Сноуборд и сила притяжения

Безликие отельные тапочки пропитались водой в мгновение ока, тут же позволяя сполна прочувствовать ступнями холод плитки у края бассейна. Хотелось отступить, сделать шаг в сторону, скинуть с себя неприятно прилипшие к коже кусочки махровой ткани. Но я застыла в оцепенении, как одна из тех обезьянок в Маугли. «Ближе… Ещеее ближее…» Кирилл нависал надо мной угрожающе. Впервые мне хотелось от него отстраниться, спрятаться и не смотреть в эти глубокие темные омуты зрачков с моим испуганным отражением в них. Еще час назад они излучали тепло, а теперь только желание подчинить и полную уверенность в своей абсолютной правоте, в своем исключительном праве… На меня. И как мы до этого дошли? – Давай, ты же хочешь этого, детка… – его раздраженный голос гулко случал в висках вместе с пульсирующей в венах кровью. – Я же вижу, как ты на меня смотришь. Думаешь, я слепой? – Я не… – Что ты нет? Не хочешь меня? Ты никогда не умела врать, глупышка, – его рука почти с нежностью скользит по моей щеке. И я бы растаяла, вот обязательно бы стекла лужицей на свои многострадальные тапочки, если бы не его голос. Совершенно чужой, властный, похотливый. – Не так… Не здесь… Тебя же ждет Жанна в номере… – мое жалкое лепетание не вызвало ни одной светлой эмоции на его лице. Хотя, нет. Вру. Что-то похожее на сочувствие и жалость все-таки промелькнуло. – Наивная моя девочка, – склонился ближе и промурлыкал в мое ухо. – Она мне никтооо, временная курортная подружка… Такая скучная, ты себе не представляешь… Даже в постели… Меня передернуло. – А ты такая сладенькая в этом купальнике, и я подумал, может… Ну его, эти все условности… – Мы не можем… Это неправильно… – вскинула руки в попытке отстраниться. Хлорированный воздух вперемешку с его одеколоном обжигал легкие. – Кажется, в прошлый раз тебя не остановило наличие у меня девушки, – каждое слово, как пощечина. – Ну же, обещаю, никто не узнает. Просто закроем гештальт. Обещаю, тебе понравится, от меня не уходят разочарованными… Его лицо оказалось близко-близко, наши носы почти соприкоснулись. Меня уже просто трясло. – Дружеский перепихон без обязательств… – глаза соскальзывают против воли на его губы, растянувшиеся в нахальной улыбке. – В горах такая романтическая атмосфера… Соглашайся… Сколько еще ему понадобиться жестоких глупых необдуманных фраз, чтобы окончательно убить во мне всю привязанность? Все желание? Сам того не понимая, Кирилл с завидным упорством втаптывал в вонючую снежную грязь все хорошее, что было между нами. Нет, никогда мы не будем вместе. Так как это самое «вместе», оказывается, значит слишком разное для нас двоих. – Иди ка ты, Яснопольский, в жопу, – оттолкнула его от себя решительно практически в тот же момент, как в помещение ввалились наши шумные друзья. И мой голос утонул в срезонировавшем от кафельных стен громком гоготе. – Ты мне даже не нравишься, – твердо озвучила свои мысли в слух. И уже тихо, для себя одной, не разбирая дороги ринувшись за угол, прошептала дрожащими губами очевидное: – Теперь… – Эй, Алиса, ты куда? – вслед моему позорному побегу понеслись удивленные возгласы подруг. – Скоро вернусь! – ни к чему им видеть мои подступающие слезы. Я резко дернула на себя первую попавшуюся дверь, с разбегу ввалившись в плотное облако густого пара. Мне просто нужно перевести дыхание. И заново собрать разбитое на тысячи кусочков сердце. Можно ли считать перелом сердца моей первой спортивной травмой на сноубордическом поприще? Не глядя плюхнулась на горячую деревянную лавку и закрыла лицо руками, выпуская на волю рвавшиеся из груди рыдания. Сколько я так просидела – не знаю… Вместо слез уже давно стекали маленькими капельками струйки пота. Дыхание выровнялось, а резкие ноты парфюма Кирилла наконец-то вытравились из легких пряным расслабляющим дурманом эвкалиптового масла. Словно издалека сквозь затонированную дверь сауны доносились приглушенные звуки музыки, смех и всплески воды. Пар немного рассеялся и позволил разглядеть небольшое помещение в приглушенном теплом свете. И угораздило же меня так вляпаться. А ведь когда я первая спустилась вниз и увидела, что мы с Киром только одни в бассейне – так наивно обрадовалась: до прихода опоздавших снова с ним наедине, как в тот самый раз. Момент для искренности и теплоты, которые мы уже подзабыли, как когда-то дарили друг другу. И его радостная улыбка: – А я тебя ждал, малышка. Знал, что ты всегда приходишь раньше… А потом… Все, что случилось потом хочется выжечь у себя из головы. Стереть, откатить назад и сделать вид, что ничего не случилось. Забыть, забыть, забыть. Снова зажмурилась и сжала кулаки в бессильной злобе. В реальность меня вернуло на редкость тактичное покашливание. – Эй, с тобой все в порядке? – парень прочистил горло, но его голос все-равно прозвучал низко и хрипло, как после долгого молчания. Я разлепила глаза и немного ошалело обернулась на звук, пытаясь сфокусироваться, не отвлекаясь на фиолетовые круги, расходящиеся передо мной после резкого движения. Загорелый татуированный блондин сидел буквально в метре от меня. И как я его не заметила? Наклонился ближе встревоженно. Машинально двинулась взглядом по чернильным сине-черным линиям на его теле – от шеи к темным соскам и ниже по плоскому натренированному животу к тому месту, где витиеватый узор уходил за резинку широких плавательных шорт. Нервно сглотнула, снова встретившись с светло-голубыми глазами, молчаливо ожидающими от меня хоть какой-то реакции. А я продолжала ошалело пялиться на непойми откуда взявшегося черта из табакерки серфера с обложки. – Не грусти, все пройдет, – его широкая ладонь накрыла мою. Большой палец едва касаясь провел по выступающим косточкам. В ответ я только грустно улыбнулась и покачала головой. А незнакомец просто взял и заключил меня в крепкие объятия. Прижал без спроса к горячей влажной груди, заставляя уткнуться носом в свои длинные светлые волосы, погладил неловко по спине. – Знаешь, всем нам иногда нужно, чтобы кто-то просто взял и пообещал, что все будет хорошо. Почувствовав приступ странной благодарности к этому случайному парню, который решил поддержать девушку в беде, я обхватила руками рельефную жилистую спину и легонько похлопала прежде чем отстраниться. Достойная попытка, но его руки остались лежать чуть ниже моих лопаток, легонько, невесомо считали позвонки. Оказавшиеся в опасной близости губы продолжали шептать что-то банальное, но так успокаивающе, умиротворенно: – Наши страхи, наша боль – все это делает нас сильнее. Без провалов нет достижений, без разочарований не бывает любви… Без падений – побед… Я слушала его завороженно, ощущая краем сознания, как короткие электрические импульсы разлетаются по телу от тех мест, где шершавые подушечки пальцев касались моей кожи. Наше дыхание стало прерывистым и тяжелым, будто на шипящие камни в углу снова плеснули воды. Губы парня шевелились все медленней. Речь становилась все более сбивчивой, тихой. Такие красивые губы… Как будто родные, знакомые. Как будто я помню, как они могут поджаться обиженно или лучше, горааздо лучше, – расплыться в искренней, хитрой улыбке. Интересно, какие они на ощупь? Во рту вдруг резко пересохло, и я машинально облизнулась, собирая живительные капли влаги с кожи. Парень, заметив движение, резко осекся и шумно втянул теплый воздух, затрепетав крыльями носа. Я же, не дав ему (и себе) опомниться, прижалась тесно, пробуя его губы на вкус. Ловила момент. «Жесткие, но податливые… Соленые, сладкие и очень умелые», – отметила я с каким-то детским восторгом, когда он с тихим стоном ответил на поцелуй, несдержанно сминая мое наступление. Поочередно прихватил сначала нижнюю, а затем верхнюю губу зубами, впивался жадно в распухшие от ласки девичьи уста, ничуть не уступая моему неистовому напору. Его руки только что жгли мою шею, оглаживали скулы, прижимали еще ближе, не давая вздохнуть. А теперь уже скользили по талии – так спешили добраться до бледных ягодиц, наполовину прикрытых купальником, наполовину рассцвеченых синяками, чтобы подхватить мое тело с легкостью и опустить уже по-хозяйски к себе на колени. Но мне хватило и секундной передышки. Немного остывший воздух парилки хлестнул по лицу, отрезвляя, и выдергивая остатки мозгов из блаженной комы. «Боже, что я творю?» – пискнул кто-то очень жалкий на задворках сознания, пока все мое естество по-прежнему пульсировало от предвкушения и тянулось к теплому неимоверно восхитительному мужчине подо мной. Но я решила прислушаться к голосу разума, пока не стало слишком поздно. Вскочила на ноги, испуганно попятилась к двери и вынырнула на привычный свет и холод из этой душной преисподней. В очередной раз за сегодня сбежала. Эх, надо было подаваться не в сноубордистки, а в бегуньи. На длинные и короткие дистанции... с препятствиями... На лету махнула друзьям в бассейне рукой, мол, перегрелась в сауне, и понеслась по пустынным коридорам, кутаясь в махровый халат. Боялась сама не зная чего. Что он кинется догонять? Пришла в себя уже только в номере с вполне закономерными вопросами, застывшими на раскрасневшихся пылающих губах: – Это что, блин, вообще такое было? И что мне теперь со всем этим делать?