Домино

Вадим любил эффект домино. То, как приходится кропотливо и аккуратно выстраивать все элементы, не совершить ни единого ошибочного движения, дождаться нужного момента и аккуратно толкнуть первую кость, чтобы нестойкие пластмассовые доминошки сложились в затейливую картину. Доложить министру о «проблемах» с «коллегами» - это раз. Успокоить Глеба и убедить, что те документы, которые он передаст их дорогим друзьям, не смогут ему навредить, как и самому Глебу (но спрятаться всё-таки стоит). Затем - самое сложное – не убить благоверную по пути в аэропорт. Потом – арест, заморозка всех счетов и Марина – в другой стране без гроша в кармане. Два дня – и вот он уже на свободе, полностью оправдан и с лёгкой тошнотой от обилия «просим прощения», «готовы всё исправить», «больше не повторится». Дальше - вопрос техники и людей министра. Если личные проблемы Вадима не тронули бы прямое начальство, то та информация, которую Глеб пристроил между страниц в документах и папках на флеш-карте, вызвала острое желание у шефа рвать и метать – головы полетели мгновенно. Его взрывной характер не раз сослужил Вадиму добрую службу. Жаль только, что другие «коллеги» не были достаточно внимательны, не поняли, с кем играют. Не то чтобы это сильно Вадима расстроило – просто утомило. И сейчас хотелось хотя бы капельку спокойствия. Отоспаться, а потом – за дело! Рядом с домом стоял Ламборгини. Значит, дочка дома. Само это словосочетание успокаивало и грело изнутри. Там же будет и сын. Интересно, а Саша… Нет, думать об этом он себе запрещал. У них с ней, как в тех пошлых журналах, которые цитировала Марина, «ничего личного – только бизнес». Вадим скривился, снова затошнило. Глубоко вдохнуть через нос – длинно выдохнуть через рот и признать – он хочет, чтобы она была дома. Не успел Вадим войти, как услышал девичий смех. Ева и кто-то ещё, кто-то знакомый. Саша? Нет, не она… Аня! Ну, если дочь здесь, то и мать должна быть поблизости, верно ведь? - О, папулечка! – закричала весёлая (но абсолютно трезвая) дочка и кинулась его обнимать. Сжала крепко и уткнулась в плечо. - Только не говори, что плачешь из-за непутёвого папаши. Ева отпрянула и больно стукнула его в грудь: - Помолчал бы, родитель хренов. - О, Вадим Юрьевич, добрый день! - Здравствуйте, Аня. А где Александра? Где мой сын? Ева внезапно замялась: - Пап, может, выпьем? Вадим остолбенел, страх парализовал – впервые за многие годы. - Да не пугайся ты так! Живы, здоровы, всё просто за-ши-бись. - Почему тогда я должен выпить? - Вот давай ты сначала… - Ева! – он не повышал голос. Никогда. До этого дня. - Не написала она отказ, о’кей? Забрала малого и живёт с ним в своей шараге. Виталя иногда приезжает, пишет «с полей» - вроде всё в порядке у них. Хотя ж у вас с Саней одна извилина на двоих – вас пока до предела не довести – на правду не вывести. Вадим тотчас крутанулся на каблуках и стремительно направился к автомобилю. - Куда это он? – спросила любопытная Аня, которая от греха подальше, хоть и подошла ближе, стояла позади Евы. - Решать проблемы с горяча. - И что, получится? - Не знаю. Он раньше никогда так не делал. Ну что, сеструха, делаем ставки или гадаем на кофейной гуще?

***

В неблизкой дороге к Александре, Вадим пытался не думать – мозг и так знатно перегружен. Но образы заполонили голову. Первый раз он увидел Сашу на фото, которые добыл Глеб. Он ещё подумал тогда, что девушке невероятно идёт улыбка, хоть и улыбалась она лишь на одном изображении, которому было не менее десяти лет. При личной встрече он отчего-то пытался не смотреть на неё в упор, словно чувствуя угрозу. Как будто его семейному «благополучию» можно было «помешать». Всё окончательно разрушилось в тот миг, когда он к ней прикоснулся. Мягкая, тёплая, она пахла счастьем – недостижимым для них обоих. Вадиму так хотелось её спасти! Но тогда ещё была Марина – его крест, его кара. А сейчас… возможно, он опоздал - Бог, как великий шахматист, решил, что он недостоин эндшпиля. Дверь была не заперта. Пахло Сашей и молоком. Вадим невольно вспомнил то время, когда в маленькой хрущёвке они растили Еву… Он резко мотнул головой, отгоняя наваждение. На кухне сидели Александра и Виталий. На столе – три кружки чая. Аня предупредила. Саша посмотрела на Виталю, и тот, не говоря ни слова, вышел. - Вадим Юрьевич, пока вы не начали говорить: мне очень жаль, что так вышло. С Мариной, с этими обвинениями дурацкими… О ребёнке не беспокойтесь, я сама Демидку во… - Ты назвала его Демидом? – он даже не заметил, как перешёл на «ты». - Д-да. Вы же, вроде, так хотели… - Но тебе необязательно было… - Вадим зажмурил глаза, сжал переносицу, присел. Обилие информации не укладывалось в гудящей голове. - Вы отец, и я этого не отрицаю. Захотите видеться – препятствовать не буду. - Александра, пожалуйста, помолчи минутку. Саша на это лишь подвинула ближе кружку с чаем и корзинку с печеньем. Дальше был длинный и обстоятельный разговор. Как ни удивительно, но сахар привёл Вадима в чувства. Он использовал выбитую рискованным манёврам возможность обращаться к Александре на «ты», но в остальном вёл себя методично и осмотрительно – расставлял домино на минном поле, коим являлась Саша. Казалось бы, она ни за что не согласится, но Судьба отчего-то решила помочь незадачливому игроку – Демид заплакал. Впервые беря сына на руки, Вадим еле сдерживал чувства. Эмоции захлестнули, хотелось плакать и смеяться, танцевать и биться в истерике. Но больше всего хотелось любить. - Я согласна, - внезапно сказала Саша. Вадим ещё долго не верил своим ушам. Дальше уже дело техники: уволить одну домработницу, обратно нанять другую. Выбить у Саши настоящее мнение по поводу спальни Демида и уговорить её перебраться в комнаты Марины, где уже Ева и Аня уболтали измотанную Александру устроить перестановку и не просто отдать все вещи крысёныша нуждающимся, но часть «самых любимых» натурально сжечь на участке. Кажется, Саша смеялась. Наконец-то Вадим мог поспать. Все остальные вопросы он решит завтра.

***

Министр прибыл на место его работы раньше самого Вадима. Он ещё раз сердечно поблагодарил «единственного преданного» человека, пообещал быстро организовать развод и даже дать небольшой, но отпуск в честь грядущего медового месяца. - Слушай, - усмехнулся шеф, в продолжение приятного разговора. – А Маринка твоя, чай, не на то обиделась, что ребёнок не её? – министр многозначительно повёл бровями. Вадим плотно сжал зубы, но добродушно улыбнулся: - Ах если бы, шеф, ах если бы… Уходя, министр преподнёс ещё один «подарок»: - У тебя камеры и прослушка на полчасика вырубятся. Мои люди будут у двери. Что хочешь с этой секретуткой делай – они всё подчистят… Он бы хотел. Руки чесались. Хоть бы на ком. За всё. За всех. Вдохнуть глубоко через нос – медленно выдохнуть через рот. - Света, зайдите. Дрожащая как осиновый лист, девушка вошла в кабинет. Он протянул ей портрет Марины, который уже давно пылился в выдвижном ящике: - Поздравляю с последним рабочим днём. Выкинете по дороге домой.

***

Месяц пролетел незаметно. Вадим пропадал на работе, и самой большой радостью было, если хоть кто-то из домашних решал, что тоже хочет перекусить посреди ночи. Так они с Евой наконец-то искренне поговорили. Про мать, про обиды, про саму Еву: - Ты чем хоть заниматься хочешь? Дочь отчего-то смутилась. - Пап, я тоже, кажется, это… Вадим подавился уткой в меду. - Да не беремнна я, не кипишуй! Я замуж выхожу. Мне Виталя предложение сделал. Отчего-то Вадима успокоили её слова, обрадовали даже. Старый Сашин друг(?) казался надёжным и добрым. А так как чутью своему замминистра не очень-то доверял, пробил его через Дмитрия – временную замену Глеба. Кажется, дочке наконец-то повезло с избранником. Ну или Саша, притворяясь простушкой, свела этих двоих. Вадим отчего-то не сомневался: за ней не заржавеет. - Ну тогда пусть идёт ко мне в штаб. - У него и так хорошая работа! - Ева… Я просто хочу быть ближе. А так будет повод заезжать к вам после работы. Ева коварно усмехнулась: - Ну уж нет, папуля, после работы надо к молодой жене – новых наследников клепать. - Фу, Ева, кто тебя вос… Ладно, устал я, доброй ночи. - Устами младенца, пап, глаголет истина. - Ну-ну. Сладких снов, младенец. Через пару дней Ева явилась перекусить с Аней, которая приехала на каникулы (а также тусовалась тут все выходные и праздники). - А что вы в честь свадьбы устроите? - А разве что-то надо? Распишемся, посидим семейным кругом. Ева и Аня почему-то относились к фикции как к настоящему браку. Страннее было, что Вадим не пытался их разубедить… Нет, он не будет думать об этом сегодня. - Фи, папа, тебя соседи засмеют! - И что вы, девочки, предлагаете? - Фуршет, гостей штук пятьдесят и хорошего диджея. - Мои гости танцуют только под Лещенко… - Ну и ладно, они через три часа уже готовенькие будут, а мы потерпим. - Ева! - Что «Ева»? Папа, у тебя, если ты не забыл, молодая жена и очень продвинутые дочки. На последних словах Ева встала позади Ани и обняла её за плечи. - Мы хотим тусить! Спорить было бесполезно. - Завтра выдам деньги. Организуете всё сами. Но смотрите мне – чтобы без происшествий! И снова он не стал спорить. Плевать! Но как же это чертовски приятно звучит – «дочки»…

***

Свадьба прошла просто прекрасно. В искренние чувства между молодожёнами поверил бы и камень (жена шефа, кажется, плакала). Саша, как и всегда, вела себя замкнуто и молчаливо всю церемонию. Вадим тоже молчал, но глаз от невесты отвести был не в силах. Девочки уговорили её надеть белое платье, и она была прекрасна: нежная, но сильная, в белом и в серебряных украшениях, что оттеняли цвет кожи. Вадим пропал, теперь окончательно. Всем гостям было предложено взять с собой детей. С маленькими оставили возиться Веру, а подростки и молодёжь во главе с Евой (которая волокла под мышкой растерянного Валю) и Аней понеслись в соседний павильон танцевать под каких-то «Завали и Навали»(?). Вадим пытался не вникать. Через час громкой вечеринки доч(ки) ворвались к «взрослым» и уволокли Сашу (которая переоделась в вечернее голубое блестящее платье и буквально сверкала). Пообщавшись со всеми нужными и польстив всем важным, Вадим решил заглянуть к детям. Саша кружилась в танце, улыбалась и смеялась. Она была прекрасна. Хотелось выть. Ещё больше хотелось заключить её в объятия и целовать до потери пульса. Крик разума: «прекрати, старый дурак! У вас всего лишь сделка!» - не помогал. Это форменная катастрофа.

***

Проснулся Вадим, как и обычно, на своём диване, но от довольно странного шума: там был настойчивый шёпот Саши и ещё более настойчивый – Евы и Ани. Были воркование Вали и смех Демида. Всё это вкупе в шесть утра рисовало довольно тревожную картину. Как оказалось, вся честная компания собралась на первом этаже, у Евы в руках был огромный чемодан. Сердце Вадима пропустило удар. - А что, собственно, происходит? - Ой, папуля, уже проснулся? Мы берём Демида и едем ко мне на квартиру. – Она подняла руку в предупредительном жесте. – Там всё кристально чисто, почти стерильно. Я умею готовить смесь и менять памперсы, а Валя, кажется, прочёл всю литературу по уходу и воспитанию карапузов. - Зачем, что случилось?! - Как что? Медовый месяц у вас! Отоспитесь хоть. И вообще, не мне вас, «взрослых», учить. Чао! При этих словах Ева подхватила чемодан в одну руку, Анину ладонь – в другую, а Вале одними глазами указала на дверь. Ещё мгновение – и они уже в машине. - Ваша Ева – Сталин в юбке. Вадим мечтательно улыбнулся в след уезжающему авто: - Да, далеко девчонка пойдёт – вся в меня. Саша лишь фыркнула и поплелась в свою комнату. - Не знаю, как вы, а я – спать. Вадим Юрьевич… - Да? - Давно спросить хотела, вы что, в кабинете спите? Вадим смущённо улыбнулся и пожал плечами: - Мне там как-то привычнее. У нас с Мариной… В общем, не важно. Доброго сна, Саша. - Доброго сна…

***

Первые два дня всё происходящее казалось ирреальным: они просто сидят дома, спят, едят, ничего не делают, никуда не спешат. На третий Вадим вытащил Александру на конную прогулку. В отношении к лошадям Саша напомнила ему Еву: такая же нежная и спокойная, как и дочь. Пока ездили, говорили о разном: Вадим рассказал о молодости, о лихих девяностых, о Еве, когда она была ещё совсем ребёнком. Дальше говорить как-то не хотелось, и тогда Александра взяла инициативу на себя: расспрашивала про дом, поинтересовалась, бывал ли Вадим в Испании, просила рассказать о стране. - Я отвезу нас с девочками эти летом. - Нет, не надо. - Почему? - Это место побега. От мамы, от проблем, в конце концов, от себя. Я больше не хочу бежать. Прогулка их вымотала. К счастью, на столе уже дымился плотный ужин, а Вера стояла рядом и отпрашивалась пораньше: - Сын с внучкой в гости хотят заехать. Оставшись одни, Саша и Вадим с упоением налегали на еду и рассказывали друг другу о любимых блюдах и напитках, потом перешли на музыку и кино. Саша, как оказалось, любит фильмы 80-х, а вот он, Вадим, обожает дурацкие боевики. Решили посмотреть «падение Лондона» как один из худших представителей жанра – чтобы посмеяться. Кому пришла идея – уже и не вспомнить: казалось, их мысли, взгляды и мнения, словно два сообщающихся кувшина, переливались от одного к другому, составляя общее информационное облако, которое окутывало и прочно ассоциировалось со словом «уют». Вадим пытался не давать себе лишних надежд.

***

Саша сидит очень близко, от неё веет теплом. Хочется прикоснуться. Нестерпимо хочется, будто он школьник, а она – девочка напротив, которая обязательно будет его женой. Самое ироничное – она ведь уже его жена. А он, вот, сидит, боится шелохнуться. - Саша? Она поворачивает к нему лицо, склоняет голову на бок: - М? Была не была! Вадим кладёт руки ей на лицо. Чувствует подушечками нежную, девичью совсем, кожу. Приближается и замирает на мгновение. Вот сейчас она может отстраниться, послать его, влепить пощёчину. Но Саша не шевелится словно вовсе. Тогда он её целует. И глупо так, совсем не по-взрослому, хочется плакать. Вот она – женщина, которую он ждал, кажется, всю свою жизнь. Как плохо, что так поздно. Как хорошо, что не совсем. И многие беды ещё впереди – в этом Вадим уверен. Да только как-то всё равно. Рядом с Сашей он всегда отыщет счастье, а ради неё - составит из домино самые замысловатые комбинации.