Что дальше?

— Дурак! — по-русски и зло прошипела Наташа, так и не успев выпутаться. Его любимая стрела-сеть, чтоб ее! Дурак-дурак-дурак! Ну что за дурак этот Бартон?! Был... Она видела его тело там, далеко внизу. Это ее место, ее участь. Если бы все получилось, жить стоило ему. Не Наташе, абсолютно точно. Потому что сейчас именно она сидела на кухне фермы Бартонов, не находя слов. — В этом весь он, — вздохнула Лора, поднимаясь. Наташа только теперь, после похорон Тони, смогла до них добраться. Лора, как всегда, была спокойна. Грустна, конечно, но спокойна. Залезла на стул и начала что-то искать на кухонном шкафу. — О! Теперь тут еще плюс пять лет. — Она повернулась и, улыбнувшись, показала пыльную бутылку виски, легко спрыгнула и поставила ее на стол. — Прятала от Клинта, пока он был под домашним арестом. Ну... можем добавить в кофе, чтобы не пугать детей, если спустятся. Не дожидаясь ответа, Лора хрустнула крышкой и щедро плеснула сначала Наташе, а потом и себе. Дети давно оставили их, убежав наверх собирать вещи. — Сан-Франциско, значит? — переспросила Наташа, абсолютно не зная, о чем еще говорить, и отпила «кофе». Скорее всего ей придется заночевать на ферме, потому что вести машину будет сложновато. — Да, — поморщившись, ответила Лора и отставила кружку. — Забористо! — Это же Клинт хотел тут жить? Он много и часто рассказывал Наташе про свой дом мечты — с кучей детей и любимой Лорой. Далеко ото всех, чтобы их счастью никто не мешал. Дом, которого у него никогда не было, и большую дружную семью, о которой он грезил с детства. Чтобы была противоположностью его собственной. Rodnie penati для его тогда еще не родившихся детей. Наташа даже немного завидовала. Он ведь мог это осуществить. Создать собственную семью, которая и ее приняла. Наташа даже чувствовала себя почти как дома на его ферме. — У меня мама там. Думаю, так всем будет лучше, хоть с внуками время проведет, — ответила Лора и снова потянулась к кружке. — Дети в полной мере насладились деревенской жизнью, так что можно поехать и в какое-то место поприятнее, где климат получше. И чтобы пределом мечтаний не колледж в Уаверли, Айова был, а... что-то нормальное. И трактор мне чинить не хочется... Пока, конечно, все сложно, в голове не укладывается. Я выставлю ферму на продажу. Думаю вернуться на работу. Отпив снова, она подняла глаза. В них стояли слезы. Но Лора быстро втянула носом воздух и нервно улыбнулась. — Не в поле, конечно. Не хочется оставлять детей круглыми сиротами. — Обращайся, если... — начала было Наташа. Но Лора накрыла ее ладонь своей. — И ты. Тебе всегда есть куда прийти. Правда. Клинт этого хотел бы. Лора сжала Наташины пальцы. Похоже, вдова Клинта куда лучше понимала, что делать, хоть ее и не было пять лет. Она всегда казалась более рассудительной, спокойной, чем Клинт, готовый спасать абстрактных соковийских детей ценой своей жизни и оставив собственных — сиротами. — Спасибо! Я... — ком встал в горле, мешая договорить. Наташа хотела сказать, что все ее «семьи» обычно распадаются. Причем — по ее вине. — К слову, — бодро произнесла Лора, не разжимая пальцев, — если решишь пойти в свободное плавание, то я всегда к твоим услугам. — Приму к сведению, Агент 19, — улыбнулась Наташа. Откровенно говоря, Лора, сама того не зная (или ой как зная), подняла весьма животрепещущую тему: а что Наташе делать дальше? После похорон Тони все как-то неловко попрощались, Фьюри коротко кивнул, ничего не сказав. Теперь еще, как выяснилось, не вернулся Роджерс, а щит — у Уилсона. Конец инициативе «Мстители»? Наверное, самое время взять паузу, отдохнуть. С самой Вены... все как-то закрутилось, что выдохнуть так и не получилось. Даже эти пять лет. Тем более эти пять лет. Они отвесили хлесткую и звонкую пощечину, от которой наворачивались слезы и до сих пор горела щека. Перед битвой за Нью-Йорк Наташа соврала Клинту в медотсеке, что «их к такому не готовили»: контроль разума, воли — это то, с чем воспитанницы «Красной комнаты» были очень близко знакомы. А вот к тому, что случилось после щелчка... Такой слабой, никчемной и жалкой Наташа себя не чувствовала никогда до этого, но все еще чувствовала сейчас. И теперь как никогда прежде она понимала Бартона, нацепившего костюм Ронина. Ей и самой хотелось стать самураем, у которого «нет цели, только путь». Если для выбора есть два пути, выбирай тот, что ведет к смерти. Когда Наташа вернулась в свою квартирку в Нью-Йорке, ей показалось, что город как-то слишком быстро пришел в себя. После того, что сделал Брюс, и после победы над Таносом она почувствовала себя экстраверткой с кучей друзей, вернувшейся в родной город: все хотели встретиться. Но у Наташи были дела: Тони, Бартоны. Теперь же у нее все-таки появилось время и на Лену. Те пара дней с ней, Алексеем и Мелиной вернули Наташу в детство, хоть она и не хотела этого признавать. В то время, когда ей казалось, что у нее есть настоящая семья, они живут в Огайо и у них все хорошо. Она уже тогда все прекрасно понимала, и просто хотела, чтобы миссия Алексея не заканчивалась. Не хотелось возвращаться в «Красную комнату», не хотелось, чтобы и маленькая Лена прошла через все то, через что пришлось пройти Наташе. И решение, принятое в Будапеште, все еще не давало спокойно спать. Особенно после встречи с Леной. Маленькая поломанная девочка в теле совершенного оружия: дай ей хоть крохотную надежду — и она вопьется зубами, лишь бы вернуться в детство, которое она все еще помнила. — Эй! — Лена вскочила из-за стола, заставленного стаканами, и побежала Наташе навстречу. Теперь так было везде. Стиснула в объятиях и прошептала на русском: — Я так рада. — И я, — так же на русском ответила Наташа, обняв. — Ты меня придушишь. Лена отстранилась, но руки с Наташиных плеч не убирала, словно русская бабуля, когда к ней на лето приехали внучки, даже взгляд был таким же. — Ну и старуха же ты теперь! — Спасибо, Лен, — скупо, поджав губы, улыбнулась Наташа и осмотрелась. Шумное кафе, где никому дела до них не будет. Как и учили. — Я рада, что ты жива, — расплылась Лена в улыбке, плюхнувшись обратно за стол и махнув официанту. — Все так сложно... — Я тоже рада, — бросила Наташа в ответ, пробегая глазами по меню. — А ты какими судьбами в Нью-Йорке? — Ну... Была в США до, — громко втянув остатки молочного коктейля через трубочку, ответила Лена, — так что вот тут и... очутилась снова. Пять лет спустя. А ты вроде как мир спасла? — Не только я, — а хотелось ответить «совершенно не я». И вообще камень души получить должна была не Наташа. — Ага, конечно, все эти «Мсти-и-ители», — закатила глаза Лена. — А могла бы и нас позвать. И в ту вашу проигранную битву. И в эту. — Вот-вот, — буквально за спиной у Наташи послышался голос Алексея. Он тоже почти не изменился, снова был гладко выбрит, как когда-то давно, в Огайо. Упал на стул рядом с Леной, вытирая руки бумажным полотенцем. — Суперсолдат — никогда не лишний в бою, Наташенька. Как и пара этих валькирий. — Даже не пара. — Лена цепко посмотрела Наташе в глаза. — Я же многих наших... освободила. Могла бы сказать, позвать... Мы могли бы спасти этот чертов мир. С первого раза. Официант поставил перед Алексеем шот чего-то прозрачного и стакан светлого пива. Наташа попросила кофе и снова уставилась в меню. Ей было нечего сказать. Она не знала, почему, когда над миром нависла подобная угроза, она не позвала всех, кого только знала. Могла же... — А я не виню тебя, — внезапно произнес Алексей, запив шот пивом. — Ты же никогда не оказывалась перед лицом такой опасности, что уничтожит все, что тебе дорого. Не какие-то там трамвайчики до дома и булочки... А саму страну, с ее историей, укладом. Землю, на которой ты выросла и в которой вся твоя семья лежит. Тогда ты на все готова. — Я и была на все готова, — зло ответила Наташа, выдержав взгляд Лены. Злилась она на себя. — Я готова была умереть ради спасения человечества. — И нас все равно не позвала, — хмыкнула Лена. — Мы не хуже твоих этих «Мстителей». А сколько я прошел настоящих войн? Сколько там у этого Роджерса? Немного на Западном фронте? Усмехнувшись, Алексей прикончил пиво и рукой вытер губы. Да, наверное, он был прав. Наташе стоило и их звать тогда в Ваканду. Наверное, она не до конца понимала, насколько высоки ставки, насколько нужно пожертвовать всем, включая собственную гордость. Тогда давно, в Будапеште, она решила, что лучше... лучше всех тех других девочек из «Комнаты», сильнее, потому что решила уйти. А могла бы поговорить с Леной... Может, и она хотела бы оставить все то дерьмо где-то позади, начать с чистого листа. И Алексей. Но Наташа решила, что знает все лучше, и... ошиблась. Сейчас, сидя перед ними в переполненной кафешке в Нью-Йорке, она это прекрасно понимала. Звенела посуда, вокруг болтали люди, за окном сигналили водители, а бариста прочищал кофемашину. Но весь этот шум сходил на нет, и Наташа словно погружалась под воду. Где-то там, на Вормире, сжимая в ладони проклятый камень Души. Она всех подвела. Клинта, его семью, свою семью... — Что-то ты подраскисла! — Алексей ощутимо ущипнул за щеку, как делал в детстве. — Чего нос вешаешь? — Думаю, чем заняться дальше. — Ну да, — хмыкнула Лена. — Мир-то ты уже спасла, так что можно повесить свое супергеройское трико в шкаф и сесть писать мемуары. — Ты можешь работать с нами. Ленка вон нашла какую-то бабенку, которая неплохо платит. Работу подкидывает простенькую, — добродушно опустил на Наташино плечо тяжеленную ладонь Алексей. — Да и это, Роджерс ваш пропал. Нужно же кому-то быть вместо него. Так что если надо... Он забавно выпятил грудь, вызвав у них с Леной смех. В детстве он казался по-настоящему крутым. Стрелял, дрался, выкрадывал тайные разработки и был хорошим отцом. Хоть и понарошку. А в прошлую их встречу показалось, что Алексей живет исключительно своим прошлым, безвозвратно оставленным где-то за стенами тюрьмы. Лена сверлила взглядом и наконец выпалила: — Да че ты ломаешься? Давай! — Я правда подумаю, спасибо, — честно ответила Наташа и поняла, что хочет побыть наедине со своими мыслями. В последние дни от влажной нью-йоркской летней жары Наташа спасалась с книгой на набережной Гудзона. Город за день раскалялся так, что не успевал остыть и за ночь. Думать о работе совершенно не хотелось. Начинало даже нравиться, что никуда не надо, никто срочно не вызывает и никого не нужно убивать. Были идеи открыть школу самообороны для женщин, и Наташа даже начала присматривать помещение, пока цены на аренду не откатились назад, к безумным цифрам пятилетней давности. Иногда созванивалась с Лорой. Бартоны неплохо обустроились в Сан-Франциско и приглашали в гости. Наташа к ним обязательно слетает, как поймет, что ей делать со своей жизнью. Пару раз звонил Роуди, приглашал поработать на армию. Там, правда, по его словам, бардак: слишком много генералов вернулось после пятилетнего отсутствия, и теперь не могут ничего поделить между собой. Наташа честно ответила, что так себе перспективка, и вообще немного не ее тема: не тот склад характера. А вот Уилсон быстро влился в новую реальность и, как сказал Роуди, неплохо двигался по службе. Этого можно было ожидать: Сэм был отличным солдатом. А вот про другого солдата Наташа все-таки решила разузнать сама. Джеймс перебрался в Бруклин, ходил к назначенному психотерапевту и, по наблюдениям Наташи, каждый день в восемь утра бегал по набережной. Зачем она за ним следила — не могла ответить даже себе. Стив говорил, что его друг Баки очень смутно помнил все, что с ним происходило раньше. Поэтому тешить себя надеждами, что он помнит ее по «Красной комнате», — было бы крайне глупо. Вообще эти пять лет показали, что надеяться и планировать бесполезно: всегда может случиться что-то, что просто не укладывается в голове. Наташа заметила его еще издалека. Она стояла у второго пирса в тени, прячась от уже начинавшего печь солнца. Постригся, в неплохой форме. — Джеймс! Сбавил темп и удивленно посмотрел на нее. — Привет, — прозвучало скорее как вопрос. — Привет, я тут мимо проходила, все думала, ты или нет. — Ага, конечно, — усмехнулся Джеймс, и Наташе показалось, что все-таки в его взгляде промелькнуло что-то знакомое. После битвы в аэропорту она через Норвегию очутилась в России, и к тому моменту, как нашла Стива, тот уже отправил Джеймса немного «подлечиться», так что поговорить не вышло. В Ваканде тоже было не до разговоров, а потом — эти чертовы пять лет. После битвы с Таносом всего слишком много навалилось, еще и власти решали, что делать с «преступниками». Кто — нарушил правила домашнего ареста, а кто — скрывался. Поговорить также не получилось. — Может, кофе? — Наташа кивнула в сторону Олд Фултон, которая еще не заполнилась туристами. Многие спешили вернуться к привычному укладу. Джеймс молча пожал плечами и неопределенно кивнул. — Мы же были знакомы, да? — он первый прервал неловкую тишину, пока они ждали на светофоре. — Я плохо помню... вспышками. Иногда снится всякое. Я видел тебя пару раз. — Да, были знакомы, — подтвердила Наташа, поняв по формулировке, что он точно ничего не помнил. Точнее — не помнил того, о чем бы ей хотелось, чтобы он определенно точно не забыл. И уже чуть шутливо, даже немного заигрывающее спросила: — И в каком контексте я тебе снюсь? — Хм, — улыбнулся Джеймс каким-то своим мыслям. — Хороший вопрос. Ничего определенного. Образ. Глаза, улыбка. И мне кажется, я в тебя разок стрелял. — Не разок, но в процентном соотношении попадал ты редко, — хотелось придать голосу игривости, но Наташа не понимала, для чего. Он ее не помнил, не помнил всего, что было между ними. И для него она — приятельница Стива, которая решила предать Тони. И, к слову, ни разу об этом не пожалела. Они сели в новеньком одноэтажном здании с огромными окнами и видом на мост. Взяли просто по черному, но Джеймс сначала влил в себя бутылку воды. Сейчас он пялился в окно. — Понастроили, конечно! — он цокнул языком. Словно старый дед на лавке, и это вызвало смешок у Наташи. — Что? — Да ничего. Просто да, за то время, что ты отсутствовал, несколько империй успели пасть, люди начали летать в космос, и вообще... А ты удивляешься, что в Бруклине построили пару новых домов. — Для меня нормальная жизнь закончилась в Италии. Да и там она не была нормальной. — Это ты еще в высадке союзников не участвовал. А про Восточный фронт — я промолчу. Красный страж мне много чего рассказал. — О! — оживился Джеймс. — Его я помню! Ну... я помню, как он выглядит и что его именно так называли. Он замолчал и уткнулся взглядом в стаканчик с кофе. Начал ногтем указательного пальца руки ковырять заусенец на большом. Все произошло как-то само собой, и, словно много лет назад в «Красной комнате», она опустила свою ладонь на его, теплую и живую. — Знаешь, я когда-то тебе посоветовала есть сливы. Мне какая-то бабуля на рынке в Самаре сказала, что это полезно при проблемах с головой, — почему-то на русском произнесла Наташа. — Так вот это откуда? — так же по-русски ответил он и улыбнулся, подняв глаза. В них читалась какая-то радость, что ли. Узнавание. Наташа всматривалась в лицо Джеймса, и сейчас оно было и похоже, и совершенно не похоже на лицо человека, которого она любила знала очень давно в «Красной комнате». Больше всего он сейчас напоминал ей Стива в их самую первую встречу. Человек совершенно не из этого времени; человек, так много пропустивший. Пропустивший все, за что она его когда-то любила. Или просто была влюблена: потому что он был загадочным, надломленным и сложным, а она — девчонкой, считавшей себя особенной в том месте, где особенных не могло быть по определению. Передернув плечами, Наташа улыбнулась и опустила взгляд. Пусть думает что хочет. Зимний солдат всегда был именно солдатом, и в это все играть совершенно не умел. Снова повисла неловкая тишина, и снова Джеймс нарушил ее первый, но уже по-английски: — Слушай, я твоего друга, Клинта, видел разок всего. Показался нормальным таким мужиком, надежным. — Он таким и был... У него трое детей... Джеймс присвистнул, но тут же вжал голову в плечи. Он явно не хотел лишнего к себе внимания. — Мне жаль, — понизив голос, произнес он и заглянул Наташе в глаза. И только сейчас она поняла, что ее ладонь все еще была на его. Теплой, живой, будящей в ней воспоминания. Довольно конкретные. Теперь — только ее. Еще, правда, возможно камер наблюдения, но раз даже Лена никак над этим не пошутила, — а Лена раздобыла весь архив «Комнат» еще до Ваканды, — следовательно, никто так и не узнал про все, что было у Наташи с тогда совершенно безымянным Зимним солдатом. А ведь именно у нее вышло выведать имя. Джеймс. То немногое, что он тогда смог вспомнить. И произнес он его совсем не на русский манер, а как их учили говорить. Американец. Наташе тогда стало чертовски интересно, откуда он взялся, почему у него механическая рука. У нее всегда было чертовски много вопросов. И у ее поколения Вдов, похоже, «Красная комната» хоть и вырезала все женское снизу, но не смогла до конца уничтожить душу. Вот та и потянулась к несчастному оружию, не помнившему своего прошлого. Алексей по-отечески предостерегал, но разве Наташа его послушала? Конечно, нет. Не послушала, что, каким бы несчастным тренер по ножевому бою ни казался, он ее убьет — если будет приказ. Поверила ли она? Нет, и получила сквозное пулевое. Будапешт был Рубиконом, оставившим Алексея, всю «Красную комнату» вместе с Джеймсом и родину где-то позади. Там, куда, как казалось Наташе, никогда не придется возвращаться. Но сначала прошлое ее настигло, а теперь она и сама пыталась за него зацепиться. — Мне тоже, — постаралась тепло улыбнуться Наташа, но, почувствовав, что глаза начинает щипать, снова опустила взгляд. Глубоко вдохнув и выдохнув, она все-таки смогла ровно произнести: — Как и мне жаль, что Стив нас оставил. — Сейчас полдевятого утра, — наконец после очередной неловкой паузы отозвался Джеймс, не скрывая насмешки в голосе, — а мне вот чертовски хочется нажраться. И плевать, что я не смогу этого сделать! — Те же чувства, — искренне рассмеялась Наташа. — Нажраться и забыться. Наконец убрав руку с его ладони, она взяла стаканчик и допила холодный кислый кофе, чувствуя на себе пристальный взгляд до того знакомых серых глаз. Они как-то чертовски нервно шли к его дому, напряженно и молча ехали в лифте. Джеймс не с первого раза смог открыть дверь в квартиру. — Мне нужно выпить, — почему-то снова по-русски бросила Наташа, сбрасывая кроссовки в коридоре. Сердце колотилось где-то в горле, но она пыталась понять, чем теперь живет ее Джеймс. Сказать было сложно. Мебели почти не было, и личных вещей тоже. Протянутый стакан бурбона Наташа опрокинула в себя разом и выдохнула. Джеймс тоже дышал тяжело, и микроэмоции выдавали его чуть более, чем полностью. Он громко сглотнул и хрипло сказал на русском: — У меня не было женщин с сорок второго. — А вот тут ты ошибаешься, — усмехнулась Наташа, притягивая его для поцелуя. Все было как-то странно. Наташа сейчас определенно была не с тем Зимним солдатом, которого она знала. Скорее она оказалась в одной постели с Джеймсом Барнсом, как выяснилось, из сороковых. Это был другой человек, который любил ее совершенно иначе. Когда она, уже приняв душ и одевшись, поцеловала его в губы, он лежал на постели, заложив бионическую руку за голову. — Может, встретимся? Сходим куда? В кино, на танцы? — Танцы? Посмотрим. — Наташа схватила его кнопочный телефон, и тот даже не был запаролен. — Как мне себя добавить? В телефонной книге Джеймса были Роуди и психотерапевт, и больше никого. — «Наташа», — отозвался Джеймс. — Я теперь немного больше помню. И от этого почему-то у Наташи подступил ком к горлу. Она же сейчас была сломленной, слабой. А не той, в «Красной комнате» — сильной и смелой, с которой была страсть, настоящая. Не успела Наташа дойти до подземки, Джеймс прислал... смс. Господи, да кто их теперь присылает?! Извинялся, что был резок, не слишком внимателен и приглашал на ужин. До самой Хьюстон стрит она думала. Прикрыла глаза даже. Да, это был абсолютно не тот человек, в которого она влюбилась очень давно. Но теперь и Наташа — другая. Может, дать шанс? Попробовать? Дать шанс себе? Ведь ни у нее, ни у Джеймса не выйдет создать нормальной семьи. Даже просто отношений, наверное. Она ответила, что попробует найти время на неделе. Хотя и была совсем ничем не занята. Но Джеймсу знать этого не обязательно. Уже дома она плотно закрыла окна, врубила кондей и включила на ноуте канал The Daily Bugle. Немного эксцентричный ведущий, строивший какие-то немыслимые теории и ругавший абсолютно все, добавлял, как ни странно, какого-то спокойствия. От проблем глобальных он быстро переходил к городским и сейчас вещал, что плодятся преступники, да еще вернулись и те из них, кто исчез пять лет назад. Многие районы снова становятся небезопасными не только в ночное время, но даже днем. Полиция не справляется. Забавно… Все пять лет мир жил совершенно другими проблемами, а теперь вернулись банды, карманники и мафия, которую бы точно убил Клинт. Может, чтобы спасать мир, для начала нужно спасти свой город? От всего, что сейчас, брызжа слюной, перечислил лысый усатый мужик из Интернета? Это ведь Наташа знала, что Ронин погиб на Вормире, а у остальных, кто выжил и остался на Земле, и без того сейчас хватало проблем.