Кривое зеркало

Она жадно целовала его, стараясь не упустить ни миллиметра желанного тела. Мгновениями ей казалось, что она сошла с ума, что это был просто сон, слишком реальный бред на почве сильного, многолетнего влечения к этому недоступному мужчине. Она любила его всю жизнь, с самого детства, когда ещё носила банты и укладывала спать кукол в пестрых платьях. Уже тогда в ее сердце отзывалось не по-детски глубокое и сложное чувство. Любовь? Да, наверняка это была именно она. А ей, как известно, все возрасты покорны. Сколько же должно было пройти времени, чтобы он теперь сам сладко сжимал её в своих объятьях, целовал шею до мурашек, осторожно покусывая белоснежную кожу. Даже и не верилось, что всё это происходило с ней наяву. Ещё утром ей не хотелось даже вставать с постели. Она небрежно собрала волосы в пучок и, заедая депрессию любимой баварской пиццей с салями, лежала на кровати перед телевизором и горевала о неизбежно уходящей молодости и безвозвратно потраченном времени в браке с нелюбимым человеком. Звонок брата в одну секунду перевернул её жизнь вверх дном. Он приглашал ее на показ Зималетто, который должен был состояться уже этим вечером. Лара сначала отказалась. Зачем было посыпать солью старые раны? Видеть свою первую и единственную любовь в сопровождении супруги, счастливым и влюблённым, было невыносимо. Порой она не могла превозмочь острого желания увидеть его хотя бы на фотографии светской хроники и принималась жадно искать в интернете хоть что-нибудь о нём, а потом часами любовалась чертами любимого лица, запивая свою безнадёжную тоску мартини с водкой. Особенно больно было видеть его фото с Кирой, но это было несравнимо с тем, что Лариса испытывала, глядя на совместные фотографии Андрея с женой. Катя была другой. Она притягивала непритворной простотой. Она была мила, не вычурна, хоть и простушкой её было не назвать, но до леди из высшего общества та явно не дотягивала. Было обидно, а тошнее всего было от того взгляда, которым Жданов смотрел на супругу. Это был взгляд влюблённого мужчины, полный обожания, страсти и восхищения своей женщиной. Тогда Лара перестала бередить душу и решила забыть Андрея раз и навсегда. Она оставила Рим и переселилась в Палермо, где продолжила заниматься дизайном и архитектурой. Там же она встретила Федерико, своего будущего мужа, ставшего для неё на какое-то время настоящей отдушиной. Она снова влюбилась спустя долгие годы и сама не верила, что наконец её обсессия Ждановым закончилась, но радовалась Лариса недолго. Полянская даже предположить не могла, давая священнику клятву в старинной часовне, что их брак с Федерико продлится только год, а затем последует тяжелый бракоразводный процесс. Они не составляли брачного контракта, что повлекло за собой целую вереницу судебных тяжб, но к счастью все закончилось, Лара снова была свободна, но глубокая депрессия, обрушившаяся на неё после развода, не давала ей полноценно и спокойно жить. Тогда Полянская решилась на кардинальные перемены: длинные пшеничные волосы, спадающие по плечам, были подстрижены под каре и выкрашены в каштановый цвет. За переменами во внешности последовали и географические. Лариса продала своё агентство дизайна интерьеров и решила вернуться в Москву, где жил и работал старший брат, возглавляя семейный бизнес Полянских. Сама Лара в семейном деле никогда не участвовала, уехав за рубеж сразу после окончания девятого класса. Родители уже и не надеялись на то, что дочь когда-нибудь заинтересуется «7 Group», но это свершилось. Лара вернулась в Россию с твёрдым намерением стать помощником брата, к тому же Герман сейчас нуждался в помощи близкого человека. Личная жизнь у него тоже не складывалась. Они с сестрой даже подтрунивали друг над другом, говоря в шутку, что на потомство Полянских наложен венец безбрачия. Ну, а как ещё можно было объяснить их тотальное невезение в любви? В тот день Герман приехал к Ларисе в гости и обнаружил её лежащей на постели в компании большой пиццы и кока-колы за просмотром дурацких комедий. Он не стал ничего комментировать, лишь положил на прикроватную тумбу пригласительный на показ новой коллекции Зималетто.       — Если ты не в курсе, Жданов не так давно развёлся, — многозначительно проговорил брат и, распахнув шкаф, достал для Ларисы вечернее платье. Этой ночью случилось то, о чем она не могла даже мечтать. Нет, разумеется, она мечтала, она грезила об этих сладостных мгновениях их близости, но даже не надеялась, что ее желания когда-нибудь исполнятся. Все произошло быстро, без ненужной романтики. Андрею нужна была ее нежность, ее податливость и тепло. Она почувствовала это сразу, а потому твёрдо решила: Жданов будет её. Этот мужчина принадлежал ей по праву. Она выстрадала его, выплакала у судьбы и фортуны, и, наконец, они ей благоволили.       — Я наверное сплю, — прошептала она ему куда-то в шею. Жданов, тяжело дыша, откинулся на подушки и умиротворенно улыбнулся.       — Ларис, я не должен был. Прости, что так вышло. Мне очень неловко. Набросился на тебя, как животное какое-то, — он рассмеялся, притянув к себе ее нежное запястье, и оставил на нем лёгкий поцелуй.       — Не извиняйся, — она приложила указательный палец к его губам и прижалась к его до сих пор вздымающейся груди. — Я сама этого хотела. Я люблю тебя! Безумно люблю! Я все эти годы схожу с ума.       — Лар, я даже не знаю что тебе сказать.       — Ничего не говори, просто будь со мной. Я сделаю всё для тебя! Я буду такой, какой ты хочешь! Я буду той, которая сделает тебя самым счастливым. Лариса поднялась с кровати и, накинув на обнаженное тело его рубашку, подошла к окну.       — Скоро рассвет. Я боюсь солнца. Боюсь, что наступит день и всё исчезнет. Ты снова оттолкнёшь меня, как тогда.       — Лар, тебе было двенадцать, — Жданов приподнялся на локти и посмотрел на неё со взрослой снисходительностью. Впрочем, как и смотрел на неё всегда. Этим вечером он не узнал ее. Эта шикарная, утонченная женщина никак не напоминала ему маленькую сестренку Германа, которая когда-то давно горячо влюбилась в него. Ей тогда было лет десять. Она рисовала его портреты и писала на них признания в любви, а однажды даже пришла к нему ночью, когда после вечеринки Андрей остался ночевать у Полянских. Конечно же, двадцатилетний юноша отверг несмышлёную девчонку. Та, разрыдавшись, собрала с пола одежду и ушла, а спустя несколько лет, родители отправили Лару учиться в Италию и с тех пор Андрей её не видел. Их новая встреча на показе всколыхнула старые воспоминания, Жданов предложил поехать к нему и выпить, ну а дальше всё случилось очень быстро и стремительно. Лариса слишком долго ждала этого, поэтому медлить было для неё кощунством.       — Андрей, я знаю, как ты любил свою жену. Знаю, что у тебя есть дочь. Я готова всё это принять. Я найду с твоей дочкой общий язык, вот увидишь. Да и Катя, как я понимаю, не хочет возвращаться к тебе. Мы можем попробовать! Пожалуйста! Что тебе стоит? Тебе же было хорошо… — она приблизилась к постели шагом крадущейся кошки и одним легким прыжком оказалась сверху. Ее мягкие губы стали снова покрывать его тело поцелуями, а пытливые глаза глядели с тревогой и жаждали ответа.       — Я хочу тебя и хочу быть с тобой, — выдохнул Андрей, крепко прижав ее к себе.       — Спасибо! Ты не пожалеешь, — прошептала Лара, сглотнув слёзы счастья, рвущиеся из груди от переизбытка чувств. Неужели она снова ощущала себя живой? Даже не верилось…

***

Всю ночь Кате не спалось. Предложение Германа буквально выбило ее из колеи. Даже мысли о Воропаеве немного стихли и перестали ее атаковывать. Конечно, ей очень хотелось согласиться, ведь нет ничего лучше, чем полностью сменить обстановку. Да, одной в чужом городе на такой ответственной должности будет тяжело, но выход из зоны комфорта всегда предопределял рост и новый виток сил, в чем Катя сейчас особенно остро нуждалась. Рано утром она отправилась к родителям за дочерью. Ну, и заодно поговорить по душам с мамой, чтобы спросить совета. После развода со Ждановым мама, в отличие от отца, старалась всячески ее поддержать и понять, в то время как папа оставался бескомпромиссным. Он твёрдо полагал, что Катерина не должна была рушить семью. В жизни всякое случается, и если уж муж пошёл на мировую, грех было отталкивать его в угоду новому роману.       — Ты, Катюх, сиди уж в Москве. В какой-то Питер она собралась! Там в Ленинграде знаешь погода какая? Алёнка болеть будет с непривычки, а ты что, руководить едешь или с больным ребёнком сидеть? — Валерий всё-таки подслушал их разговор с матерью и тут же принялся отговаривать дочь. Идея переезда ему категорически не нравилась. Не сидится ей в Москве, понимаешь. Здесь и они помогут всегда, да и бывший муж на подхвате, а там кто будет помогать?       — Папочка, ну что ты драматизируешь? Алёне не три года. Она уже взрослая. Кроме того, я собираюсь нанять няню, чтобы по хозяйству помогала и вообще, — оправдывалась Катя, тяжело вздыхая.       — Такая взрослая, что понимает уже, что ты мужиков как перчатки меняешь. Она нам вчера пол вечера про твоего Александра рассказывала. А где ж он, дочка? Всё, нету? Объелся груш?       — Пап, перестань. Это мои дела. Я сама разберусь!       — Валер, ну правда. Люди сходятся, расходятся, — вклинилась Елена Александровна, встав на защиту дочери.       — А ты, Лен, помолчи! Не так мы тебя, Катерина, с матерью воспитывали! У тебя сначала Александр, потом вот уже Герман какой-то просто так руководящие должности предлагает, потом ещё какой-нибудь появится! А ребёнок на всё это смотрит, между прочим! — не унимался отец, грозно поглядывая на жену и Катю.       — Пап, я профессионал. Я хочу работать. Я не могу больше в четырёх стенах! — вырвалось громко. Голос Кати дрожал. Последние нервы были уже на пределе, и держать себя в руках казалось невыносимым.       — А ты на отца-то не ори! — осёк ее Валерий. — Иди, вон, с Андреем решай. Если он отпустит дочь, езжайте. А скажет «нет», даже не смей! Это его ребёнок и его отцовское право! Разговаривать дальше было бесполезно. Катя решила свернуть бессмысленный разговор и, собрав Алёнку, села в машину. На душе после визита к родителям остался горький осадок, но в чём-то отец был несомненно прав. Она должна была поговорить со Ждановым. В отличие от папы, Андрей был более уравновешен, хоть и от него тоже можно было ожидать приступа истерики. Он мог запросто не пустить ее в Питер с Алёной из мести за Воропаева. Но попробовать всё равно стоило. Андрей открыл не сразу. Воспользоваться своим ключом показалось Кате неприличным, и она терпеливо ждала, пока домофон оповестит ее звуком открывшейся двери. Бывший муж встретил их в прихожей и сразу же заключил Алёнку в объятиях.       — Папочка, как вчера прошёл показ? Всё хорошо? — девочка обняла отца за шею и нежно поцеловала в нос.       — Всё замечательно, моя ягодка! А вот в твоей комнате тебя ждёт сюрприз. Помнишь, ты хотела то Лего для девочек?       — Ура!!! — Алёнка звонко взвизгнула и умчалась в спальню, оставив родителей наедине.       — Андрей, я хочу поговорить, — начала Катерина, скинув с плеч пальто.       — Ну да, наверное. По-другому поводу ты бы вряд ли приехала, — усмехнулся Жданов. — Пойдём. Кофе сделать? Они прошли на кухню, где за барной стойкой сидела Лариса, потягивая из кружки зеленый чай. Катя невольно поморщилась, это была отнюдь не ревность, но что-то очень неприятное, но брать себя в руки и не ронять лица ей было не привыкать. Только вот появилось ощущение, что Андрей решил специально продемонстрировать ей свою ночную гостью, а в том, что Лара ночевала здесь, Катя не сомневалась ни на йоту.       — Доброе утро, — поздоровалась Лариса, уронив смущённый взгляд в кружку.       — Доброе, — скованно улыбнулась Катя. — Андрей, пройдём в твой кабинет. Я не задержу тебя надолго. Катя изложила суть вопроса действительно быстро. Андрей всё это время пристально смотрел на неё, будто старался что-то прочитать на её казалось бы спокойном лице.       — Да, конечно. Ты можешь ехать. Если тебе интересно моё мнение, я не против. Будем видеться с Алёной раз в две недели. Думаю, я смогу прилетать в Питер в этом интервале.       — И ты не будешь протестовать? — искренне удивилась Катерина, скептически выгнув бровь.       — Не буду! — ухмыльнулся Андрей. — Катя, делай что хочешь. Я не стану тебе препятствовать. У меня начинается новая жизнь. И сейчас мне меньше всего хочется тебе мешать, — он победоносно вздёрнул подбородок и непринуждённо выдохнул.       — Рада за вас, — проговорила сдержанно Пушкарёва.       — Надеюсь, — надменно отчеканил Жданов, щедро плеснув в бокал коньяка.