Склеенные осколки

Пять недель назад Анне начало казаться, что ее жизнь медленно покатилась под откос, хотя она и не могла отметить конкретный момент, когда именно это началось. С пробуждения Портоса и возвращения Атоса с врачом прошло несколько часов. За окном уже был поздний вечер, а Джону пока лучше не стало. Портос хоть и выглядел лучше, но было совершенно очевидно, что восстанавливаться он будет еще много недель. Мальчик, хоть и был отравлен меньшей дозой яда, все еще был слаб и вял, его лихорадка пока не отступала. Врач осмотрел обоих, согласился с лечением, предложенным Миледи, и под ее пристальным взглядом ушел в другое крыло дома. - Анна, вам нужно отдохнуть, - настаивал Оливье. В этот раз она разрешила себя сопроводить в спальню (после предварительно взятого с Арамиса обещания, что эту ночь покараулит с больными он). Д'Артаньяна они решили отправить отдыхать, так как он до этого из Парижа скакал без остановок и после приезда ему не удалось выспаться и-за болезни Портоса. Уже в спальне, расшнуровав платье жены, граф помог ей поудобнее лечь. - Ты уходишь? - сонно спросила она. - Я пойду поговорю с Кэтрин, - ответил Оливье, - Позволь мне со всем разобраться самому. Тебе сейчас надо отдохнуть, последние дни тебя изрядно измотали. Анна кивнула и почти сразу заснула. Уже под утро она открыла глаза, заметив, что солнце встало. Так долго, не просыпаясь она уже давно не спала, действительно, Оливье оказался прав, такой уставшей она себя много месяцев не ощущала. Кстати, а где ее муж сейчас? Постель пуста, холодная, как будто, он так и не ложился, странно… Чутье подсказывало, что произошло нечто неприятное, но узнавать детали ей совсем не хотелось. Когда уже в ее жизни будет спокойствие? С трудом заставив себя подняться с постели и переодеться, Анна расправила затекшие мышцы и постаралась стряхнуть с себя остатки сна. Надо было пойти и поговорить с Оливье. Вероятно, от усталости она была резковата с ним, хорошая жена должна была встретить супруга с дороги, быть приветлива с ним, накормить, убедиться, что он освежился, вместо этого она едва взглянула на него, когда он вернулся, отказалась при свидетелях его слушать, а еще и огрызнулась на него, в итоге, именно он укладывал ее спать. Миледи успокоила себе тем, что с учетом их совместного прошлого это совсем не худшее из того, что она делала ему, да и он понимал, что она была на нервах и уставшая, но надо было с ним поговорить. Анна вышла из спальни и попыталась найти мужа, но в спальне Джона и Портоса, кроме больных, был только полусонный Арамис. К счастью, состояние отравленных было не хуже, у ее сына даже лихорадка за ночь отступила, что было прогрессом, но мужа она там не нашла. Пообещав прислать завтрак со служанкой и сменить мушкетера на дежурстве, Анна обнаружила в гостиной врача, кухарку на кухне, слуг, всех, кроме мужа. Остались только спальня гасконца, куда она не рискнет зайти, и спальня Кэтрин. Анне очень не хотелось идти туда, но что-то подталкивало к этому. Остановившись у двери гостевой спальни, прислушиваясь к звукам, Миледи пыталась отговорить себя туда заходить. Внутренний голос нашептывал ей «Развернись и уходи отсюда», а еще «Ты все-таки безумна», но она не прислушалась и открыла дверь. В спальне на просторной кровати нетрудно было заметить два обнаженных тела, слившихся в объятиях. К сожалению, одного из мирно спящих она легко узнала – это был ее супруг. На негнущихся ногах, не разбирая дороги, Анна прошла в обратном направлении в сторону спящего сына. Она совершенно не понимала, что делать далее. Она хотела сохранить чувство собственного достоинства. На самом деле, она хотела большего, но приходится выбирать. Дома, мужчины, драгоценности – все можно заменить, если быть к этому готовой. А вот, когда ты теряешь способность смотреть людям в глаза, когда даешь им шанс воспринимать тебя как что-то недостойное и низкое, тогда ты рискуешь очнуться в петле или с клеймом на плече. Пока ее сын слаб, пока она не в состоянии ехать верхом, нет никакого смысла думать об отъезде. Нужно подготовиться основательно, зная Оливье, он не даст ей покинуть Берри вместе со своим ребенком, даже если и говорил иначе. Нет, тут будет затронута его чертова честь. Сейчас она не станет об этом думать, иначе расплачется, первым делом, надо поднять на ноги своего Джона, потом она задумается обо всем остальном.