***
Девушка очнулась, почувствовав на своём лбу мокрое полотенце, а её щеки в беспокойном жесте касалась тыльная сторона ладони её мужа. Кристина нахмурилась, ужасно чувствуя себя, и открыла глаза. Это их спальня. Сама Кристина одета в ночную сорочку и плотно укутана тёплым белым одеялом. Эрик, увидев, что жена пришла в сознание, облегчённо выдохнул и откинулся на спинку стула, что стоял у постели. — Ч… то… прои… зошло? — спросила она, еле ворочая языком, словно во рту песок. — Мне бы тоже хотелось знать, — ответил Эрик, наливая из графина, что стоит на прикроватном столике, воду в стакан и протянул его Кристине, убрав полотенце с её лба. Девушка с особой жадностью осушила стакан, ощущая слабость во всём теле, но говорить стало легче. — Сколько я спала? — Ты была без сознания два дня. Услышав окончание фразы, девушка была готова хоть сейчас сорваться в театр и попыталась вскочить с постели, но Эрик, заметив этот порыв, уложил её обратно. — Это были выходные дни. Твоей карьере ничего не угрожает, Ангел мой, — заверил он, тепло взглянув в её усталые глаза. — Ах, верно. Ведь я вернулась в пятницу… — И упала в обморок, — подтвердил Эрик, отстраняясь. — Но что произошло до этого? Ты не сказала, почему так поздно вернулась, и всё это время я волновался за тебя. — До этого? — задумчиво сказала она. — Я ведь совсем недавно устроилась в театр. И в пятницу репетировала допоздна. Чтобы не потерять место ведущей певицы. Но даже здесь моя карьера не пошла вниз оттого, что многие знали моего отца, а уже потом оценили мои умения. И я решила, что должна показать им… но, кажется, я немного перестаралась и переутомилась. Эрик хмыкнул. Кто бы мог подумать, что её желание показать, что она чего-то стоит, однажды буквально лишит её сознания? Густав не хотел, но привил ей этот ужасный комплекс, виконт долго развивал этот комплекс в ней, а в консерватории этот же комплекс только закрепился. Теперь и Эрик знал её историю более подробно, и как мог, старался лишить её этого комплекса, тем же занимались и подружки, и Карлотта. Но особенно Кристину расслабляла верховая езда, в которой, кажется, она даже превосходит Эрика. На самом деле, она многое может лучше, чем он, во многом хороша, но отчего-то словно не видит этого, считая себя никудышной. — Но ведь оценили. Не могли не оценить, — он вздохнул. — Что ж, похоже, мне снова нужно вернуться на пост твоего учителя. Мне известен твой предел, и если захочется подтянуть свои навыки, лучше обратись ко мне, чтобы снова не получилось… вот так. Кристина слабо улыбнулась. — Ты очень волновался? — А ты как думаешь, мой бедный Ангел? — Почему бедный? — Ты бледна, — он погладил её по щеке. — Ты себя истощила… — Но ты ведь позаботишься обо мне? Эрик поцеловал жену в лоб и тоже слабо улыбнулся. — Конечно, любимая.***
Однажды прогулка состоялась с субботы на воскресенье, очень поздняя, спонтанно, практически под настроение, и тем не менее, оба супруга остались очень довольны прогулкой. С тех самых пор, как занятия любовью стали для них чем-то обыденным, Эрика мучал один вопрос. Но задать его он решил только в ту ночь. Они уже переехали в Швецию, карьера Кристины идёт вверх. Девушка облачена в его плащ поверх тёплого платья. Эрик сам, в середине прогулки опустил тот на её плечи, когда подул достаточно прохладный ветер. У него чуть сердце не выпрыгнуло от счастья, что супруга взглянула на него с беспокойством, что ему может быть холодно, на что Эрик отмахнулся, сказав, что всё в порядке. Кристина снимает его плащ только когда переступает порог их дома. Супруги сели на диван, отдыхая от прогулки. — Кристина? — Да? — Ты хотела бы… детей… от меня? — осторожно спросил он. — Или ребёнка? Одного? Девушка печально взглянула на мужа. Она знала, как ему ответить, и догадывалась, что ему не понравится. — Да… хотела бы… — Но? Ах, разумеется! Ты волнуешься, что ребёнку передастся моя внешность? Я тоже боюсь, ведь такой риск есть… — Нет. Эрик… — Не хочешь уходить в декретный отпуск, чтобы место примадонны не отобрали? — уже спокойнее спросил он, ибо эта проблема была очень даже решаемой. — Я мог бы ненадолго, на несколько лет, уйти со стройки, чтобы приглядывать за… — Нет! Не поэтому… — она вздохнула, сев на диване лицом к лицу с мужем. — Если у нас появится ребёнок, мы будем любить его и заботиться. Мы сможем дать ему всё, что только нужно… Вот только, с тобой судьба обошлась жестоко, хоть ты гений с добрым сердцем. А я… Несколько лет у меня была семья, крепкая, любящая. Но после гибели мамы, всё резко пошло под откос, — она сжала руки Эрика в своих. — Мы оба страдали, наша любовь и забота не убережёт нашего ребёнка от страданий. Это слишком рисковый шаг. Я не хочу, когда нас обоих не станет, наблюдать с небес за страданиями нашего ребёнка и быть не в силах хоть чем-то ему помочь. Ты понимаешь, что я имею в виду? Ей не хотелось бы, чтобы это объяснение свелось для него лишь в «ты просто не хочешь иметь дитя от такого, как я», но кажется, она перепутала его с виконтом, снова. — О беспомощности мне можешь не рассказывать, — мягко ответил Эрик. — Иногда мне хотелось выйти к тебе, показать трюк с зеркалом, и будь, что будет, только бы можно было тебе помочь. — И ты помогал, — кивнула она. — Пусть и не мог объяснить, что это была помощь, пусть это не выглядело, как помощь, на первый взгляд… — Но всё равно… Ангел не мог многого, и я понимаю. Мне бы тоже не хотелось, чтобы наш ребёнок познал страдание. Эрик сел ближе и обнял Кристину. — Я испортила всё ощущение от прогулки своим ответом. Прости, — прошептала Кристина, прижавшись крепче. Эрик закатил глаза в раздражении. Виконт! Это из-за него она извиняется практически на пустом месте. Как же в такие моменты хочется его придушить! Или просто сломать нос, чтобы его лицо стало не таким милым! Его руки мягко прошлись по её спине. — Это я задал вопрос, ты ни в чём не виновата, мой Ангел, — легко поцеловал её в волосы, и через несколько минут они оба так и уснули на диване.***
Тридцать лет спустя Кристина поздно ночью приехала домой из Флоренции, где весело провела с Карлоттой неделю с лишним. Женщина удивилась, что муж не встречает её. Обычно, Эрик всегда встречал её на вокзале, будь то даже поздняя ночь или раннее утро. Дом, что в Швеции, встретил её тишиной, нигде не горел свет. — Эрик! — воскликнула женщина, зажгла несколько ламп, чтобы было светло. Поёжилась — в доме холодно, и нет ни одного зажжённого камина. Может ли быть, что Эрик взял вдвое больше работы, как бывало всегда, когда она уезжала, и ещё и дома-то не был? Ей никто не ответил. — Эрик! — оставив чемоданы на лестнице, певица, что находилась в отставке вот уже пятнадцать лет, поднялась вверх по лестнице, в спальню. На самых последних ступеньках она замешкалась, предчувствуя что-то подозрительное, после чего, открыв дверь, вошла в комнату. Подозрительное продолжается. Эрик лежит поверх одеяла на спине, во всей одежде, в обуви и без маски. Кристина уже и не знает, когда в последний раз её муж спал в обуви и в костюме. — Я вернулась! — воскликнула Кристина, подумав, что он спит. Эрик никак не отреагировал. Словно бы он… Нет. Он… просто устал. Такое часто бывало. — Я вернулась! — повторила Кристина чуть тише, погладив мужа по щеке… и задержала дыхание. У Эрика часто мёрзли конечности, но его тело было тёплым, о чём Кристина могла с уверенностью сказать, особенно теперь, когда они оба уже изучили тела друг друга вдоль и поперёк. А сейчас даже его щека — ледяная. Кристина собиралась отдёрнуть руку, но потом… «Нет. Если отшатнусь, он решит, будто противен мне. Нет, я не хочу его опечал…» Мысли прервались, когда женщина с ужасом поняла, что он не дышит. Его грудь не подымается и опускается, как должно быть. Расширив глаза, но отказываясь верить, Кристина опустила руку ниже, проверив пульс на шее, а затем на запястье — ничего. Опустила ладонь на грудь, где должно было биться его сердце, после опустила и голову. Одной из мелодий, что она слышала перед сном, было его сердцебиение. Но и здесь ничего. Побледнев, женщина отшатнулась от тела, закрыв рот рукой. — Н-нет. Это — сон? Верно, это сон. Я сплю, и наверно, ты уже забрал меня, спящую, из вагона. Но, почему я не просыпаюсь? Эрик… Ангел мой… Слёзы остановились, почти и не начавшись, когда Кристина сложила воедино картину происходящего. Ощутила злость, что волной накрыла её. — Ты был так спокоен… впервые был так спокоен, оставаясь без меня. Улыбался мне, проводив на вокзале… Я думала, ты наконец привык к тому, чтобы иногда быть одному… Но нет. Оказывается, ты уже тогда знал, что смерть близко, и ничего мне не сказал. Не остановил — я бы осталась! Конечно, я бы осталась, чтобы держать тебя за руку, чтобы ты не был один в такой час! Но, кажется, тебе было достаточно просто знать, что умирая, ты был мной любим. Что в этом доме мы прожили прекрасную жизнь. Ты хоть думал, как мне плохо сейчас?! Я веселилась с Карлоттой, пока ты умирал, а я ничего не знала! Чувствую себя сейчас мерзавкой, что бросила своего мужа наедине со смертью! Эрик не сразу рассказал ей, что на самом деле, в тот год, когда они встретились, ему было всего тридцать пять лет. Когда родители его продали, то специально назвали ложную цифру, желая получить больше, о чём он тоже узнал не сразу. И его не стало в шестьдесят восемь лет. Кристина снова подошла ближе, взяв его ледяную руку в свои, осев на пол рядом с постелью. — Прости меня, мой Ангел. Я просто напугана, но я не злюсь. Мы оба знали, что ты уйдёшь первым, но я не думала, что так быстро. Пока я ехала сюда, я думала о том, что ты встретишь меня, на вокзале, как всегда, а после я усну в карете, у тебя на коленях… — хлынул второй поток слёз. — Я настолько привыкла к тому, что ты со мной, что не представляла, что ты… что тебя больше нет. Наверно, именно поэтому ты ничего мне не сказал, не остановил от поездки во Флоренцию, к Карлотте. Потому что знаешь, что мне больно терять. Как это было с мамой, папой, матушкой Валериус. Ты не хотел видеть мою боль перед смертью… — Кристина поцеловала его пальцы, чуть поднялась и склонилась над ним, прижавшись лбом к его, зарылась носом в его волосы. — Я чувствую твой запах. И знаю, что это значит. Тебя не стало недавно. Несколько часов, а может и минут назад… Я могла бы хоть немного успеть, если бы приехала вчера, а не сегодня? — её слёзы падают ему на щёки. — В последний раз услышать твой голос? Было больно — умирать? Ты говорил, что всегда знал, что тебе суждено умереть в одиночестве. И оказался прав, но не потому, что я не люблю тебя, как ты думал, а потому, что ты скрыл это от меня, отправив к Карлотте. — погладила по голове, убрав волосы со лба. — Я люблю тебя, и я тебя любила. Но сколько на самом деле лет ты в это верил? Думаешь, я не знаю, что ты очень долго сомневался в моих чувствах? Но, теперь это не имеет значения. Твои сомнения и твоя депрессия постепенно исчезали здесь, в Швеции, и кажется, исчезли совсем. Я любила тебя и была счастлива с тобой, мой Ангел. Знаешь, думаю, моя родная мама хотела для меня именно такую жизнь. Наполненную музыкой и любовью. И всё же, я жалею о тех днях, когда избегала тебя в нашем старом доме в Париже. Мне будет тебя не хватать. Кристина очень устала от поездки и сейчас тоже чувствовала себя вымотанной. Женщина, поднявшись, обошла постель, сняла с себя только туфли и утомлённо легла рядом с телом супруга. Немного подумав, Кристина легла ближе, устроив голову у него на плече и свернувшись калачиком. Последний раз. И в этот раз он не обнимет. Её Ангел оставил её. Кристина сжала ладонью его фрак, женщина долго не могла уснуть. Тишина вместо сердцебиения рядом пугала. Шёпотом, пытаясь уснуть, Кристина рассказывала о том, как провела время с Карлоттой. Кристина проснулась после полудня, с трудом разлепив солёные от слёз глаза. Через час она позвонила Карлотте, Сорелли и Мэг — она бы позвонила и Жамм, но с ней не удаётся связаться вот уже несколько лет, Кристина и все остальные только и знают, что она жива, но понятия не имеют, где и что с ней; — сообщить о своём горе. Ей нужно в день похорон мужа не быть одной. Подруги, разумеется, согласились, пообещав приехать первым поездом. Карлотта ещё и пошутила, в попытке отвлечь бедную Кристину от скорби. — Эрик будет очень рад, увидев меня на своих похоронах! Могу спорить, его душа будет в восторге! Кристина засмеялась сквозь слёзы. Хоть Эрик с Карлоттой и сумели подружиться, но и пикироваться друг с другом тоже не бросили. Сорелли, Мэг и Жамм пусть и не были Эрику друзьями, но нередко легко могли заглянуть в гости к Кристине, когда он дома. При жизни он и словом не обмолвился, хотя иногда, вопросы о вечном и были, но не на эту тему, но Кристине казалось, что он бы не стал возражать, если его могила будет рядом с её мамой. Ему нравилась Швеция, Эрик даже говорил, что влюбился в Швецию, прямо как в саму Кристину. Уже после похорон, обнимая поникшую Кристину за плечо, Карлотта предложила ей переехать во Флоренцию, чтобы подруга не была одинока, ведь в Швеции у неё больше никого нет. Кристина согласилась, но с условием, что каждые полгода она будет навещать могилы тех, кто ей дорог.