Спасибо за свободу

— Возьмите это, пожалуйста, капрал Леви, — низко поклонившись, девушка протянула вперед конверт цвета белой розы. Ее голос сильно дрожал, будто она была уверена в том, что глава отряда откажется даже дотронуться до белого клочка бумаги. — Не дрожи ты так, — прозвучал в ответ холодный голос Ривая, который спокойно взял конверт из рук подчиненной. — Только откройте его после миссии, — не поднимая головы, попросила девушка, немного успокоившись – победой для нее было то, что Леви уже взял в руки белоснежный конверт, — пожалуйста, капрал. — Да хватит тебе, — капрал глубоко вздохнул, — конечно, человеческий интерес – вещь поганая, но так уж и быть, я не буду открывать его сейчас. — Спасибо Вам, — почти прошептала девушка, еле заметно улыбнувшись, — спасибо, капрал. «Знаете, капрал, когда мне было пять лет, я была одной из тех, кто восхищенно смотрел на воинов Легиона Разведки. Когда разведчики отправлялись в экспедицию, я старалась пробраться в первые ряды, чтобы запомнить их всех. Мое сердце стучало сильнее, когда я смотрела на Крылья свободы и людей, которые решили посвятить им свои жизни. Мои глаза слезились в такие моменты, то ли от счастья, то ли от понимания, что они вернутся не все, а может быть, от того, что эти люди больше походили на солнце – они верили в то, что могут быть свободны. Их вера была столь сильна, что я тоже ощущала себя свободной. Знаете, капрал, у меня никогда не было друзей. Все ребята начинали обзывать меня, как только узнавали, что я восхищаюсь Легионом Разведки. Они говорили, что люди, которые решили стать разведчиками – глупцы, желающие стать кормом для гигантов. Я часто дралась с этими дураками – мальчишками и девчонками – когда была маленькой. Родители тоже были против, они говорили, что мне стоит прислушаться к этим уличным ребятам, но мне было больно на них смотреть. Мое сердце пронзали тысячи невидимых иголок, стоило мне подумать о том, что они ненавидят свободу. Знаете, капрал, я решила сбежать из дома, когда мне только исполнилось пятнадцать лет. Я полностью подготовилась к побегу – собрала все нужные вещи, немного денег, которых должно было хватить, чтобы добраться до какого-нибудь кадетского корпуса, несколько фотографий с семьей. Все должно было пройти идеально – родители ушли на званый ужин, и я планировала убежать, как только они скроются из виду. Но стоило мне подойти к двери и открыть ее, чтобы сделать шаг навстречу судьбе, передо мной появился отец. Мама забыла вышивку, которую хотела подарить хозяйке дома, и отец вернулся за ней. Ни о каком побеге больше не могло идти речи. Мы очень сильно поругались, сначала с отцом, на следующий день – с матерью. Они говорили, что это глупости, что я не должна становиться воином, хотели, чтобы я осталась в городе, а потом вышла замуж за какого-то дурачка. От этого мне становилось невыносимо больно, злость переполняла меня, а сердце билось в невероятно быстром ритме. Мы ссорились все чаще и чаще, маме, конечно, было не менее больно, и я понимала это. Каждый раз, когда я возвращалась в свою комнату, я плакала и умоляла, чтобы родители наконец поняли меня и отпустили. Однажды утром, когда я спустилась к завтраку, мама плакала, а отец смотрел в окно пустым взглядом. Я спросила: «Что случилось?», но ответ получила лишь через минуту пугающего молчания: «Прости, дочка, — негромко произнес папа, — прости, что не давали тебе жить своей жизнью». Я понимала, как больно было говорить отцу это, и как больно было маме вновь слышать такие слова, но в то же время мне показалось, что дышать стало проще. Словно… Словно крылья выросли у меня за спиной! Крылья, которые позволили бы мне дотянуться до свободы. Знаете, капрал, обучение давалось мне нелегко. Я зубрила теорию днями и ночами напролет, изнуряла себя тренировками до бессознательного состояния, и зачастую моим так называемым «товарищам» приходилось нести меня в казарму. Я падала, но старалась вставать сразу же. Надо мной смеялись. Смеялись из-за моей слабости, из-за желания стать разведчиком, называли занудой. Они ненавидели меня, издевались. Выбрасывали мои порции еды, прятали одежду, ломали крепления на поясе. А если бы однажды глава корпуса не пришел вовремя, меня бы точно убили. У многих такая привычка – избивать и унижать тех, кто отличается от остальных. Я никогда не считала себя особенной, но когда я лежала в лазарете, врач сказал мне: «А ты знаешь, ведь все они хотят в военную полицию, они хотят спрятаться за стенами, как мыши. Они боятся всего нового. Наверняка, тебе говорили, что ты слабачка? Я знаю, можешь молчать. Они завидуют тебе, твоей силе духа. Те, кто выбрал Военную Полицию – вот кто самый слабый. Они – птицы в клетке со слабыми крыльями, которыми они не смогут даже взмахнуть. Те, чьей судьбой стала Городская Стража тоже слабы. Их герб вполне подходит им – розы не могут жить без земли, им придется карабкаться по стенам, цепляться за жизнь. А теперь сама реши, что такое Легион Разведки». Сказав это, он покинул палату, опираясь на деревянную трость. Вскоре я узнала, что этот врач – в прошлом разведчик, который больше не может стремиться за своей мечтой, после того, как получил серьезную рану. Капрал, может быть, Вы знали его, но сейчас я даже не помню имени этого человека. Все, что я помню, это его взгляд. В голубых, как чистое небо, глазах доктора я увидела себя. Будто бы вся его вера в свободу передалась мне. Ведь он был таким же, как я – человеком, жаждущим свободы. Знаете, капрал, я очень сильно испугалась на первой миссии. Чертовски сильно. Сердце бешено колотилось в груди, от чего дышать было трудно. Мерзкая дрожь пробирала все тело. Было страшно смотреть, как гиганты убивают людей. Просто давят, как мух. Иногда можно было услышать треск костей, нечеловеческие ужасающие крики. Я до сих пор помню их! И стоит только задуматься об этом, я начинаю дрожать, как в тот день. Слезы наворачиваются. Но… Я выжила. А еще Элд, Гюнтер, Аруо. Тогда мы не были толком знакомы, но, кажется, это судьба, верно? Эти ребята… Первые, кого я могу назвать друзьями. Отличными. Настоящими. Лучшими друзьями. Вы знаете, ведь я – плакса. Помните, на военной базе, когда во время ужина они вскочили, подняв кружки с чаем, начали оправдываться, что у них нет вина, они не умеют готовить пироги, а потом, после минутной паузы, хором поздравили меня с Днем Рождения. А ведь друзья меня никогда не поздравляли с этим праздником. И Вы тоже поздравили меня тогда. Я и подумать о таком не могла… А потом я проплакала всю ночь. От счастья. Ведь самые замечательные минуты я провела вместе с Вами и Вашим отрядом. Отрядом Свободы! Знаете, капрал… Нет, знаешь, Леви, я всегда хотела быть свободной. Я боюсь умереть, не узнав, что это такое. Свобода… О, это… Бескрайние небеса с маленькими белыми облаками. Это сильный ветер, от которого слезятся глаза. Это блестящая морская гладь, смотря на которую ты невольно улыбаешься, головокружительно высокий обрыв и развевающиеся волосы. Теплые лучи нежного солнца на закате и запах полевых цветов. Это широкая река и громадное поле… Вот так для меня выглядит Свобода. Ведь я никогда не была свободной, но, находясь рядом с тобой, я чувствую, что становлюсь ближе к этому прекрасному чувству. Ты - символ Свободы, Леви. Ты свободен. Наверное, глупо было это все писать? Может быть, ты сразу забудешь. Но, знаешь, Леви, я люблю тебя. Спасибо за все. Спасибо за свободу». В одной руке он сжимал окровавленную нашивку с изображенными на ней Крыльями Свободы, в другой держал тонкий листок бумаги. Потускневшим взглядом мужчина всматривался в имя, высеченное на надгробии одной из четырех лжемогил. Солнце молча прощалось с землей, осторожно забирая с собой холодный вечер. — Мне стоило открыть письмо раньше, — шепотом произнес мужчина, — тогда бы я тоже сказал тебе: «Спасибо за свободу, Петра».