Это же был вопрос?

Потерять все значит обрести себя, верно? Твои светлые волосы всему закон. Тому, что видишь ты глазами, сияющими во тьме. До безумия идеальная кожа, которая гладью отражает правду твоих действий. Твои руки, нежные и непринужденные, создавали нечто прекрасное. Они творили свечи, глупости и историю. Они держали сигареты, книги и чужие руки. Холодные и отторженные, но в коем смысле родные. А чего же ты боялась? Страх не в скуке, ты искала в ней покой. Ужас и напасть не в предательстве, осознанность и здравость затмевали это. Тревога не в одиночестве, в этом есть сама обреченность на уединение и свободу. Но не скрыть тому всю правду, что зависимость во всем. Все нуждаются и повинуются. На всех влияют, и все ничтожно. Ты курила для убийства. Покупала дешевое вино, просветляя собственную кровь. Дерзила тем, кто глуп для мира в условной ситуации. Боролась за справедливость. Легкий взгляд пронизывал каждого твоего собеседника до костей. Дрожь или доверие овладевали кем-либо, но в любом случае, всегда и везде они продолжали смотреть в твои бездонные глаза. Вовсе не пустые. Они тонули как чернила книг под водой. Растекались по всему глазу, не давая волю слабости. Ее ты не даровала никому. Даже в тот момент, когда машине стоило свернуть. Продолжила давить на педаль и, не закрывая глаз, таращиться на мигающие полицейские сирены. Ты знала, что так будет. Хотела закончить все так, как должно было быть. Без контроля остальных, на импульсе и спонтанности дать полную свободу своим мыслям. Дать им себя убить, пронзить острием руля в самую грудь. Ты думала про других? Конечно нет. Никто не мог сказать, даже задуматься, что ты доставляешь неприятности. Никто тебя не ненавидел. Все винили себя в твоей кончине. А все ради возмездия. Честно, я испугался на миг. Как маленький щенок подумал, что будь я мертв давно, не смог бы взглянуть так же уверенно в глаза других. Было бы тошно от самого себя. Я рад, что мне открыли глаза, заставив заглянуть в твои. Они прекрасны, когда горят, а не потухают в миг пары промилле. Я благодарен, что не совершил никоей глупости, какие могли повлечь за собой вину других. Переживания и страх. Смятение и боль. Злость и отказ смирения. Никто не должен оборвать свою историю на середине нитки, иначе, вы не распутаете узел, который вам же завязали. На шнурках обуви он еще крепче, потому смотри, Аляска, не упади, пока будешь подниматься по лестнице. Раньше времени тебе нельзя было покидать границы книг, которые ты так и не смогла прочесть. Но ты нашла свой лабиринт в своем навязчивом и замысловатом вопросе.