Дороже золота

      На несколько минут между ними воцаряется тишина, прерываемая лишь еле слышимым постукиванием зубцов лезвий об лёд — попытки Юли скрыть свою нервозность — и периодическим шмыганием Марка, около недели мучающегося с насморком. Все трое вздрагивают, когда за спиной без пяти минут бывшего тренера раздаётся деликатное покашливание и лукавое: «Не помешал?».       — Пугаете, — усмехается Анна Викторовна, обращая взор на подошедшего мужчину лет шестидесяти. Тот, сверкая добрым взглядом серо-голубых глаз, приветливо раскидывает руки, призывая женщину к объятиям. Она доверчиво прижимается к нему с широкой улыбкой, расплывшейся на лице.       — Ничего не меняется, правда, Аннушка? — не сдерживает смешка гость, окидывая женщину по-особенному тёплым, точно отцовским взглядом. — Ну что, познакомишь со своими оболтусами?       — Он всех так называет, если что. Но исключительно от большой любви, — смеётся тренер, ласково притягивая за плечи навалившуюся на бортик Паршуту. — Знакомьтесь, ребятки, это Юрий Николаевич Стоянов… мой наставник, а теперь и ваш новый тренер… Я очень надеюсь, что вы сработаетесь, потому что он лучший в своём деле.       — За почти двадцать лет, которые я её знаю, она ни капли не изменилась, — Юрий Николаевич шутливо подмигивает новым подопечным, подключая их к беседе, — всё такая же неугомонная. А вы, я правильно понимаю, Марк и Юля? Аня о вас очень много рассказывала. Рад наконец познакомиться с вами лично, а не через монитор.       — Мы тоже рады знакомству, — уголки губ Юли чуть дёргаются вверх, и Марк облегчённо выдыхает: знакомство вроде прошло успешно. — На первый взгляд он кажется хорошим. Надеюсь, всё сложится, — отъезжая на расстояние от бортика, почти беззвучно шепчет девушка партнёру.       — Мне кажется, настроен он весьма серьёзно… Время покажет, — пожимает плечами Марк, исподтишка поглядывая на нового знакомого — тот, продолжая внимательно слушать Анну Викторовну, увлечённо что-то объясняющую, задорно подмигивает подопечному, поймав его взгляд на себе. — Пошли поддержки поделаем?

***

Полтора месяца спустя.

Юля

Ты где???

8:05

Мааарк?

8:07

Марк, все хорошо?

8:10

Тишман, ответь наконец!!!

8:15

      «Успокойся, дурында. Всё с ним хорошо, просто расслабился после отпуска, — девушка глубоко вздыхает, пытаясь успокоить свои разбушевавшиеся нервы. Не успели выйти с четырехнедельного отпуска и начать летние сборы, которые их команда каждый год проводит в Сочи, как жизнь подкинула первую нервотрёпку: Марк не отвечал ни на одно из сообщений, которые она украдкой отправляла во время ОФП. — Да чтоб тебя, зараза бессовестная! Так сложно хотя бы прочитать?!»       Юля шмыгает носом стараясь не разреветься от беспокойства за партнёра и, отложив телефон с выключенным звуком подальше, добавляет скорость на беговой дорожке — какое-никакое отвлечение от проблем и переживаний.       В итоге из зала она выходит непривычно уставшей, на автомате снимает блокировку с телефона — тот отзывается несколькими всплывшими на экране уведомлениями о сообщениях, отправленных около получаса назад. Марк Я проспал. На офп уже не жди 8:28 И передай ЮН, что я опоздаю чуток 8:29       Паршута выдыхает с облегчением: всё в порядке, с явным опозданием отвечает коротким «Ок», пока шнурует коньки, и, отложив телефон на тренерский столик, запрыгивает на широкий бортик на катке тренировочной базы в ожидании Юрия Николаевича. Сидеть тут, конечно, нежелательно, но всё же никем толком и не запрещено — девушка этим «не запрещено» и пользуется, следя со своего «наблюдательного пункта» за уже ступившими на лёд Артёмом и Ксюшей. Юля знает, что они в танцах с самого детства — с семи лет, если быть точнее, — а в пару встали через три года после этого — в десять — и с тех пор вместе катаются и радуют зрителей достижениями: два золота юниорского чемпионата мира, одно из которых взято в тот год, когда Юля с Марком увезли домой бронзу, статус действующих чемпионов России, серебро чемпионата Европы этого года, полученное в первый взрослый сезон, и четвертое место на чемпионате мира.       — Ага, следим значит? — голосу, раздавшемуся за спиной, Юля уже не удивляется: привыкла за полтора — даже почти два — месяца совместной работы к таким внезапным появлениям тренера.       — Скорее наблюдаем и берём на заметку, — как ни в чём не бывало пожимает плечами она. — У них есть чему поучиться, пусть они это и отрицают вечно. Перфекционисты до мозга костей.       — Ну, а куда в спорте без этого? Всегда стремимся к идеалу. Кстати, о спорте. Ты где Марка своего потеряла-то? — беззлобно усмехается Юрий Николаевич, наблюдая за тем, как щеки и кончики ушей подопечной вмиг заливаются краской.       — Он не мой, — с жаром восклицает она, при этом, разве что, не притопывая ногой для усиления эффекта, и добавляет, бурча под нос, — проспал, скоро придёт.       — Ну это пока он не твой, — акцентирует Стоянов, изо всех сил пряча рвущуюся на лицо улыбку — какие же они всё-таки ещё дети, несмотря на возраст.       — Как будто потом будет, — фыркает Юля, прожигая тренера взглядом, полным непонимания и грусти.       — А это, Юленька, уже в ваших с ним руках, — тренер по-отчески трепет её по голове и, всучив перчатки, кивает на лёд, — хоть раскатку начнёшь, пока мы тв… Марка ждём, — он вовремя успевает прикусить язык, чтобы с губ не сорвалось «твоего благоверного», за которое девчонка бы его мигом убила взглядом.       — Это, правда, настолько заметно? — смущённо спрашивает она прежде, чем отъехать от бортика ближе к центру катка. Мужчина даже не уточняет, о чём речь — это понятно и без лишних слов.       — Мне — да. Ему — нет.       — Думаете?       — Уверен. Даже несмотря на то, что я знаю вас совсем немного, — отрезает Юрий Николаевич и, включая режим строгого, но справедливого тренера, указывает кивком головы на лёд, — а теперь ноги в руки — и вперёд на раскатку. Тебя, опоздун, это тоже касается, — зыркает он в сторону запыхавшегося Марка, боковым зрением замечая, как Юля не по-доброму грозит парню кулаком, — следующее опоздание на тренировку без уважительной причины будет караться дополнительными отжиманиями, усёк?       — Усёк, — хмуро кивает Тишман, с непривычной резкостью шнуруя коньки. — Впредь постараюсь не опаздывать. И простите за сегодняшний случай.       — Выходи уже на лёд, «простите», — по-доброму передразнивает его тренер. — Перед Юлькой своей извиняйся, она извелась вся в переживаниях.       — Она не моя, — ещё сильнее хмурится парень, скосив взгляд на парящую по льду Паршуту, и добавляет чуть тише, — к сожалению.       — Это не так важно. Извиниться не забудь. Тебе не сложно, а ей приятно, что тебе не всё равно на её переживания, — мужчина еле сдерживается, чтобы не добавить ему вслед шутливое: «Когда будет, не забудьте мне приглашение на свадьбу отправить», и отмечает про себя, что они до смешного похожи, несмотря на то, что оба едва ли не полярно разные. — Ох, молодёжь, намучаюсь я с вами, — тихо вздыхает Стоянов, провожая глазами Марка, отправившегося извиняться перед Юлей.       — Позже поговорим, — практически по слогам чеканит девушка, жестом останавливая собиравшегося было извиняться Тишмана, и, не то демонстрируя юношеский максимализм, не то совершенно по-детски обижаясь на парня за утренний косяк, заставивший её изрядно поволноваться, не произносит больше ни слова практически до конца ледовой тренировки.       Молчание медленно добивает обоих.       — Ой, дураки, — качает головой Юрий Николаевич, когда обычно плавные движения в дорожке шагов обоих становятся слишком резкими и дёрганными, — Юля, ногу прямее держи! — оклик тренера эхом проносится по катку. — Марк, твои деревянные движения судьи высоко не оценят, даже не думай! Я тебя прошу: выключи режим «Буратино» и включи танцора. У тебя это весьма неплохо получается, когда захочешь, — раз за разом терпеливо указывает он на ошибки, вновь и вновь заставляя учеников оттачивать элементы до идеала.       Терпение лопается, когда после очередной неудачной поддержки Юля, упав на лёд, резко встаёт, игнорируя протянутую Тишманом руку, долго потирает ушибленное бедро и едва не уничтожает партнёра взглядом, полным слёз, — подобного зрелища тренер не пожелал бы даже врагу, что уж говорить о Марке, опустившем виноватый взгляд вниз.       — Вон со льда. Оба. Я не шучу, — холодно чеканит Стоянов. Голос звучит ровно, не повышаясь ни на йоту, на лице не дёргается ни один мускул — тренер в целом выглядит слишком спокойным, непоколебимым, словно выгонять подопечных с тренировки — обычное для него дело. — И раз и навсегда зарубили себе на носу один важный момент: на лёд выходим с холодной головой, а все проблемы оставляем за бортом.