Ты для меня больше, чем жизнь

Солнце медленно клонилось к горизонту. Закатные лучи окрасили тонкую линию и часть небес в насыщенно-золотой. Они словно прощались с этим миром перед тем, как уйти на покой, уступая место луне и звёздам. Всеотец окинул безразличным взором роскошную палитру цветов, разлитую над уставшим за день Асгардом. Казалось, ничто не могло задержать на себе надменный взгляд верховного бога. Но отчего-то посеревший в преддверии ночи небосвод приковал к себе его внимание. — Совсем, как её глаза, — чуть слышно пробормотал Один и перевёл взгляд на сферу. Сагр и Лив лежали окутанные со всех сторон цветами. Сверху их защищал мерцающий купол. Его блики мягко скользили по коже влюблённых, словно лаская и путались в их светлых волосах. — У меня не было выбора. Ты, как никто, должна меня понять, — выдавил Всеотец, не сводя взор с Лив. — Я тоже хочу сохранить то, что мне дорого. В его памяти возникло давнее воспоминание… Один торопливо вошёл из прихожей в длинный коридор, в конце которого располагалась комната норн. Верховный бог остановился у двери, чтобы отдышаться. Он вырвался из гущи сражения с ванами и проехал без отдыха несколько дней. Всеотец не ожидал, что противники окажутся настолько сильными и будут без труда теснить их к границам Асгарда. Один впервые осознал, что без помощи со стороны ему не обойтись. Особенно помощи тех, кто вершил судьбы всех миров. Один протянул руку и коснулся двери, как вдруг услышал глухой голос Урд: — Эх, сколько же жизней унесёт к Хель эта бессмысленная битва. — Разве в нашем мире может быть что-то напрасно? — насмешливо произнесла Скульд. — Нам ли — вершительницам судеб — говорить такое? — Хоть ты и норна, но болтаешь глупости, словно неразумное дитя, — осекла её Верданди. — За каждой смертью стоят боль, страдание и горе, а война, зачатая гордыней, не несёт в себе смысла. — Но не это ли станет причиной Великой справедливости? — задумчиво ответила ей Скульд. — Ведь благодаря хитростям асов, однажды, на сторону ванов встанет могучая Сила, которая прибудет из Мидгарда. — Ох, дитя, попридержала бы ты свой язык, — сварливо заметила Урд. — Не ровен час кто услышит и воспользуется тайнами будущего. — Да разве кто поймёт о чём мы, кроме нас самих? — с наивностью свойственной юным усмехнулась она. — Мало ли о какой справедливости и силе я говорю. — И всё же, почаще прислушивайся к старшим, — вздохнула Верданди. — Легкомысленность — не та черта, которой есть место в твоём характере. — Ну вот, опять вы начинаете читать нравоучения, — простонала Скульд и уныло добавила: — Всё, я больше ни слова не скажу о предначертанном и… Один не стал дослушивать семейные дрязги и спешно направился к выходу. Его ошеломило услышанное. Он молчаливо вышел из усадьбы, оседлал коня и устремился прочь. Слова норн вновь и вновь проносились в голове. — Да, гордыня, — под конец пути всё же признал Один свою ошибку. — Выбора нет, придётся соглашаться на мирный договор… Всеотец покачал головой, отгоняя от себя туман воспоминаний. Он одновременно был согласен с младшей из норн, и в то же время — нет. Война в итоге позволила двум могучим родам асов и ванов объединиться. А вот с обещанной справедливостью и силой вышла накладка. — Прости, мне пришлось так поступить, пробудить тебя очень важно, — повинился он перед Лив. — Твоя сила и сила ваших детей необходима, чтобы отсрочить Рагнарёк. — Так вот ради чего ты всё это затеял, — из-под сени деревьев бесшумно выступила Фрейя. — Я смирилась, когда под твоим давлением из заложницы стала любовницей. — В глазах богини пылал огонь гнева. — Я терпела все гадости и от моих сородичей, и от асов, хотя и те, и другие получили от меня знания в магии. — Она судорожно вздохнула. — Но больше терпеть не намерена! Я не допущу союза моих детей и его! Фрейя указала рукой в сторону сферы. — Пусть он и заполучил валькирию, но быть с ним одной семьёй я не намерена. — Никогда не понимал отчего ты так ненавидишь Сагра, — удивлённо вздохнул Один. — Неужели ты готова положить на алтарь своей злобы жизни наших детей? — Тебе легко говорить, ты у нас — Всеотец — заботящийся о мирах, а я всего лишь твоя подстилка, — сквозь зубы процедила богиня. — Ты поверил лжи Локи, будто я провела ночь с гномами. — в глазах Фрейи стояли слёзы. — Но правда в том, что в течение недели у них я делилась знаниями, чтобы заполучить Брисингамен, желая стать красивее в твоих глазах. С её губ неожиданно сорвался истерический смех. — Я была законченной дурой, пыталась услужить тебе, мечтала, что ты полюбишь меня, — богиня резко замолчала, с тоской посмотрела на влюблённых и с горечью добавила: — Сагр не раз и не два останавливал меня, просил не предавать свой род… Я ненавижу его, потому что он был прав… Признавая это, мне становится мерзко от осознания собственного существования… Фрейя замолчала, обречённо поникла и тихо продолжила: — Мне невыносимо видеть Сагра и помнить о своём предательстве… Если наши дети заключат союз, избежать встреч больше не получится… — Я не знал… — начал Один, но она подняла руку, прерывая его. — Не знал? Ты шутишь? — устало обронила Фрейя. — Тебя никогда не заботили чувства тех, кто рядом. — Она горько усмехнулась. — Ты же правитель — сочувствие и милосердие тебе не к лицу — ты делаешь всё, что желаешь, не взирая ни на что. — Возможно, твои слова справедливы, однако сейчас на кону стоят не наши отношения, — вздохнул Всеотец. — Если мы не вернём валькирию, то все миры погибнут. — Хорошо, я помогу тебе и на этот раз, — взгляд богини остановился на ладони Сагра, крепко сжимающую руку Лив. — Я спущусь к Хель и верну их, с условием, что брака не будет. — Фрейя, опомнись! — попытался воззвать к её разуму Один. — Вспомни пророчество! — Об этом можешь не беспокоиться, — равнодушно улыбнулась она. — Я сделаю так, что они никогда не встретятся.