Склеенные осколки

Трясущимися руками, скармливая с ложки живительное противоядие Портосу, Миледи поймала себя на мысли, что, вероятно, впервые травит человека при публике. Арамис и Д'Артаньян всячески ей помогали, но это мало бы ей помогло на суде, если бы мушкетер в итоге умер. К счастью, незамедлительного ухудшения здоровья не случилось, значит, вполне возможно она не убила одного из лучших друзей мужа в порядке эксперимента. Теперь надо было выждать пару часов, если дыхание мушкетера станет ровнее, если исчезнут хрипы, значит, она была права и можно начинать лечить сына. К счастью, хоть и мучимый лихорадкой и болями в животе, у него пока не наступило ухудшения дыхания и затруднения речи, что говорило о более легком течение отравления, значит, у них еще было время, пока необратимые изменения не возникли. Миледи сидела в спальне, занимаемой теперь двумя отравленными, и ждала. Больше ничего не оставалось. Шея беспощадно ныла, Анна поймала себя на мысли, что так ее тело, должно быть, давало ей знать о приближении повешения, если она окажется неправа с определением яда. Многие, услышав подобные мысли графини, решили бы, что она несправедлива к супругу, но они не знали того, что знала и пережила она. Многие события и переживания помогли ей узнать природу человеческой натуры. Люди любят навешивать ярлыки на окружающих: вот тут герой, вот тут злодей, шутник, любящий исключительно развлекать, мудрец, знающий все истины в последней инстанции. Как только ярлык навешен, редко кто-то будет искать что-то новое, выделяющееся из привычных рамок, конечно, только если вы не представите ему причину для этого. Миледи выучила этот урок прекрасно, сама она никогда не пыталась примерить кого-то к конечному ярлыку, она на своей шкуре знала, что люди часто показывают совсем новые грани себя, когда их кто-то злит, пугает или интересует. Герой вдруг превращается в злодея, а злодей при необходимости может стать мудрецом и спасителем, шутник иногда может продемонстрировать свою серьёзность, а умный оказаться полнейшим глупцом. Саму шпионку как только не нарекали: «сатана», «беззащитная девица», «графиня», «вдова», «змея», «красавица», «возлюбленная», можно продолжать до бесконечности. Чаще всего, она действительно могла быть такой, как её видели, но это не было всей ее личностью. Граф де Ла Фер превратил юную жену в саму сатану одним взглядом на цветок на ее плече, что преподало её прекрасный урок: не бывает идеальных, добрых мужчин, в них всегда можно найти червоточину. И сейчас она прекрасно понимала, что, если, вернувшись Оливье обнаружит мертвого друга, после того как Кэтрин расскажет ему свою историю, а Арамис и Д'Артаньян подтвердят ее действия, веревка на ее прелестной шее обязательно сомкнется. Будет ли это в состоянии гнева или совершено с холодным рассудком – вот тут уже вопрос. Но самое страшное было то, что Миледи ничего не чувствовала, ни страха, ни предстоящей надвигающейся опасности, она была насколько парализована ужасом за сына, что ей было все равно, что будет с ней. Если Джон умрет, есть ли ей смысл жить? К счастью, на этот вопрос ей не пришлось отвечать, так как Портосу стало лучше и она дала противоядие сыну.