Никаких личных отношений

— Ты идиот! — констатировал Берлин, нависая над бессознательным инспектором. Серхио снял очки, протер стекла краем рубашки и снова водрузил их на нос, больно щелкнув себя пальцами по переносице. Старший брат повернулся к нему, одаривая его самым хитрым и выжидающим взглядом из всех, что были в его арсенале. — Во-первых, — осторожно начал Серхио, — Она, вероятнее всего, будет назначена инспектором на наше дело, — говорил он сбивчиво, не отрывая от нее взгляда, желая убедиться, что она все еще находится без сознания и не может подслушать их разговор. — Именно поэтому ты решил, что лучше всего будет притащить ее в наш тайный лагерь по подготовке суперграбителей, — ехидно заметил Берлин. — Вот именно! Берлин смерил его взглядом. — Ее поставят на наше дело, потому что она лучшая! — продолжил Серхио, не понимая подвоха, — Почему бы нам тоже же не обратиться за помощью к лучшей? Она может оценить их, как психолог, понять их слабые места и, — он поднял палец в воздух, — Что самое главное, нейтрализовать наши слабости! Берлин фыркнул: — А еще запомнить их и использовать против нас. — Она не свяжет это дело с нами, — мягко улыбнулся Серхио. — И почему же? — Потому что мы произведем на нее самое лучшее впечатление. Берлин громко засмеялся, но Серхио тут же засунул ему в рот его же галстук, моментально вырвав его из дорогой булавки. — Ладно, — отплевывался Берлин, — А ты не боишься, что она кого-то узнает? Хочу напомнить, что все эти ребятки находятся в розыске. — Она переговорщик, — вздохнул Профессор, — Она работает с террористами, убийцами, маньяками и педофилами. Вряд ли она знает в лицо обычных грабителей. Берлин ахнул: — Ты ли это, младший брат? Надеешься на удачу? Профессор лишь улыбнулся. — А с чего ты взял, что она вообще захочет нам помогать? — допытывался Андрес, — Снова полагаешься на удачу? — О, нет, — протянул он низким, тягучим словно мед, голосом, — В этом случае на удачу полагаться нельзя, — многозначительно посмотрел он на брата, и его губы скривились в хитрой ухмылке. Вряд ли чтение книги о теориях шахматных дебютов могло бы быть интереснее, чем разглядывание лица бессознательного инспектора. Банда устроила вечеринку, и, не смотря на то, что время близилось к полуночи, он не спешил разгонять их по комнатам. Профессор отменил занятия на выходных — ведь нельзя готовить ограбление в присутствии инспектора, не так ли? Он хотел потратить время перед ее пробуждением на подготовку к битве: она была не обычной женщиной, в духе Токио или Найроби, кто оперировал бы подколами и криком, — с ней его ждала борьба умов, он знал это. А еще он знал, что если он проиграет битву сейчас, в доме в Толедо за два месяца до ограбления, он не сможет вести против нее войну, и отправив своих людей в Монетный двор, он приговорит их к неминуемому провалу. Она слегка поморщилась, громко выдохнула и распахнула глаза, не узнавая окружающую обстановку. Он схватил заранее подготовленный стакан с водой с тумбочки и таблетку аспирина, чтобы помочь ей унять головную боль, которая, несомненно ее мучала. Аспирин мог бы унять головную боль от воздействия хлороформа на ее организм, но с головной болью под названием «Профессор» никакие таблетки, кроме яда, справиться не могли. Она окинула взглядом незнакомую комнату: полумрак, на стеллаже аккуратными рядами стояли красные бумажные птицы, две железные кровати, разделенные прикроватной тумбочкой, на одной из которых лежала она, а на второй сидел тот ботаник из третьего класса, которого она когда-то треснула пеналом по голове. — Выпейте, вам полегчает, — уговаривал он ее, заметив недоверие в ее взгляде. — С какой радости я должна доверять вам? — хмуро спросила она, — Вы похитили меня, увезли в неизвестном направлении, насколько я понимаю, собираетесь меня здесь удерживать… — начала она медленно, но все же с яркой ненавистью, которую безуспешно пыталась скрыть от него. А может, и не пыталась. — Вы в Толедо, — перебил он ее, — Удерживать вас здесь никто не собирается, хотя я бы очень попросил вас провести с нами выходные в этом чудесном месте, — он снова щелчком поправил свои очки, — А что касается похищения, то тут вы правы. Виноват. Ракель была ошарашена его спокойствием, он сумел заинтриговать ее. Кто похищает инспектора полиции ради приятных выходных? Очевидно, серийный маньяк, жаждущий похвастаться своей «гениальной» идеей очередного преступления. Вот только мужчина перед ней, в строгом костюме, с книгой о шахматах на коленях и идеально ровной осанкой вовсе не был похож на серийного маньяка. А вот на самого обыкновенного маньяка, того самого, что бегают ночью по паркам в кожаном плаще на голое тело, — очень даже. Наверное, ей не стоило бить никого пеналом — а то, похоже, она бедолагу на всю жизнь пришибленным на голову оставила. — И почему же я должна потратить свои выходные на вас? — сказала она нарочито спокойным тоном, сквозь который все еще просвечивало волнение и даже страх. Мужчина отложил книгу на тумбочку и, в сотый раз поправив очки, встал, увеличивая разницу в росте. Теперь она смотрела на него не просто снизу вверх, а снизу вверх с высоко, но не гордо поднятым подбородком. — Потому что, дорогая сеньора Мурильо, я располагаю некоторой информацией о вашей жизни… Ракель скрестила руки на груди, будучи уверенной, что не совершила в своей жизни ничего дурного, чем можно было бы ее шантажировать. — Ну, так расскажите мне. — Какой в этом смысл? Вы и сами все прекрасно знаете… Ракель резко встала с кровати и направилась к выходу: — В таком случае, для меня будет полезнее провести выходные с цыганкой с вокзала, чем с вами. Не успела она повернуть дверную ручку, как дверь распахнулась, больно ударив ее по лбу. — Ой, прости, я не хотела, — попыталась извиниться темноволосая девушка, сквозь смех. Ракель могла бы поклясться, что сеньорита, которая выглядела так, словно сбежала из фильма про Леона, была уже изрядно пьяна. — Берлин сказал нам, что к тебе приехала девушка, — продолжала сеньорита, — Так что нам всем интересно посмотреть на эту птичку, что свела с ума самого Профессора, — издевательски хихикала она, с интересом разглядывая Ракель. Серхио почувствовал, как у него вспотели ладони. — Мы скоро придем, дай нам пару минут, пожалуйста, — мило улыбнулась Ракель, позволяя ему впервые увидеть в ней переговорщика. Вот только переговорщики не просто обещали террористам выполнение их условий. У переговорщиков всегда была одна определенная цель. Спасти заложников и наказать виновных. И сейчас, ведя переговоры с Токио, Ракель вовсе его не спасала. Токио снова ехидно улыбнулась: — Уверена, что пары минут вам хватит, — хитро посмотрела она на Профессора, облизывая губы. — И это с учетом раздевания, — поддержала ее мысль Ракель и вытолкала нахальную сеньориту за дверь. Стоп, что? Профессор возмущенно поднял глаза на Ракель. Только для того, чтобы встретиться с ее испепеляющим взглядом и испепелиться. — Какого черта?! — выпалили они одновременно. Ракель опустила глаза, заставляя себя успокоиться и снова натянуть вежливую улыбку: — Во-первых, ты не производишь впечатление потрясающего любовника, — начала она приторно-сладким голосочком, — Во-вторых, почему она думает, что я твоя девушка? Серхио открыл было рот, чтобы ответить, но она не позволила ему перебить ее: — И в-третьих, зачем вы меня привезли сюда? Он глубоко вздохнул, и стал наизусть читать историю, которую сам же и придумал: — Видите ли, инспектор… — Называй меня по имени, милый, — издевательски улыбнулась она. Серхио застыл на месте, шокированный ее насмешкой. Он давно уже привык к подколам со стороны брата и банды. Но слышать что-то подобное из ее уст было для него тяжело. Почему? Ведь он знаком с ней всего несколько минут. На самом деле, он знаком с ней давно: он наблюдал за ее жизнью на протяжении последних трех лет. Он знал о ней все, но все еще не мог разгадать ее. Он видел все ужасы ее жизни, которые сопровождали ее каждый день. И каждое утро она вновь вставала, наносила макияж, надевала закрытую одежду и с гордо поднятой голове шла спасать мир, не обращая внимания на все ножи, что люди бросали ей в спину: ее муж, ее сестра, ее коллеги… Больше всего на свете ему хотелось найти источник этой силы, а затем побежать к нему, сломя голову, чтобы с жадностью испить из него и оставить всю свою боль позади. — У меня есть ваши фотографии, — быстро выпалил он. Ракель лишь ухмыльнулась. — Да, мои фото публиковали в газетах несколько раз, после того, как я раскрывала очередное громкое дело, — кивнула она головой, — Так вы фанат? Серхио схватился за голову. Эта женщина сводила его с ума. — Послушайте, Ракель… — Так-то лучше. — Вы когда-нибудь дадите мне сказать? Она сжала руку в кулачок и подставила его к подбородку Серхио: — Вы согласитесь на интервью? Он закашлялся. — Некоторое время назад я арендовал дом через дорогу от вас, — начал он, игнорируя ее нарочито вопросительное выражение лица, — И однажды я случайно заметил, что происходило в вашем доме… Ваш муж… То, как он обращался с вами. Ракель опустила руку, не отрывая от него взгляда. — Это было ужасно… — Ближе к делу, — строго приказала она. — Я сделал несколько фотографий, чтобы отдать их вам, и вы могли использовать их в качестве доказательств, если вы решите подать на него в суд, — затараторил он. Конечно же, он знал, что она уже была в середине судебного процесса. И конечно же, он знал, что процесс этот был не о домашнем насилии, а об установлении единоличной опеки над их дочерью. И в процессе этом Ракель была не истцом. — Так почему же не отдали? — Не успел. Вскоре вы уехали из того дома, а ваш муж начал жить с другой женщиной. Я немного последил за окнами, чтобы убедиться, что она в безопасности… В общем, я решил, что раз вы оставили его позади, значит, фотографии вам больше не нужны… — осторожно поднял он на нее глаза, отыгрывая неуверенность так, словно уже прикрутил полочку для «Оскара». Ракель тяжело вдохнула. — Тогда зачем я вам понадобилась? — Мне нужна ваша помощь. — Чего? — поразилась она его наглости. Похитить ее, а потом просить о помощи. Отличный план! — Понимаете, я хочу открыть свою компанию, — опустил он глаза, — Для меня это очень важный проект, но люди, которых я собираюсь нанять, не внушают мне доверия… Брови Ракель взлетели вверх. — Поэтому я собрал их всех в этом доме. Они не знают имен друг друга, не знают профессий, мы не говорим о личном. Я хочу видеть лишь их характеры, их поступки… Я знаю, что они потрясающие профессионалы, но ведь этого мало, правда? Рабочий коллектив должен быть гармоничным. Ракель горько ухмыльнулась, прокручивая в памяти свой рутинный рабочий день. — Без гармонии работать сложно, — согласилась она, — Но можно. — Поэтому я доставил вас сюда, простите, что таким ужасным способом, — зачастил он, — Но мне действительно важно знать, смогут ли они сработаться и построить хорошую команду. И мне нечем отплатить вам взамен, кроме этих фотографий, — добавил он тихим голосом, — Я вложил все свои деньги в этот бизнес, и я не могу позволить этим людям разрушить его. Ракель молчала, уставившись на него. Он молчал, уставившись в пол. — Меня зовут Ракель, у меня есть восьмилетняя дочь Паула и престарелая мать Мариви, у нее деменция. Я не ем сыр, курю и зависима от кофеина. Предпочитаю рок, острую еду и отдых на море, желательно, активный отдых, а не обычное возлежание на пляже. Я сделала пирсинг еще в университете, у меня родинка на левом бедре с внутренней стороны и шрам внизу живота от кесарева сечения. Фотографий и обещания больше никогда не похищать меня будет достаточно в качестве оплаты. Со всем остальным разберемся позже. Идем. Он смотрел на нее завороженно, пока она на одном дыхании выпалила ему все, что он не забудет до конца своих дней. Она не задала ему ни единого вопроса (к которым он, конечно же, подготовился), не накричала на него, не послала нахер… И лишь когда она прикоснулась к ручке, чтобы снова попытаться открыть дверь, он резко остановил ее. — Я думаю, вам лучше тоже использовать прозвище вместо настоящего имени. Как насчет Лиссабон? — Как насчет того, чтобы пойти нахер? — огрызнулась она и вышла в коридор. Он выдохнул с облегчением и последовал за ней. Компания звонко загудела, едва они появились в поле зрения. — Профессор, она охуенная! — заорала уже знакомая Ракель сеньорита с короткой стрижкой. Профессор кашлянул в кулачок и с претензионной официальностью объявил: — Это Лиссабон! — Ракель, — перебила она его, представляясь пьяной компашке. — Ну, хоть одно нормальное имя, — странно заржал кучерявый паренек, который обязательно после следующей порции алкоголя будет искать, с кем бы ему подраться. — Рад познакомиться, Ракель, — подошел к ней пожилой мужчина, протягивая только что открытую бутылку пива. Профессор же, улучив момент, схватил Берлина за локоть и отвел в сторону: — Зачем ты сказал им, что она моя девушка? — тихо прошипел он, убедившись, что никто не обращает на них внимания. — Да, ты прав, — неожиданно согласился Берлин, — Не стоило отдавать ее тебе не подумав, она для тебя слишком хороша, — ответил он, не сводя глаз с инспектора, что уже прекрасно чувствовала себя в новой компании, и о чем-то смеялась с Хельсинки. Да-да, с хмурым и угрюмым воякой, которого даже сам Профессор слегка побаивался. Серхио ткнул его локтем в бок. — Не волнуйся, — повернулся к нему брат, — Я предупредил их, чтобы они молчали об ограблении. — И что же заставило их молчать? — огрызнулся Серхио. Глаза Берлина загорелись дьявольским светом. — Я сказал, что на свою долю ты купишь ей самое дорогое помолвочное кольцо, — расплылся он в улыбке, — Так что никто из них не станет портить сюрприз. Серхио поперхнулся и вырвал из его рук стакан с водой, чтобы подавить кашель. К сожалению, в стакане была не вода. — А водка-то у нас откуда? — изумленно завопил он на всю гостиную, перекрикивая громкую музыку. — Вы же сами сказали купить что-нибудь на свое усмотрение, — кричал с другой стороны комнаты Рио. — Да-да, Профессор, — подхватила Найроби, — Вы сами легкомысленно не регламентировали алкогольное меню. Компания заржала. В общем смехе лишь отчетливо выделялся смех Денвера. Но через пару секунд, он больше не выделялся — вся компания, включая Ракель, пытались спародировать его смех, выводя Профессора из себя. Он с грохотом поставил стакан на каминную полку и направился в свою комнату. — Далеко собрались, Профессор? — раздался крик Найроби. — Вы же не думаете, что мы не захотим узнать, как вам удалось соблазнить такую цыпочку, — снова заржал Денвер. Берлин лишь похлопал его по плечу, мысленно желая удачи и протискиваясь мимо него в коридор. — Куда ты? — схватил его за руку Серхио, взглядом умоляя остаться. — Присмотрись к ней, — тихо сказал он, остановив свой взгляд на Ракель, которая снова занимала банду какой-то веселой историей, полностью завладев их вниманием, — Даже если меня не будет рядом, она та, кто не оставит тебя в опасности. — Почему тебя не будет рядом? — испуганно спросил Серхио. — Потому что ты удерживаешь меня здесь и не даешь принять лекарство, — улыбнулся Берлин, — Я скоро вернусь. Серхио ничего не оставалось, кроме как отпустить последний шанс сбежать от долгих расспросов. И ведь он сам установил это важное правило: «Никаких личных отношений», а теперь он обязан познакомить их со своей девушкой. «Ненастоящей девушкой» — напомнил он себе и направился в центр гостиной. — В парке аттракционов? Серьезно? — ахнула Токио, и Профессор сразу же почувствовал неладное. — Красавчик, Проф, — хлопнул его по плечу Рио. — Gde ideš? — прервал их громким криком Хельсинки, заметив, как Осло поставил свою бутылку и направился к выходу. — Doneæu još piva. — Нет, серьезно, как вас оттуда не выгнали? — не желал уходить далеко от интересующей всех темы Денвер. — А нас и выгнали, — хихикнула Ракель, и одарила взглядом Профессора, чье лицо сейчас соперничало в глубине алого с кроваво-красной помадой Токио. — И попросили больше не приходить, — угрюмо сказал он. Проигрыватель заскрежетал и через секунду заиграла еще более динамичная музыка. — Давай, Профессор, — подтолкнула его Токио, — Покажи нам, как ты умеешь шевелить бедрами! — Я не танцую, — твердо ответил он, но девушек это не остановило, и Найроби и Токио, обхватив его с обеих сторон поволокли за собой в центр комнаты. — Ракель, потанцуешь со мной? — вежливо протянул ей руку Москва. — Я бы действительно хотела потанцевать с тобой, — мягко улыбнулась Ракель, — Но, боюсь, если я сейчас не остановлю этих двоих, мой благоверный скончается от сердечного приступа. Москва лишь рассмеялся. — Эй, вы двое, — закричал он, — У него вообще-то девушка есть! Токио обернулась: — Она не возражает! — Возражает! — отвергла ее предположение Ракель. — Какая ты скучная! — надула губки брюнетка, отпуская несчастного Профессора. Серхио немедленно упал на ближайший стул, слегка ослабил галстук, щелчком поправил очки и попытался восстановить дыхание. Именно в такой последовательности. — Ты лучше скажи, дорогуша, как тебе удалось его соблазнить? — спросила Найроби и умостила свой локоток на плечо Ракель. — По-моему, наоборот, — рассмеялся Хельсинки, — Как вам, Профессор, удалось заполучить такую красавицу? — Женщинам нравятся умные мужчины, — пожала плечами Найроби. — А мужчинам нравятся красивые женщины, — раздался за ее спиной голос Берлина, присоединившегося к разговору, — Так что ваша пара прекрасна и гармонична, — ухмыльнулся он, одаривая раскрасневшегося и вспотевшего Профессора дьявольским взглядом. В комнате на мгновение воцарилась тишина. — Пластинка закончилась, — констатировал Москва и направился к проигрывателю, чтобы поставить следующий сборник. — А пиво еще есть? — спросил Рио, потряхивая пустой бутылкой. — Осло пошел за ним, — начал Хельсинки, но был прерван резким хлопком, — Минут десять назад, — сказал он уже медленнее, пытаясь распробовать тот звук, что услышал секундой ранее. — Ох, черт! — завопил Денвер, — Осло уронил ящик с пивом! — Больше похоже на выстрел, — прокомментировала Ракель. — Выстрел будет позже, если я узнаю, что он действительно разбил наше пиво! — продолжал злиться Денвер и направился в сторону кухни. Все дружно двинулись за ним. Небольшая кухонька с железным столом, старым холодильником и кафельной плиткой с причудливыми узорами могла бы очаровать Ракель своим уютом и неповторимой атмосферой. Если бы только она не была так напряжена из-за услышанного. И тот факт, что ящик пива целый и нетронутый стоял в углу, а Осло рядом с ним не наблюдалось, заставлял Ракель волноваться еще сильнее. — Может, он пошел спать? — осторожно предположил Рио, прерывая всеобщее смятение. — Но он ведь не собирался, — не понимал ничего Хельсинки. — Но куда же он тогда делся? — На первом этаже только кухня, где его нет, гостиная, где его не было, и ванная, в которую он бы не попал, не пройдя через гостинную и не будучи замеченным нами, — размышлял вслух Профессор. — Тогда давайте проверим второй этаж, — решительно сказала Токио и двинулась в сторону лестницы. Все дружно двинулись за ней. — Нет, серьезно, — продолжал Денвер, — Кто обещает принести еще пива, а сам уходит спать посреди вечеринки? — Хватило тебе уже пива, — дал ему подзатыльник Москва. — А толку-то? — подала голос Найроби, — Всё равно все уже протрезвели и поникли. — Да, вечеринку уже не спасти, — согласилась Ракель. — А жаль, мы еще столько хотели узнать о том, какой Профессор в постели, — хихикнула Токио. — Приходи к ним третьей — узнаешь, — поддержал беседу Берлин и тот час же получил локтем в бок от брата. — Просто знай, Ракель, — продолжила Токио, — Если тебе станет с ним скучно, я обязательно помогу тебе развлечься… Она оборвала свою речь, резко остановившись посреди коридора. — Я и сам могу ей помочь, — нарушил образовавшуюся вдруг тишину Берлин, и снова получил удар в бок от Профессора. К счастью, они шли последними, и никто не мог увидеть этой маленькой драки и искрящихся переглядок. Но и они, плетущиеся в конце, не могли увидеть того, что заставило всех застыть на месте и замолчать. Профессора это насторожило. Едва он поравнялся с остальными, взгляду его открылось зрелище, которое он не мог предсказать ни в одном из своих планов: один из членов банды распластался на полу с застывшим взглядом, безжизненно уставившимся в потолок. Он не знал, как долго они стояли и пялились на труп своего друга, прежде чем Хельсинки нарушил тишину отчаянным криком и упал на колени перед бездыханным братом.