что никто не знает, где она скрывается. С тех пор Снейп пытался найти ее то через общих знакомых и соратников по Ордену, пытаясь ненавязчиво выпытать у них информацию, то подкараулив ее в атриуме Министерства, но никак не мог застать время ее прихода и ухода. Ему стало казаться, что она постоянно пользуется дезиллюминационными чарами. Правда, он не мог понять, зачем ей это нужно. Не думает же она всерьез, что кто-то из многочисленных родственников Уизли или его поклонниц будет мстить ей за несостоявшуюся свадьбу. В Пророке, который он вновь начал выписывать, никакой дельной информации не нашлось, кроме сплетен и скандального расставания героев войны, а также колдографий Рона Уизли в компании девушек модельной внешности, причем в каждом выпуске разных, раздуваемых Ритой Скитер. По словам Поттера, Гермиона перемещалась по каминной сети из Дырявого котла в атриум министерства, а жила где-то в маггловском Лондоне. Пришлось изрядно постараться, чтобы выяснить, что дом защищен Фиделиусом, а хранитель — никто иной, как все тот же Поттер. Так, во время очередной пятничной попойки, которые теперь случались не реже двух раз в месяц, молодой аврор, гроза оставшихся в живых Упивающихся смертью имел неосторожность выболтать страшную тайну о местопребывании своей подруги. Он и не заметил, как после этого Северус стал еще более задумчивым и рассеянным, не впопад отвечая на его реплики. В его голове уже зрел план. Перед тем как скрыться в зеленом пламени камина, Гарри написал на клочке пергамента адрес своей подруги и, пошатываясь, наконец зашел в камин, шутливо отдав честь бывшему преподавателю. *** Простояв так какое-то время, глядя на то, как в окнах первого этажа зажегся свет, мужчина бесшумно двинулся к входной двери и постучал. Сначала за дверью было тихо, словно внутри затаились, потом послышались легкие торопливые шаги, дверь слегка приоткрылась, и из нее выглянула Гермиона с беспорядочной копной на голове. — Гарри, что-то слу… — Голос внезапно прервался, и Северус увидел, как расширились ее испуганные глаза, как рот ее приоткрылся, и она попятилась назад, пока не уперлась спиной в противоположную стену. Северус остановился в дверях и спросил: — Можно войти? Гермиона лишь кивнула, не сводя с него испуганного и удивленного взгляда. Даже сквозь охвативший ее страх он мог видеть в ее глазах миллион вопросов. Чем вызван этот страх, он не понимал, но надеялся, что если они наконец поговорят, большая часть его собственных вопросов сойдет на нет. Он медленно прошел внутрь дома и прикрыл за собой дверь. В маленькой прихожей сразу стало душно, стоило ему сделать шаг к ней. Гермиона смотрела на него во все глаза, не в силах вымолвить ни слова, по ее щеке медленно скатилась слеза. Вдруг на лестнице раздались торопливые шаги, словно кто-то бегом бежал к входной двери, и показалось двое малышей. На вид им было не больше трех лет. Судя по одежде, это были мальчик и девочка, а по тому, как похожи они были друг на друга — близнецы. Маленькие близнецы с вьющимися, черными как смоль волосами и такими же глазами. При виде их у Северуса перехватило дыхание, а сердце зашлось таким галопом, что казалось, будто оно сейчас выскочит из груди прямо ему под ноги. Он вмиг лишился былой уверенности, дара речи и уже собирался лишиться и сознания, но тут девочка заговорила: — Мама, мама, мы слышали, как ты пришла. А дядя Гарри уже ушел? — но увидев, что обстановка в прихожей более чем напряжена, она вдруг на время замолчала и серьезным взглядом бездонных темных глаз посмотрела на мать. — Мама, а почему ты опять плачешь? Все это время ее брат неуверенно топтался за ее спиной, а после того, как сам оценил ситуацию своими глазами попытался дернуть сестру за руку и увлечь ее обратно в комнату. Гермиона резко повернула голову в сторону лестницы, на которой замерли дети, ладонью вытирая слезы. — Все хорошо, Элис. Мама сейчас придет пожелать вам спокойной ночи. Поднимайтесь к себе. Девчушка кивнула, развернулась и стремглав взлетела наверх, шумно хлопнув дверью. Мальчик же какое-то время сверлил незнакомца, который заставил маму плакать, хмурым взглядом, прежде чем последовать за сестрой. Гермиона повернулась к Снейпу и проговорила, махнув рукой в сторону полукруглой арки: — Можешь пройти в гостиную. Я сейчас. Северус кивнул и пошел в указанном направлении, в то время как она направилась наверх. Оба пытались переварить все, что только что произошло. Она вернулась на удивление быстро. Северус как раз с интересом разглядывал детские рисунки, лежащие на журнальном столике. Эмоции несколько поутихли, и в голове начала формироваться вся картинка произошедшего только что. — И когда ты собиралась мне рассказать, что у нас с тобой есть дети? — спросил он без обиняков, сразу же переходя к делу. Гермиона сделала глубокий вдох, с шумом выдохнула через сложенные в трубочку губы и ответила: — Никогда, наверное. Северус сделал шаг ближе к ней и угрожающе усмехнулся. — И почему же? Гермиона опустила глаза и пожала плечами. — Мне показалось, что ты жалеешь о той ночи, и поэтому закрылся на все мыслимые и немыслимые засовы от меня, да и от всех. А у меня это единственное напоминание о том, о чем я не хочу забывать никогда. — Ах, так тебе показалось. — Снейп сделал еще один медленный шаг ближе к ней, как никогда напоминая сейчас пантеру перед прыжком. — А что насчет того, ты лишила меня права выбора? — Казалось, он услышал только первую часть ее ответа и совершенно не обратил внимания на вторую, медленно приближаясь к ней. Гермиона по инерции сделала шаг назад и снова заговорила: — Я рассталась с Роном спустя неделю после той ночи, что мы с тобой провели вместе, потому что на следующий день после годовщины он уехал на смотр, пробоваться вратарем в квиддичную команду, куда его рекомендовал какой-то новый знакомый. Я увиделась с ним только через неделю и рассказала о своем решении. А через пару месяцев я узнала, что беременна. Я ждала, что ты хотя бы напишешь несколько строк, пусть о том, что раскаиваешься в случившемся, но это было бы лучше, чем неизвестность. Но не было ничего. А когда беременность подтвердилась, я решила сама найти тебя и узнать, что ты обо всем этом думаешь, но, аппарировав к тебе, наткнулась лишь на заброшенные постройки и решила, что справлюсь со всем сама. Я продолжала работать, и по мере того, как моя фигура менялась, я обучилась чарам, скрывающим беременность на разных ее сроках. Гарри нашел этот дом здесь, где никто меня не знает и никому нет до меня дела, а я скрыла его под Фиделиусом, чтобы ни один журналист, будь он хоть тараканом, не смог проникнуть сюда и поднять вокруг моих детей ажиотаж, сколотив, тем самым, себе состояние и угробив при этом мою спокойную жизнь. Северус слушал ее и понимал, как ошибался, но не понимал, как теперь все исправить. Сделав еще шаг ближе, он сказал: — У меня были точно такие же мысли относительно тебя. Я думал о том, что ты жалеешь о случившемся, и не хотел своим постоянным присутствием рядом с тобой испортить тебе жизнь. Тем более, ты была помолвлена. Общество волшебников слишком консервативно, чтобы такое прошло без огласки. Гермиона не ответила, потому что на лестнице вновь раздался топот детских ножек, и в проеме арки показалась черноволосая кудрявая головка. — Мама, а папа останется с нами до завтра? Гермиона молчала, а ее глаза вновь наполнились слезами, которые она изо всех сил пыталась сдержать. Северус, не отрывая от нее внимательного взгляда, ответил: — Теперь мы с вами будем проводить гораздо больше времени вместе. Элис просияла и со скоростью ветра унеслась обратно в детскую, а Гермиона, по щекам которой, несмотря на все ее попытки успокоиться, ручьем потекли слезы, громко всхлипнула и закрыла лицо руками. Северус в два шага оказался возле нее и обнял ее трясущиеся плечи, прижимая к себе и мысленно обещая никогда не отпускать. Она уткнулась носом в его грудь, вдыхая до боли знакомый и такой любимый запах. Постепенно она начала успокаиваться, и вскоре рыдания стихли. Северус обхватил ладонями ее лицо, стирая большими пальцами остатки слез, и прижался лбом к ее лбу, не сводя с нее взгляда. Гермиона в последний раз громко шмыгнула носом и тоже подняла на него свои заплаканные глаза. — Ума не приложу, как они узнали, — проговорила она, нарушив наконец молчание, повисшее между ними. — Наверное, это все Ричард. Он собирает вырезки из газет о героях войны и давно уже заметил ваше «странное» сходство. — Увидев взгляд, каким он на нее смотрел, Гермиона неловко замолчала. Северус легко коснулся губами ее губ и сказал: — Думаешь, теперь я тебя отпущу? Гермиона долго смотрела на него ничего не понимающим взглядом, часто моргая, а потом, словно наконец поняла смысл его слов, улыбнулась и обвила руками его шею. — Знаешь, — тихо проговорила она, будто доверяла ему какую-то страшную тайну, — мне кажется, что наши дети обладают даром предвидения. Северус скептически изогнул бровь. — Мисс Грейнджер, неужели и вы начали верить прорицаниям? — Ну, может, и не начала, но совсем недавно они мне сказали, что в ночь, когда будет греметь гром, к нам в дом придет папа и мы будем счастливы. Северус наконец рассмеялся низким раскатистым смехом и, притянув к себе Гермиону, накрыл ее губы своими.* Через тернии к звездам