Ошибка Шэдоу

      В настоящее время весёлая троица покидала мрачную обитель Эггмана. На улице совсем было темно, ведь звезды именно сегодня решили спрятаться за непроглядные тучи. Поэтому друзья и пару метров не могли пройти, не упав и не уронив все барахло, которое они забрали у человека. Наконец, они вышли на прямую тропинку, за которой уже виднелся берег. Сонику одному из команды было не по себе от содеянного, однако виду он не подавал. Ёж лишь слегка натянуто улыбался, когда лисёнок спрашивал у него что-то про Эггмана.       Наклз же любил тёмные звёздные ночи всей своей душой, которых, к его глубочайшему сожалению, не было сегодня. А жаль... Они напоминали ему о далёких далях, в которых он никогда не бывал. Он мог часами засиживаться на пустынном ночном берегу и любоваться дальними далями. Ехидне было очень прискорбно, что никто не разделял его увлечений — Соник не воспринимал его всерьёз, а Тейлза он сам не считал кем-то важным, лишь мальчиком на побегушках, исполняющим приказы Елиаса. Хотя он и сам не очень-то от него и отличался — тягать тяжеленые книги совсем не тяжело для его мышц; тем не менее, эго страдало. Ехидна не привык быть мелкой сошкой, он мечтал быть чем-то большим, а Елиас душил его геройское начало. «Это просто безнадёжно» — думал про себя красный громила, называющийся Наклзом. Минуты спустя, дойдя до берега, троица резко остановилась.       — Соник, ну ты что? Застрял там? Мы так и до утра не дойдём до деревни! — раздражённо объявил Красный, сбросив все книги на песок. Лис чихнул, наблюдая за тем, как пыль от упавших книг поднимается чуть ли не до его головы.       Но ёж стоял неподвижно. Он определённо о чём-то думал.       — Я должен вернуться обратно к нему и попросить прощения… Да… Я должен всё исправить...       — Что, опять? — Наклз хмыкнул.       — Да, вы идите домой, а мне нужно кое-что сделать. — бросил ёж, мгновенно скрывшись из виду.       — Постой, но ты забыл!.. — пытался кричать вдогонку тому Тейлз, но безуспешно — синий ёж умел быстро бегать; скорее всего, он уже стоял в дверях логова Эггмана.       Наклз и Тейлз ещё полминуты стояли молча, в недоумении пялясь на столб пыли, поднятый их убежавшим другом. Океан едва слышно шумел, прибивая мелкие волны к берегу. А тучи всё так же не рассасывались и не показывали дорогу домой. Двоица молча зашагали по едва различимой в ночи дороге к деревне.       Соник тем временем вернулся к логову Эггмана... опять. Всё такое же, как и вчера, как и год назад, здание служило некой метафорой стабильности в этом шатком мире. Гигантский, зацементированный вдоль и поперёк комплекс освящался ещё лучше, чем днём. Прожекторы светили на асфальтированную дорогу к зданию и на него само, словно создавая замысловатый узор из фотонов света. Несмотря на то, что ёж совсем ничего не понимал в эстетике и красоте, он заметил, что из лучей прожекторов выстраивалось довольно зловещее лицо самого Эггмана. А может, ему просто так показалось?       В любом случае смотреть на безвкусицу в таком обличии Сонику не хотелось, и он быстро шмыгнул в выломанную совсем недавно железную дверь.       — Побыстрее бы мне найти его, я не хочу тут потеряться. — ёж так и не смог научится ориентироваться в этом комплексе.       Двери-двери-двери — тысячи их, если не миллионы на каждом этаже. Ёж поднимался на очередной этаж в поисках человека, но никого там не находил. Наконец, отчаявшись, он присел на лестницу между пятым и шестым этажом в надежде, что человек объявится.       И он объявился... С каким-то железным агрегатом в руках Эггман больше походил на колобка, переваливающегося с ноги на ногу, чем на человека.       — А, объявился — как-то обыденно и спокойно произнёс Эггман, осторожно кладя на пол неизвестный аппарат.       — Я тут… хотел… извиниться… за…       Соник замямлил и не мог подобрать больше ни единого слова. Поэтому человек решил помочь справиться ежу с его лексической проблемой.       — За сегодняшнее?       Человек едва заметно улыбнулся и решил присесть рядом с Соником, благодаря чему последний мог полностью рассмотреть учёного. ёж ужаснулся — от былой красоты Эггмана не осталось и следа. Он растолстел, редкие волосы на голове были зачёсаны так, чтобы скрыть начавшееся облысение. Но мобианца удивило не это — красные окуляры доктора не могли скрыть его давно потухших глаз. Человеку в это время было всё равно. Никто не заслуживал подобного, даже он.       — Да, я хотел бы тебя спросить, помнишь ли ты, что произошло с тобой пять лет назад?       — Не особо. Я лишь помню большие зелёные глаза, которые гипнотизировали меня и… — человек горько усмехнулся. — Я проснулся под утро без штанов, а единственное, что лежало рядом со мной — шкатулка с изумрудами, с помощью которых я и построил этот дворец. Но эту историю я уже рассказывал тысячу раз.       — Я знаю, что ты хочешь от меня услышать, Эггман. Но они не придут. Никогда. — грустно объявил Соник, невольно дрыгая ногами. — И ты это знаешь.       Человек тупо покосился на своего собеседника, будто бы тот открыл ему какие-то глубокие истины, а затем сказал куда-то в пустоту коридора:       — Я знаю       — Но… тогда зачем же ты…       Соник не успел договорить фразу, как его перебили.       — Знаешь... — с улыбкой произнёс человек. — Ты приходишь сюда каждую неделю сразу после налёта и извиняешься. Ты извиняешься за то, что вы тут натворили час назад. И обещаешь исправиться, но я не хочу…       Эггман запнулся, но продолжать не решился. Соник заметил это.       — Что ты не хочешь, яйцеголовый? Чтобы мы жили как люди? Чтобы мы пользовались вашими технологиями?       Риторические вопросы должны были остаться без ответа, но человек парировал:       — Нет, ёж. Я не хочу, чтобы вы закончили так же, как мы. Вам не следует пользоваться нашими благами цивилизации.       Но ёж уже не слушал. Он о чём-то напряжённо думал. Вся это болтология была лишь отвлекающим манёвром. Немного погодя, Соник произнёс едва различимый шёпот так, что человеку пришлось вслушиваться:       — Я нашёл хрустальный шар на берегу много лет назад. Мне кажется, он должен принадлежать тебе. И ещё мне кажется, это твой билет домой.       Синий говорил загадочно и так неправдоподобно, что из глаз Эггмана потекли слезы — вероятно, от смеха.       — Ты думаешь, я поверю в эту ахинею?! Ха-ха-ха! Ну, ты даёшь! Ладно, на сегодня я тебя прощаю! Ты меня так развеселил.       Но Соник не смеялся. А после и усач умолк, озадаченный, испуганный. Человек очень боялся в это поверить. Но ёж заметил сквозь толстые очки, как глаза Эггмана вспыхнули в надежде.       — Если это и вправду ретранслятор, который я потерял вместе с остальной экипировкой, то я тебя…       Соник обрадовался, что Эггман отреагировал именно так. Значит, план по спасению человека сработал.       — Не стоит, Эггман. Я тебе его никогда не отдам. Он теперь наш. И только наш — с улыбкой произнёс ёж, наблюдая за реакцией учёного.       Глаза его не погасли. Налившись пожаром, они рыскали в поисках виновных и быстро нашли его. Слишком жаль, что очень поздно. Выломанная дверь не могла показать, куда ушёл преступник. Но человек точно знал, где его можно найти. Поэтому, выпрямившись за много лет, Эггман заторопился на второй этаж для разработки плана по поимке предателя. Сейчас он уснёт, но уже завтра никто не сможет укрыться от его гнева.       Тейлз, запыхавшись, бежал к площади. Именно там Соник должен был встретиться с Эми — своей девушкой — но как всегда забыл об этом.       В красном вызывающем платье, облагающим всё тело, она стояла, не шелохнувшись, прямо под памятником Елиасу. На её ногах виднелись белые изысканные каблуки, а на макушке красовался девичий ободок, так плотно прилегавший к голове. Издалека лис заметил надежду в изумрудных глазах девушки, которая начала угасать при виде Тейлза.       Отдуваясь, лисёнок произнёс ежихе:       — Я, я… Соник не сможет прийти сегодня… хух… он…       — Опоздает, да? — с надеждой спросила ежиха, разминая в руках одуванчик.       Они вдвоём стояли прямо рядом с памятником королю на главной площади. Здесь по ночам всегда горел фонарь. Органично вставленный в каменную руку Елиаса, он будто бы освящал площадь. Таков был замысел.       Не ожидая ответа лиса, Эми отвернулась и, облокотившись об статую, взглянула на небо. Она не увидела там ни единого намёка на звезды и, всхлипнув, горько заплакала. Тейлз не ожидал такой реакции и начал ходить из стороны в сторону, придумывая, как поднять знакомой настроение. Через минуту он произнёс дрожащим голосом:       — Но я… знаю место, где мы бы могли увидеть звезды… да…— лисёнок заметно нервничал, говоря это. — Нам надо подняться на спутники Эггмана, и оттуда мы бы точно смогли их увидеть!       Эми, повернувшись, показала, что всё её лицо было в слезах. Но лис подметил, что оно всё так же прекрасно, как и раньше. Девушка едва заметно кивнула.