Черновик судьбы: Никогда

Образ, который нарисовался ей при слове «Каталмач», и человек, которого она увидела перед собой, здорово различались. По правде говоря, она думала, что это окажется какой-нибудь варвар-берсерк из Утгарда или Рашемена, и обомлела, встретив посреди этой глуши паладина Тира. Герой из ее детских снов выглядел в точности, как он: громадный, в сияющих латах, синеглазый, с низким уверенным голосом. Истинный лидер, за которым хочется пойти даже в ад безо всякого страха и сомнения. Сколько раз в ее мечтах этот герой спасал ее из беды, а потом смотрел в точности, как сэр Касавир сейчас – внимательно и спокойно. И видел не лицо смущенной дурнушки, а сияющую восторгом и преданностью душу. И там, во сне, он протягивал ей руку и вел за собой – к истинным подвигам и по-настоящему важным свершениям… Селия поняла, что неприлично долго таращится на паладина, совершенно забыв, какой он задал ей вопрос. Она сглотнула, прокашлялась и сипло попросила повторить, обрушивая на себя в уме все известные ей ругательства. Теперь он точно решит, что она законченная идиотка! Морщинка меж бровей Касавира слегка разладилась, а лицо тронула тень улыбки. И он снова спросил: – Почему ты здесь? – Прозвучало это терпеливо и по-прежнему доброжелательно. – На тебе плащ стражи Невервинтера, но обычно стража не покидает пределов города. – Меня отправили на поиски господина Иссани, посла Уотердипа, – пискнула она, подозревая, что один в один похожа сейчас на Кайтора, которого поманили издалека его любимым цыплячьим бедрышком: такая же восторженная и поглупевшая. – Мы выяснили, что посла похитил Лограм Ослепитель. И теперь ищем его логово. – Значит, наши цели совпадают. Паладин слегка склонил голову, глядя на нее строго и испытующе. Селия почувствовала, как у нее запылали щеки и уши – до самых кончиков. Вот сейчас он возьмет и скажет: «Хорошо, ты можешь пойти с нами, девушка». И она станет самой счастливой стражницей на всем Побережье Мечей! Но он сказал другое: – Позволь мне присоединиться к твоему отряду. Я неплохо знаю эти горы и смогу помочь вам найти дорогу к крепости Лограма. Лишний боец тебе пригодится. Селия несколько раз открыла и закрыла рот. У нее возникло чувство, что она шагнула на твердую почву, а под ногами разверзлась пустота. Он что, только что спросил разрешения стать одним из ее бойцов? Все же должно быть ровно наоборот! Это он должен победить вожака орков, спасти посла и освободить Родник! Ведь это он – настоящий герой! А она – всего лишь неудачница, на которую в последнее время свалилось слишком много ответственности. И она оказалась совершенно к этому не готова. Селии все чаще казалось, что она пытается наполнить решетом бездонную бочку. За минувшие пять месяцев в доках стало поспокойнее. Зато выяснилось, что с исчезновением банды Муар исчезли и кое-какие плюсы, к которым горожане успели привыкнуть. Без налаженной контрабанды многих товаров стало меньше, а цены на них выросли, к тому же в доках заметно поубавилось денег – раньше их щедро тратили бандиты, а сейчас только матросы, да и тех все еще было немного. А перед стражей встала новая задача: найти управу на кучу мелких шаек. Но вместо стройной сети, где, потянув за одну ниточку, добираешься до другой, они получили кашу и неразбериху. К тому же, за место Муар началась грызня. Пока еще тихая, но накал страстей со временем только рос и грозил однажды вылиться на городские улицы опрокинутым помойным ведром. После короткого затишья проблем снова становилось все больше, и ее обвиняли в них все чаще. Наверное, просто потому, что ее имя было на слуху. Как в том старом анекдоте: «То ли гном украл, то ли у гнома украли». И это лежало на плечах дополнительным грузом. Как же ей хотелось, чтобы пришел кто-то знающий и сильный и сделал все, как надо! Хотя бы здесь, в Роднике Старого Филина. Паладин Касавир походил на такого человека, как никто. Но взял и отошел за ее спину. Пауза в очередной раз затянулась. Селия опять откашлялась: – Ага. Да. Хорошо. Конечно… Я, э-э-э… ценю твою помощь, сэр Касавир. Паладин принялся рассуждать о том, что смерть Лограма станет для орков серьезным ударом, а маленькому отряду будет куда проще миновать все дозоры, но Селия слушала его вполуха, слишком потрясенная и сбитая с толку, чтобы что-то отвечать. В ее голове проносились десятки версий. Может, это просто проверка, и Касавир хочет узнать, чего она стоит? Или он не желает подставлять своих людей – и без того израненных и уставших. А незнакомцев не жалко. А может, он сам ранен?! Да нет, ерунда, он же паладин, уж себя-то он вылечил бы мигом. Тогда, может, это какой-то хитрый план, который ей не хватает мозгов понять? Что-то же заставило его переложить ответственность! Они снова шагали горными тропами, и Касавир действительно оказался страшно полезен их отряду. Но Селия почему-то никак не могла избавиться от глупой детской обиды. Понимала, насколько это по-дурацки, но ничего не могла поделать с разочарованием, которое пекло под ложечкой, будто изжога. И уговаривала себя, и стыдила – без толку. А потом, как наяву, услышала издевательский голос Бишопа: «Плохой паладин. Не взял малютку на ручки!» – и фыркнула сама. С насмешкой и облегчением. Действительно, сам виноват. Зачем он выглядел таким совершенным? Взял и ввел в заблуждение! Он же просто человек, а никакой не идеальный герой. У всех людей есть свои слабости, и нечего тут дуться. От сердца, наконец, отлегло. И на коротком привале перед новым подъемом на крутую тропу Селия поняла, что может смотреть на Касавира и не краснеть – как на товарища. Как на равного. И это было просто замечательно! Касавир остался с ними и после того, как они отыскали посла и убили вожака орков. И Селия снова терялась в догадках, пытаясь распознать, что скрыто за чужим поступком. Паладин был неизменно вежлив и доброжелателен, но ее не оставляло ощущение, что его защищают не только латы из превосходной стали, но и воображаемая каменная стена, выстроенная вокруг души. Из тех, что не впускают внутрь так же бдительно, как и не выпускают наружу. И ей, как и всем остальным, хода за эту стену не было. Но по дороге в город, во время одной из ночевок, когда лесная тишина словно крыльями, обняла их безмятежным покоем, в стене ненадолго приоткрылась калитка. Келгар, Элани и Нишка давно спали, Налох и Кайтор убежали на охоту, а Селия и Касавир засиделись у костра за вкусным отваром из ягод и трав и незаметно разговорились. Паладин оказался немногословен, больше слушал и спрашивал, чем рассказывал сам. И лишь сухо упомянул о своих разногласиях с властями и непростом решении уйти. Касавир неловко скомкал этот разговор и замолк, глядя в непроницаемую для глаз человека тьму леса. Селия знала, что в этот поздний и темный час прошлое любит подкрадываться на бесшумных лапах, воровать сон и тревожить мысли. Когда она ходила на охоту с отцом, не раз видела, как по ночам его холодное лицо становится еще угрюмее, а в глубине глаз поселяется тоска. И сейчас ясно читала точно такую же тень на лице Касавира. И до нее вдруг дошло, что означала та не ведающая страха смерти ярость, за которую он получил свое прозвище. Сперва Селия принимала ее за смелость, подкрепленную верой. Но на самом деле именно так выглядело отчаяние сильного человека – молчаливое и от этого страшное вдвойне. Что же в его жизни стряслось такого, что заставило отчаяться? После того разговора у нее возникла невыносимая потребность утешить Касавира, доказать, что он неправ, что жизнь стоит того, чтобы оставить свой груз в прошлом и двигаться дальше. Но все, что было в ее силах – лишь сварить еще один травяной отвар, прикрыть в бою, да тепло улыбнуться лишний раз. Вряд ли это достаточно, чтобы спасти кого-то от отчаяния... Но, может, способно показать, что он кому-то нужен и важен? Селии становилось легко и надежно, когда он находился поблизости, и ей ужасно хотелось, чтобы и Касавир с ней рядом тоже чувствовал себя хотя бы чуточку лучше. Она мечтала, что со временем, когда Касавир научится ей доверять, та калитка будет открываться чаще, и он перестанет задыхаться за своей стеной. Но она даже представить не могла, насколько паладин доверяет ей на самом деле. Это дошло до нее лишь в захваченном гитиянки Архиве. – Почему ты за меня поручился? – Селия проводила убегающего Смотрителя взглядом, а потом с удивлением посмотрела на Касавира. – Мы не так уж хорошо знакомы, чтобы ты мог рисковать своей честью. Лицо Касавира оставалось невозмутимым, но улыбка мягко засияла в его глазах: – Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь: твои поступки говорят громче, чем твои слова. Кроме того, я ведь паладин Тира. – Он замолчал, как будто это должно было что-то ей объяснить, но, увидев ее недоумение, продолжил: – Я чувствую обман, Селия. Ты всегда говоришь правду… почти всегда. Но даже твоя ложь – попытка кого-то защитить. Однако сейчас, принеся клятву стоять на страже интересов Невервинтера, ты не лукавила. Я это знаю. – То есть, ты все это время слушал бредни Дункана, Нишки и Келгара, понимал, какая это ерунда, и с умным видом молчал? – влезла Кара с ехидным смешком. – И разве это не называется «покрывать ложь», а, светлейший паладин? – Эй, что значит «бредни»? – возмущенно воскликнул дварф. – Мне кажется, это не наше дело, – сердито одернула ее Селия. Вообще-то, от откровения Касавира по ее спине пробежались мурашки. Если он чувствует, когда кто-то кривит душой, не значит ли это, что он вообще… слишком много всего чувствует? Читает все эмоции? Ощущать себя открытой книгой Селии не особо понравилось, поэтому она постаралась выкинуть эту мысль из головы. – И, Кара, если нам придется сражаться, не используй, пожалуйста, огненные заклинания, – попросила она, избегая смотреть в сторону Касавира и уставившись вместо этого на книжную полку. – Пожар в Архивах не входит в наши планы. Та высокомерно фыркнула, вообразив, что ее в очередной раз учат жить. А Селия все же заставила себя поднять глаза на Касавира. Ей страшно не понравилось, что между ними повисло это неловкое молчание. Между друзьями не должно быть такого молчания. – Что еще ты обо мне знаешь? – с преувеличенным весельем спросила она. – Из того, о чем я тебе не говорила. Паладин помедлил, но все же ответил: – У тебя странная аура. Ее трудно разглядеть, мне никогда не встречалось ничего подобного. – О, ты про мерцание? – опять вклинилась Кара и окинула Селию взглядом, прищурив один глаз. – Ну хоть кто-то заметил! Я уж думала, только я могу это видеть. Про что-то подобное она слышала от брата Мерринга. Однажды тот обмолвился, что при каждой попытке посмотреть на ее ауру ему хочется вынуть из-под века соринку, а потом смущенно рассмеялся. Селия приняла его слова за шутку. Выходит, не шутил? – И… и что это такое? – спросила она неуверенно. Касавир покачал головой. Он выглядел серьезным и даже каким-то торжественным. – Я не знаю. Но это не мешает мне тебе верить – ты действительно искренна в своем желании творить добро. Именно поэтому я и пошел за тобой. Он сделал движение, словно хотел протянуть руку, но передумал, и тоже начал рассматривать ближайший стеллаж. У Селии замерло сердце. Ей показалось, что она услышала что-то необычайно важное. – Аура-шмаура, – проворчал Келгар, безвозвратно нарушив момент, и пристукнул обухом топора о мраморный пол. – С нами время от времени ходит девчонка с рогами и хвостом – и то ничего! И кобольд этот. Я подумал даже, что ты его уговоришь с нами пойти, да обошлось. Так что, не в ауре дело, а в голове. Вечно из-за своей доброты и дурости в истории влипаешь, глаз да глаз за тобой… – Не знаю, о чем говорят эти двое. Я здесь, потому что мне просто интересно, – Кара пожала плечами. – Порой с тобой происходят довольно забавные приключения. А рябь на месте твоей связи с Плетением – это и вправду странно, как будто через кристалл смотришь. Но я и чешую на лице никогда прежде не видела. Может, это как-то связано? Селия с облегчением выдохнула. В самом деле! Чего она распереживалась? Наверняка это просто выкрутасы ее драконьей крови. – Ну ладно, хватит терять время, – произнесла она бодро. – Пойдем и наведем тут порядок. А потом решим все местные загадки и почитаем, что пишут про Джерро. Когда они выходили из Архива, перемазанные зеленоватой кровью гитиянки, Кара задумчиво протянула: – А знаешь, их аура чем-то похожа на твою… Может, действительно в чешуе дело? – Я бы не сказал, что увидел сходство, достойное упоминания, – голос Касавира прозвучал сухо. – Ну так и я не говорила об идентичности. А если ты практикуешь философию «Молчание – золото», мог бы быть последовательным, и промолчал бы и дальше! – огрызнулась Кара, снова решила на всех обидеться и замолчала сама. Селия подумала, что Кара вспылила сейчас, потому что слишком долго сдерживалась – она ведь действительно умудрилась ничего не подпалить в Архиве. Вздохнула и спросила ее примирительно: – В Хайклифф со мной поедешь? Кара дернула плечом и буркнула: – Поеду. Хочу кое-что проверить. – Небось, как хорошо горят гитиянки? – хмыкнул Келгар и повернулся к Селии. – Я тоже с тобой, девочка. Вашей компании нужен хоть кто-то, кто стоит на земле и бьет врагов в челюсть, а не таращится на чужие ауры. Как это часто с ними бывало, они успели в самый последний момент. У Селии даже возникло подозрение, что гитиянки приплыли тем же кораблем, что и они, и всю дорогу прятались где-нибудь в трюме, никем не замеченные. Как бы то ни было, в бой им пришлось вступать прямо с марша. Хорошо, что наученные горьким опытом, они приготовили снаряжение еще перед сходом с трапа. Но Селия все-таки сплоховала. Ей не хватило ума поставить всем щиты заранее, а потом просто их подновлять, и пока она поспешно колдовала, одна из тварей успела до нее добежать. Прежде Селии как-то удавалось не лезть в ближний бой, скрываясь за спинами спутников и держа врагов на расстоянии заклинаниями или арбалетными болтами. Она успела почти позабыть тренировки Георга и спарринги с Бивилом – и поплатилась за это. У нее не вышло увернуться, и кривой меч вошел слева между ее ребрами. Где-то внутри тоненько зазвенела, заныла, как больной зуб, туго натянутая струна, отозвалась наверху, разбилась нестройным аккордом поперек музыки мира... Но на запястье гитиянки с утробным рычанием повис верный Кайтор, помешав завершить выпад, почти проткнувший ее сердце. А следом словно из-под земли вырос Касавир, смял нападавшего ударом молота и крепко прижал ладонь к ее залитой кровью груди, накладывая исцеляющее заклинание. – В порядке? – спросил он отрывисто. В его глазах прыгал испуг. Располосованные мышцы закололо, будто иголками, а потом запекло. Звук струны затих, как не было. Прикосновение латной перчатки совершенно точно не напоминало ласку, но Селия все равно смутилась. А потом до нее дошло, что она чудом избежала смерти. Она сглотнула, кивнула и быстро наложила на Касавира защитные чары. И тут же ударила волшебной стрелой ему за спину, прямо в несущегося с занесенным мечом блейдлинга. Паладин развернулся, одним ударом снес ему голову и помчался на другой конец двора – выручать зазевавшуюся Кару, которую начали брать в кольцо. Селия прикрывала ударами заклинаний сперва ее, потом сбитого с ног Келгара, а потом просто добивала оставшихся. Хозяйку фермы они отыскали в дальней комнате дома. Селия подумала, что паника и отчаяние – не лучшие судьи, потому что и в занявшемся огнем доме, и на улице Шандра обрушила на нее целую лавину гневных упреков. Келгар топтался рядом, смущенно вздыхал и соглашался с ее словами, Кара мастерски делала вид, будто ее тут нет, опасаясь, что в поджоге снова начнут обвинять ее, а Касавир начал Шандру мягко увещевать, хотя по мнению Селии, той куда больше помогла бы пощечина. Она развернулась и, не обращая ни на кого внимания, направилась к колодцу. Напилась сама и дала напиться Кайтору, дрожавшему за пазухой и перепачканному кровью, а потом села спиной к холодному колодезному срубу и закрыла глаза. Но в голове все равно навязчиво билось, как пестик в гулком колоколе: «Я чуть не умерла, а меня обвиняют в том, чего я не делала…» Это было настолько несправедливо, что у нее опускались руки. Она прохандрила всю дорогу до города, и даже небольшая вечеринка честь их возвращения, которую устроил Дункан, не улучшила ее настроения. Дядюшка все увивался вокруг Шандры, подливая ей вино и рассыпаясь в комплиментах, а с Селией перекинулся лишь парой слов. Ей было все равно – она собиралась с духом, чтобы все-таки начать с той разговор об Убежище деда. Снова лезть в какие-нибудь катакомбы, наверняка опасные и расположенные у демона на рогах, Селии совершенно не улыбалось: ей было страшно. Эти проклятые осколки должны были стать для нее чем-то вроде священного долга – за ними скрывалась тайна, из-за которой погибли десятки людей, а могли погибнуть еще больше. Но вместо этого блестящие кусочки металла, лежащие в ее рюкзаке, начали ощущаться, как тяжкий и выматывающий груз. Разговор с Шандрой Селия все же завела, и он снова не заладился: та начала с того, что в сотый раз припомнила сгоревшие амбар и дом. Селия попыталась успокоиться, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, а потом ее накрыло нестерпимой огненной волной, вскипятившей кровь, и она неожиданно для всех, а особенно для себя, заорала, жахнув стаканом о стол: – Да не жгла я твой паршивый дом! И перестань поддакивать, Келгар, ты же там был и все видел! Не я насылала на город ящеров, не я заставляла Шандру торчать на ферме в одиночку! Не я натравила на нее гитиянки! А ты, Джерро, могла бы уже хоть раз сказать мне спасибо, если не знаешь для чего открыть рот! В трапезном зале повисла тишина. И ее нарушил негромкий язвительный смешок Бишопа: – Вот тебе и справедливость, и благодарность, детка. Приятного аппетита. Селия опомнилась и ощутила, как ее лицо заливает мучительным румянцем стыда. – Я… Простите. Не знаю, что на меня нашло, – пролепетала она сдавленно. – Нет, это ты меня прости, – пробормотала в ответ Шандра. – Меня действительно порой заносит. Но на меня столько сейчас навалилось… Мне нужно отдохнуть. Спасибо всем вам. Шандра опустила плечи и побрела прочь, и дядюшка Дункан устремился следом за ней, что-то успокоительно воркуя. Селия почувствовала себя распоследней сволочью и окончательно упала духом. – Нам всем стоит отдохнуть, – произнес Касавир спокойно. – Предлагаю обсудить все завтра. Но обсудить все завтра не вышло – ночью на них напали.