Кристально чистые глаза

Я очнулся лёжа на кровати лицом к стене. Я чуть не впал в отчаяние, но почувствовав что-то касающегося моего торса я выдохнул. Это далось мне тяжко, мои лёгкие были будто сдавлены, а голова неистово горела. Из-за этого я не заметил как лежал уже один. Снизу доносились звуки, потом с лестницы, и вот до этого приоткрытая дверь распахнулась. Из за порога вышла Энни со стаканом алой, полупрозрачной жидкости. Я слегка приподнялся в положение полусидя. Та села на край кровати, поближе ко мне и преподнесла стакан. Я взял, в стакане плавали шкурки и всякое такое. Я понял что должен выпить это, и уже через секунд через 8 стакан был опустошён. Вкус этого горячего напитка был специфичным, даже описать трудно. Энни взяла пустой стакан. — Энни, что это? — спросил я вытирая рукой остатки напитка с губ. — Жжётся! — Глинтвейн. — пожав плечами сказала Энни. — То есть сухое вино, травы и всякие пряности. — Гхм, чёрт, до последнего думал что в жизни алкоголя в рот не возьму! — я хотел было ударить по матрасу, но я был обессилен болезнью. Энни положила мне руку на голову, вроде, это был добрый жест с её стороны. — Нужна хотя бы такая профилактика! — понимающе сказала она. — Ты же меня знаешь. Я сам по себе мрачный, скверный и чуточку агрессивный! Меня даже стаканчик... — Прошу, просто отдохни. Тебе скоро станет легче. Бог знает сколько ты гулял в непогоду! — расстроенно воскликнула сидящая рядом. — Прости, — я поник головой. — погорячился. — Эй, — она села на мои ноги. — Ты ведёшь себя как будто забыл всё что произошло за последнее время! — А я должен помнить? — я попытался вспомнить что-то, но всё с момента того как обнимались сидя кровати. — Ладно, как скажешь. — А, нет, вспомнил. Мы гуляли, общались, играли и всякое такое. — я почесал затылок. — Правильно! — с этими словами она легла мне на грудь. — Энни, ты с кадетских времён вызывала впечатление замкнутой, злой и отталкивающей девушки. — А ты напоминал мрачного, гнусного и бессердечного подонка! — Но ты же считаешь по-другому, Энни. — Я через боль притупленную алкоголем улыбнулся. — Ты тоже. Ты увидел меня настоящую, а себя ты никогда не скрывал. Несмотря на внешний вид, ты тот ещё неженка. — она по-доброму посмеялась надо мною. — Да, есть такое. — почувствовав своё тяжёлое, но частое дыхание, учащённое сердцебиение, и то что это был не алкоголь, я с трудом начал говорить — Энни, я это самое, я...— меня начало трясти от стыда и не мог сказать и слова. — Ты чего? Тебе плохо? — с недоумением спросила она меня. — Слезь с меня, пожалуйста. Не подумай, я стесняюсь, м-да, вроде уже не мальчишка, а всё такой же наивный и глуповатый... — Ничего. — она слезла с меня и уселась рядом. — Так что такое? Щекотно? Как бы это не было трудно, как бы я не смущался, но всё же я признался. — Прости Энни, — я закрыл лицо руками тихо, но грязно выруливаясь я выждал небольшую паузу. — Я возбудился, меня возбудила ты... Энни тоже засмущалась и покраснела, но видно не посчитала это чем-то неправильным, по крайней мере, этого не читалось на её лице. — Да ты просто ангелочек, не то что я... Энни стиснула зубы села в угол кровати. Я приблизился к ней ползком и обнял её. — Ты чего, ты же ничего плохо не сделала, чего ты так. Иди сюда. — когда Энни успокоилась то легла. — Оу, ты наверное хочешь меня, ну, ты понимаешь. — она начала теребить свои золотистые волосы. — Нет, ты тоже этого вряд ли хочешь. — Уж больно ты добрый, не думала что кроме моего отца есть такие понимающие люди. На улице было темно. Фонари горели по всему городу. В вечер пятницы все отдыхали, прогуливались по гетто. Но всю эту идиллию нарушил ужасный крик, крик боли всего человечества и его крик взывающий к справедливости. Несмотря на сильную боль и обмякшие мышцы я выбежал на улицу, после я кинулся к месту откуда я слышал ор. На месте я увидел то, от чего я упал на землю от страха. Передо мною лежало выпотрошенное тело с перерезанным горлом. Это было отвратительно. Сердце болело, холодный пот выступил на висках. На крик сбежались не только зеваки, но и патрульные. Я был в бреду, в бреду вызванным страхом и чувством обиды за этого человека. Я даже не заметил как сидел на пороге дома, дом а котором были одни из самых близких мне людей. Через не пойми сколько времени я понял что лежу в кровати. Рядом со мной сидело семейство Леонхарт. — Всё хорошо пора спать. Я уснул.