***
Когда я очнулся, я увидел... нет. Они не могли так сделать. - Вероника? - тихо спросил я. Словно в ответ на мой голос, она зашевелилась и подняла голову. Да, это была она. Я дернулся было к ней, но веревки держали крепко, а шею холодило что-то твердое и неприятное. Стальное лезвие? Значит, я плохо, очень плохо знаю наших. - Вероника? - заинтересованным голосом переспросил Сарбаз... Сарбак... почему только у них такие сложные имена? Сломаешь мозг, пока запомнишь* и сломаешь язык, пока выговоришь. Зэм, несколько секунд назад переспросивший меня, сжимал в длинных стальных пальцах блокнот. Мужчина громко объявил: - Алексей! Ты как, в курсе, что ты нравишься этой канийке? Остальные поддержали его злорадным смехом. - Она выложит все, что знает! И пусть поторапливается... - гоготнул Степных. Не помню его имени. - ... Иначе её дружку отрубят голову! - подхватила Рысина. - И он никогда не очнется! - заплясала неизвестная мне орчиха. - А если что скажет не так - мы её высечем, она будет синеть, как пьяная! Вероника побледнела. От гнева, от болезни или от неизбежности выбора? Хотя, что уж там. Разве есть какие-то сомнения в том, что она предпочтет сохранить тайны Кании, а не жизнь недавнего врага? А канийка… начала говорить: - Брешь... в обороне... нашего лагеря таится в... - сначала она выдавливала слова с усилием, но потом разговорилась... Минуточку, она выбрала меня? Я замотал головой, давая понять, что так делать не нужно... Вероника не обращала на это внимания. Через несколько минут она закончила свой содержательный рассказ, и голова её бессильно повисла. - Люди-и! - гаркнул я. - А освободить нас не можете? - А ананасов и билет на Атолл, и тысячу кристаллов в придачу тебе не дать? - рявкнула Рысина и снова уткнулась в карты. Вдруг мне в руку ткнулась что-то теплое. Очень похожее на кулак. - Ты - Листин? - спросил меня певучий голос – такой я слышал только у эльфиек. - Да, - шепотом ответил я. - Я - Арменика, - представилась она и, опережая мой вопрос, продолжила: - Вероника во сне говорила, что тебя надо спасти. Я попытаюсь незаметно разрезать на тебе веревки и убрать лезвие, но вряд ли это получится. К тому же, времени у меня в обрез. Послышался скрип разрезаемых веревок. Арменика тем временем продолжала: - Как только ты будешь освобожден, я дам тебе в руки нож. Если ты хочешь спасти Веронику... - Я навострил уши. Она что, в моих мозгах роется? - Да, я оракул. Так вот. Если ты хочешь спасти Веронику, ты должен будешь разрезать на ней веревки, потом, с помощью своего Камня, телепортироваться к Лагерю Историков. Наконец веревки посеченными обрывками осыпались на пол, а эльфийка своим кинжалом начала отодвигать лезвие. Острая железяка предательски зазвенела, заставив нас обоих похолодеть и (на всякий случай) даже с жизнью проститься. Но, к счастью, за шумом и гамом имперцы ничего не заметили. Эльфийка всунула мне в руку ножик и упорхнула. Я стоял, выжидая подходящего момента. Когда все, включая стражу, склонились над картами, я быстро подбежал, наспех обрезал веревки и, выбежав с Вероникой на спине, спрятался за ближайшими кустами. И уже там, взвалив злосчастную канийку на плечи, телепортировался к лагерю Историков.***
- Фух, вы добрались! А я уже и не думала вас увидеть живыми! - Арменика, которую я узнал по голосу, всплеснула руками. Она, если подумать, ничего такая: глаза по-эльфийски золотые, ручки ухоженные, волосы в замысловатую прическу убранные - да только не в моем вкусе. - Веронику надо положить на матрас, сам ляжешь на другой. А я пока что зелья сварю. Матрасы в дальнем углу. Кивнув на них, эльфийка упражняться в алхимии, а я, положив лучницу и укрыв её одеялом, лег, куда было велено. Да уж, сегодня был тяжелый день... * - А еще мозг можно сломать, пока эти имена придумываешь. Прим. авт.