Linger

Я не могу согреться. Несколько тёплых одеял и джемпер не спасают от холода, что окутывает тело. Может это страх? Я не могу оправиться от случившегося всего три дня назад, нет, это не так уж просто. Даже в своей квартире я чувствую этот тошнотворный запах крови и боли, который въедается в кожу каждого жителя Старлинг-сити, чувствую подземные толчки и удушающую бетонную пыль, что летела с потолка. Меня трясёт от воспоминаний, которые становятся ночным кошмаром. То, как я выбиралась оттуда, чуть не попав под каменный завал, разбитые в кровь колени и куча ушибов. Но многим пришлось в разы хуже. Я видела все эти покалеченные, сломанные тела людей на носилках, детский плач и истошные крики, от которых мороз по коже. Ну вот, теперь я окончательно превращаюсь в ледышку. Я не выпускаю из рук карту памяти. Ни на секунду. Она слишком значима. Когда всё это началось, я успела скопировать все данные из нашей системы на эту маленькую чёрную пластмассовую штуковину, а саму систему сломала. Да, душе было больно делать это, но в тот момент я забыла, что такое чувства, только слёзы, которые смешивались с грязью. Но кому, какое дело до того, что было со мной в тот момент? Сжимая маленький чёрный предмет, я надеялась, что он вспомнит. Нет, я не могу винить Оливера в том, что он не пытался узнать о моём самочувствии или вообще сохранности жизни. Но я ждала, ждала, что он придёт, хотя бы за той информацией, которую я отстояла в битве со страхом и разрушениями. Хотя больше всего мне хотелось, чтоб кто-то снова сказал о том, что я удивительна… Подхватываю свой «кокон» и иду на кухню. Чайник уже почти выкипел, почему же мне так не везёт? К удивлению, на одну чашку какао здесь хватило. Добавляю сливки и сахар, а затем неловким движение рук, поддерживающих одеяла, смахиваю со стола фарфоровую сахарницу. - Тебе везёт, Фелисити, - хриплю я, удивляясь тому, во что превратился мой голос после столь долгого молчания. Оставляю осколки на полу, сейчас нет надобности, убирать это. Горячая кружка лишь обжигает, а жидкость не дарит никакого удовлетворения. Кажется, вкусовые рецепторы отказываются работать, как и органы чувств. Вроде бы весна, скоро начнётся лето, но за окном лишь дождь и кипы зелёных листьев. Что же творится в этом городе? На улице ни одной живой души, что странно для района, в котором я живу. Серый асфальт и покосившиеся фонарные столбы, отливающие в темноте мутным светом. Солнце не вернётся в эти руины. Ставлю кружку с недопитым напитком на стол и двигаюсь обратно в спальню. Как же неловко волочатся одеяла, как тяжело открывать веки, как странно видеть его здесь… Вскрикиваю от неожиданности, за что сразу же получаю резкую боль в горле. Связки отвыкли от выдачи громких звуков. А Оливер… Оливер выглядит чуть ли не хуже меня. Он потерял свой взгляд, такой уверенный и притягательный. Тени под глазами и порванная футболка. Вижу его пальцы, кровоточащие и дрожащие, наверняка он помогал спасателям доставать людей из завалов. Он не торопится заговорить, просто сидит на моей кровати и смотрит, изучает, вспоминает… а я не найду в себе решительности первой начать диалог. - Ты в порядке? Дрожащий голос принадлежит явно не тому Оливеру, которого я знала. Он встает, приближается ко мне, шаркая ботинками. - Сойдёт. - Чувствую, как ноги подкашиваются, а к горлу подкатывают слёзы. Ничего, я сумею это подавить. – Как ты сюда попал? - Ты не закрыла дверь, Фелисити, - у него тёплые руки. Очень тёплые руки, особенно в контрасте с моими, - Прости, что я не приходил и вообще… Неужели я не закрыла дверь? Возможно, ведь я почти не выходила из комнаты. Тихонько смеюсь и мотаю головой из стороны в сторону. - Ты не должен извиняться передо мной, Оливер. Ты должен был спасать свою семью, девушку, - впервые я говорю не совсем то, о чём думаю. Он стал ещё мрачнее. Облизал губы и потупил взгляд в пол, на котором, насколько я помню, не было ничего интересного. - Лорел не послушала своего отца и осталась в конторе, когда Малькольм активировал устройство. Томми спас её, да… но я пришёл слишком поздно… Мне было больно от того, как крепко он сжимал мою ладонь своими. Мститель превратился в несчастного мужчину, который потерял близкого человека. Да, и без дальнейших разъяснений я поняла, что его друг мёртв. Это пугало. Никогда не умела утешать людей, а в ситуации с Оливером это казалось ещё более сложной задачей. Не знаю, как, но я осмелилась обнять его. Отпустив одеяла, я приподнялась и обвила руками его шею. Странно, что смущения совершенно не чувствовалось, это всё его тепло, которое заполнило выжженное дрожью и страхом сердце. Его руки сначала осторожно, а затем нежно прижимают меня. Сбивчивое дыхание, тепло и некое спокойствие – всё, что я хочу чувствовать. - Фелисити, - тяжёлый вздох и я вижу его глаза, блестящие от…слёз? Вот уж не думала, что когда-то увижу Оливера Куина в таком состоянии. Но вспоминая о том, кого он потерял, все мысли встают на свои места. Будь у меня такой друг, я бы уже давно свела счёты с жизнью. Он шепчет моё имя, словно в пьяном бреду, смотря на дверной проём. Сердцебиение учащается, его грудная клетка норовит разорваться, а я лишь неловко пробегаюсь пальцами по его шее. Тёплые, сухие губы покрывают мою кожу поцелуями, предоставляя то, самое нужно тепло, от которого всё внутри просыпается. Я снова чувствую. Чувствую его запах, чувствую его вздымающуюся грудь, короткие колкие волосы и щетину, которая теперь гуще обычной. Когда его ладони согревают кожу под футболкой, я только больше поддаюсь на ласки, которые мечтала получить когда-то. Нас соединило горе, и среди дождей есть место огню, теплу, этому нежному взгляду и трепету в груди, когда я сама прикасаюсь к его губам. Многие девушки этого города были бы несказанно рады испытать на себе тепло его губ, и, признаться, они не знают, как многое теряют, не ощущая этого. Дотрагиваюсь до шрама где-то под рёбрами, и Оливер недовольно рычит. А я хочу этого, хочу прикоснуться к его меткам, его воспоминаниям… Мы садимся на кровать, не в силах оторваться. Я боюсь снова окунуться в этот холод, а чего боится он? Одиночества, наверняка одиночества. С поцелуями покончено, а руки продолжают согревать. И я вновь удивляюсь, насколько он сильный. - Я ухожу, Фелисити, - после некой паузы говорит он. Я чувствую, что расплачусь, если сейчас он вот так встанет, и отойдёт от меня, хотя бы на шаг. Я замёрзну и рассыплюсь маленькими ледяными осколками. - Ты не можешь… - Это временно. Я буду присматривать за тобой. За всеми вами. Наверняка он имеет ввиду Диггла и семью. А вот насчёт Лорел стоит задуматься… Прижимаюсь к нему ещё крепче, а он аккуратно отцепляет от себя мои руки и целует их. Наш первый и последний поцелуй, причину которого мне не дано осознать. - Я всегда буду рядом. Слова растворяются в темноте, как и его силуэт, и вот уже единственное тёплое в этой комнате – мои слёзы. Летний бриз, замороженный зимой, и осенние листья, которые не получат шанс для весеннего романа. И это чувство, когда сердце, что только вспомнило свой ритм, замедляет его.