Перевёрнутая восемь

Снова углём на бумаге рисую размытые силуэты, пачкая пальцы чёрным. Храню в столе своём сигареты, порой понимая, как человек я никчёмен. Во мне нет лоска и всей той ванильной инфантильности, что присуща детям, Я безнадёжен в своей тупой дибильности и всё что говорю считается бредом. В общественном транспорте, будь то маршрутка или троллейбус, я забиваюсь в угол, Я не ходок по бабам, но порой в постели с тупыми блондинками бываю грубым. Ненавижу людей, предпочитаю одиночество и провонявшие говном подъезды, Постоянно матерюсь, спотыкаясь об один и тот же камень у дома на въезде. Не верю в бессмысленные пророчества, в доброту, любовь и прочую ересь... По жизни вообще-то многого хочется, но с меня уже хватит - наелись. Нас словно рыбу аквариумную кормят громкими, но пустыми обещаниями, С бравадою в голосе фаршируют словами и свою правду в мозги помещают. Полузадушенная индивидуальность на задворках разума в истерике бьётся, Серость окружающей массы её бесит, она грозится, что уйдёт и никогда не вернётся. Я, жизнью изрядно пожёванный и помятый, подобно Диогену на жизнь в бочке согласен, И пусть окружающие лизоблюды с пеной у рта доказывают, что этот мир прекрасен, Я иного мнения. Чёрный уголь, сигареты, бумага. Мой закон ни с чем не согласен.