***
*** « То же время- в том же месте. “*** (POV Гермионы) — Твоя статья блестяще написана, Луна. Луна ответила ослепительной улыбкой. Меня поражало, с какой скоростью крепла нашла дружба с стечением последних месяцев. С тех пор, как я прислушалась к её идеям - позволила себе поверить в некоторые из них и постаралась не быть слишком резкой в выражения, как это было раньше, в отношении самых нелепых — мне открылась другая её сторона, сторона которую Гарри, по-видимому, обнаружил за несколько месяцев до меня. Теперь я была готова признать, что Луна видела больше других. И, возможно, некоторые из её «существ» были лишь её универсальным способом описать нам то, что она видела, потому что иначе мы бы не поняли. С таким же успехом я могла была описать слепому цветок. — Спасибо. Мне очень нравится писать о Дафне и Гарри. И, к счастью, у Колина было несколько снимков, которые удалось добавить. Гарри издал страдальческий стон и прикрыл лицо руками, Невилл, Дафна и я обменялись веселыми улыбками. Колин был официальным фотографом Гарри уже несколько недель. Он почти потерял сознание, когда пришло письмо от Роксаны, в котором говорилось, что с этого момента только ему позволено фотографировать Гарри и Дафну. Копия снимков была отправлена в «Ежедневный Пророк», что, безусловно, вызвало не один апоплексический удар. К моему сожалению, Скитер не постиг смертельный шок. «Колин — хороший мальчик, — попробовал объяснить тогда Гарри. — — «И хороший фотограф. Но его семья не богата. Продажа моих фотографий может оказаться его шансом получить желанную будущую работу». Никто не сомневался, что фотография станет призванием Колина после Хогвартса. И снимки были действительно хороши. Некоторые из них, на тему Второго Испытания, попали в «Придиру», а через несколько дней — и в «Ежедневный Пророк». Другие — в постоянно растущую коллекции Гарри-Дафны. — Мне очень понравилась фотография, на которой Гарри целует Дафну после извинений, —пакостно ухмыльнувшись сказала я, наслаждаясь тем, как сильно закрутился Гарри. Он попробовал испепелить меня взглядом, но после кивнул, когда Невилл заметил, как ему понравилась другая фотография, на которой Дафна наколдовала Патронуса. — Уверен, отныне ни один Патронус не будет так знаменит, как Патронус Дафны. Мы прекратили весело стебаться друг над другом, когда в Зал вошел Виктор Крам. Следуя плану Гарри, мы убедили мадам Помфри обследовать всех Четырех Чемпионов. Частью этого осмотра было Промывочное Зелье. Как мы и ожидали — или, лучше сказать, «опасались» — реакция была немедленной. Я до сих пор не вкурсе, что именно Гарри наплёл Виктору после, но на следующий день Дафна получила тайно написанное извинение. С тех пор поведение Виктора стало постепенно меняться. Нейтральный наблюдатель мог бы решить, что он «переболел» Дафной или преодолел эффект Любовного Зелья. В качестве меры предосторожности он каждый день принимал одно Промывочное Зелье на случай, если «кто-то» попытается споить ему новое. Но, видимо, идея познакомить Виктора с Дафной «провалилась, не успев начаться» в тот самый момент, когда чувства Гарри и Дафны стали совершенно очевидны, и теперь в каком-то смысле даже официальны, благодаря клятве Дафны. — Зелье Конфундус Анимус, — пробормотала я. Согласно экспертизе Поппи, имено так назвалось Зелье, обнаруженное в крови Виктора. Она отправила образец крови Агате, и её коллега подтвердила верность результатов. — Бабушка писала мне об этом Зелье, — прошептала Дафна. — Оно очень сложное, намного выше уровня ТРИТОНОВ. По словам её Мастера Зелий, лишь два человека в Хогвартсе способны варить такое зелье. Я кивнула, бросив беглый взгляд на Снейпа. Он был одним из тех самых двух, но у него не было причин вмешиваться в дела Дафны. Так что оставался лишь директор, в прошлом, до преподавания в Хогвартсе, известный Алхимик. Неужели прошло три с половиной года, с тех пор, как я прочитала эту открытку с шоколадной лягушкой, о нём и его достижениях в Алхимии? ( П.п: Вот только ту открытку прочёл тогда Рон( по книге) и благодаря этому они смогли узнать о Николсон Фламель)***
«{Тебе следует быть более осторожной}», — прозвучал в наших мыслях голос Гарри. — "{Такие слова лучше не произносить, лишь думать о них.}" Залившись от смущения краской, я кивнула. Он прав, я всё ещё была новичком в этом. После выходных, на период которых пришлось Второе Испытание, мы научились обмениваться мыслями. Нам даже не нужно было больше держаться за руки, только сидеть в пределах десяти футов от другого человека в его поле зрения. Было всё ещё сложно переключаться между речью вслух и речью в уме, но мы делали успехи. Большую часть времени мы разговаривали нормально, чтобы не вызывать подозрений. Но в такие моменты разум-речь был бы лучшим выбором. Луна огляделась с мечтательным выражением лица и улыбнулась мне. Она не могла знать о разуме-речи, мы ей не рассказывали. И всё же я был уверена: она каким-то образом всё равно знала о нём. "{Думаю, Луна знает о нашей мысленной речи.}" — {Возможно}, — согласился Гарри. — «{Она и впрямь весьма проницательна.}» «{Я бы хотела рассказать ей об этом, а также Сьюзен и Падме, и возможно, Трейси и Блейзу.}» "{Может быть, напишу маме и спрошу её.}"***
— Отец написал мне, что в следующем номере мы опубликуем извинения Виктора. Я кивнула. Согласно нашему плану «медленного изменения Виктора к лучшему», его заявление о происходящем необходимо опубликовать через несколько недель после Испытания, чтобы избежать повторных слухов о Приворотном Зелье. Даже с учётом клятвы Дафны, безусловно, напиши Скитер статью, людей, поверивших бы её глупым россказням было бы предостаточно. Особенно если бы стало известно, что в его крови плескалось Приворотное. — Это хорошо, — без особого интереса прокомментировала Дафна. Она следила за Роном и Джинни, выходившими из Зала, с тревогой в глазах. Подруга всё ещё была более, чем заинтересована благополучием Джинни, несмотря на злость в адрес рыжей после Испытания. Возможно, мне не стоило так сильно удивляться тому, как быстро она согласилась признать, что у Джинни не было выбора в вопросе, касаемо Заложников. После нашего возвращения из Пинегрю Манора она попросила меня обучить её Заклинаниям Наблюдения и Слежки, тем самым, которые я использовала на ней в прошлый раз. С тех пор я засевов пару раз, как она накладывала эти чары на Джинни. Гарри хранил молчание, не желая выступать в новый спор со своей девушкой. «Для неё это важно, и мне нужно понимать происходящее, чтобы принять его..» С каких это пор мой лучший друг стал таким взрослым? Дафна не объяснялась. Я не спрашивала. Она расскажет мне, когда сочтёт нужным.***
Луна только ушла от нас вместе с Колином. Они пошли выбирать фотографии для следующей статьи. — из них вышла бы милая пара — прокомментировал Невилл, и он был прав. Я задумчиво наблюдала за их исчезновением. Никогда прежде не задумывалась об этом, но «бойфренд» действительно может оказаться для неё чем-то хорошим. Хоть её соседи по дому вели себя лучше, чем раньше, у неё по-прежнему было очень мало друзей. И слишком часто старшие ученики приставали к ней. — Луни, — прошептала я, чувствуя, как увлажняются глаза. — Как я могла назвать её ТАК? Невилл обнял меня. — Ты совершила ошибку, но извинилась. Ты оказалось достаточно сильной и смелой для того, чтобы исправиться. Думаю, теперь ты ей действительно нравишься. Я слабо кивнула и положила голову на плечо Невилла, игнорируя взгляды нескольких слизеринцев и гриффиндорцев. — Луна — самая милая девушка из всех, кого когда-либо встречала, — заметил я через некоторое время. — Мы действительно должны проводить с ней больше времени. И мы должны свести её с парнем. Невилл и Гарри синхронно застонали, им ничуть не понравилась моя «девчачья идея». Дафна кивнула с широкой улыбкой, и это было всё, что имело значение.***
*** «Хогвартс - Кабинет профессора Макгонагалл. 8-е Марта. *** » — Это, — начал Фред. — Совершенно незаслуженно, — закончил Джордж. Оба близнеца уставились на Минерву МакГонагалл, их глаза кривила о Вселенской несправедливости. Быть вызванными в её кабинет из-за маленькой, совершенно незначительной шалости. Разве они не контролировали свои шаловливые души в День святого Валентина? Да, Фред просто хотел произвести впечатление на Анджелину своим взрослым поведением. И у них был мрачный настрой после того, как они узнали о Гаррином «аресте». Если кто-то и заслуживал милого Валентина, так это, Гарри и Дафна. Даже Анджелина, не являвшейся самой большой поклонницей Дафны в начале учебного года — называла их милой парой. Но тем не менее: они позволили всем провести День Святого Валентина без шуток. Возможно, после этого близнецы немного перегнули палку со своим «Виктор-приколом». Но, Мерлин, разве этот придурок не заслуживал подобного ? Он стал причиной задержания Гарри. С широкими улыбками они смотрели, как Гарри отправил этого урода в нокаут. В такие моменты они были горды и счастливы тем, что являлись его друзьями. Через несколько секунд Гарри занял первое место в их секретном списке «студентов, с которыми мы не хотим связываться», даже выше Анджелины — в случае Фреда — и Дафны, которая действительно впечатлила их своим смертоносным характером и богатым воображением. Но после Второго Испытания они вновь расслабились, позволив дурмстрангскому придурку дышать свободно в течение нескольких дней, и с ним не происходило ничего забавного. Сегодняшная покраска волос послужила лишь небольшим напоминанием о том, что он не был полностью прощен. А оранжевые кудри, по их мнению, идеально вписались. С чувством растущего комка в животе близнецы наблюдали за профессором МакГонагалл, когда она достала бумагу из ящика стола. — Что тут у нас... «15-е Февраля: Виктор Крам заговорил скрипучим голосом.» «16-е Февраля: Виктора Крама отравили слабительным». — Должно быть — дело было в пудинге... Оба близнеца продемонстрировали свои самые невинные улыбки. Минерва, прежде чем продолжить, лишь одарила их взглядом: «18-е Февраля: Чай Виктора Крама оказался приправлен безвкусным алкоголем." — Эти студенты Дурмстранга... — такие безответственные.... "20-е Февраля..." Она продолжала какое-то время, прерываемая рядом объяснений и оправданий близнецов, перечисляя в общей сложности четырнадцать розыгрышей над Крамом и ещё пять над Ноттом. Теперь они казались чуть бледными и обменивались обеспокоенными взглядами. — Мы в глубокой.. у нас проблемы, — одними губами проговорил Джордж, Фред медленно кивнул. — Да, это так, — прорычала Минерва. — Девятнадцать розыгрышей за три недели, часть из которых с нанесением телесных повреждений. Я знаю, что вас мало волнуют отработки и потери очков. А потом наказанием для вас станет исключение из Квиддичной Команды во благо спокойствия Хогвартса. — Нет, вы не можете... — так поступить с нами...— взмолили близнецы. Они были асами в набирании отработок, и баллы Факультета не имели для них особого значения. Гарри был на Гриффиндоре, как и Гермиона. С тех пор, как она подружилась с Дафной Гринграсс, ранее густоволосая гриффиндорка начала приносить ещё больше очков для своего факультета. Но недопуск до Квиддича значил потерю единственной причины учебы в Хогвартсе. Они очень надеялись на последний насыщенный событиями Квиддичный Сезон в следующем году, в их седьмом и последнем году в Хогвартсе. Конечно, она не могла быть настолько жестокой. —Пожалуйста, Минни... — мы знаем, у вас есть сердце. Задумчивая Минерва МакГонагалл у посмотрела на ёрзающих на стульях близнецов. Она наблюдала за ними неделями. И теперь настало время «убийственного приговора». — Возможно, мы могли с вами договориться. При определенных условиях я готова… «потерять этот список». Знаете: иногда я так чему-то рада, что просто забываю обо всём остальном. — Она подмигнула — Минерва МакГонагалл действительно им подмигнула. Фред был потрясен. — Да, иногда… — у нас тоже бывает так временами... — поспешно согласились близнецы. — Но что бы это могло быть... — ... что сделает вас такой счастливой? Минерва внимательно на них посмотрела. Она серьёзно собиралась нанять близнецов? И нанять их, чтобы они сделали «это» для неё? Но ей нужна была помощь. Было важно осознавать свои возможности и их пределы. И эта работа требовала совершенно особого умения, способности к секретности и обману, что эти два шутника достаточно часто демонстрировали в прошлом. Женщина глубоко вздохнула. — Мне нужнаваша помощь.. в добыче кое-чего . Добудьте, не привлекая внимания... ( П.п: ох Минни, надеюсь они не будут воровать у Альбус какие-то важные документы)***
— Не могу в это поверить. — воскликнул Фред на обратном пути к Гостиной Гриффиндора. — Но, очевидно, это оказалось реальным.— ответил Джордж, махнув списком Минервы. —Будет... — весёло.. — интересно... — опасно... — совершенно новый уровень... — розыгрыша... Близнецы ухмыльнулись друг другу. Такие планы требовали серьёзных приготовлений.***
*** «Пинегрю Манор. 11-е Марта - Суббота.»*^^ Кто-то вошел в комнату, но глаза Роксаны не отрывались от его лица, лица Северуса Снейпа. Он всё ещё спал беспокойным сном, ворочаясь на кровати в одной из гостевых поместья. Капельки пота проступали на лбу, взгляд был мутным. Женщину беспокоила высокая температура гостя. —Что случилось? — Ан, Хвала Мерлину, как хорошо, что ты здесь. Я… я не знаю. Всё шёл по плану...***
Несколькими часами ранее профессор Северус Снейп прибыл в Пинегрю Манор минуты в минуту. С самого начала для Роксаны было очевидно, что Снейп знал о «Пакте против Дамблдора», знал, об организации действий ради его удаления из Хогвартса. Его вопросы и инсинуации сделали интерес очевидным. Но она попросту не понимала, каковы его приоритеты и намерения касаемо данной ситуации. Он спрашивал как шпион Дамблдора? Как друг Люциуса? Или у него были свои причины? Поэтому она по возможности старалась избегать этой темы и сосредоточилась на картинке. Роксана с облегчением услышала, что он готов поделиться своими воспоминаниями. — Я знаю, Северус, мы... Сириус, Римус и я... не очень объективно относимся к этому вопросу. Лили и Джеймс были нашими друзьями, и мы, в основном, помним об их хороших сторонах. Мы надеялись, что вы с Петуньей добавите «новых красок». Гарри заслуживает знать о своих родителях, но это должна быть «реалистичная картина», а не что-то глупое, вроде детский сборник сказок. — Я не уверен, в том, действительно ли он хочет увидеть мою точку зрение, особенно касаемо его отца, но я сделаю, как ты просишь. Итак, Роксана подготовила Заклинание и наблюдала как Северус переносил свои воспоминания на картинку.***
— Это казалось странным с самого начала. Ты знаешь, как это выглядит, когда кто-то вытаскивает Воспоминания из собственной памяти. Это что-то вроде серебряной нити. Но у его нити оттенок был золотой, не серебряный. И казалось, процесс изматывал его сильней, чём меня или Сириуса. Но я не хотела прерываться. Мне слишком мало известно об этом, чтобы оценить, не повредит ли ему насильственное разделение. Но вдруг он закричал от боли. Через несколько секунд Северус уже лежал на полу — без сознания. — Понятно, — ответила Ан, задумчиво разглядывая на Мастера Зелий. Золотистый оттенок всегда считался признаком «чистых воспоминаний», таких воспоминаний, которые были слишком ясными, слишком простыми, чтобы действительно случиться в жизни... они рождались под натиском сильнейших потрясений, разум пытался бороться с ними. Но в большинстве случаев это являлось признак того, что кто-то вмешался в память. Изменение Разума - независимо от того, насколько искусен Заклинатель - никогда не могло быть настолько же сложным и "истинным", как реальное воспоминание. А учитывая, случаи подростков, можно было с уверенностью предположить, что что-то подобное случилось и со Снейпом. — Предполагаешь, кто-то вмешался в его разум? — больше утверждала, нежели спрашивала Роксана. АН кивнула. — Я бы знала наверняка, если бы он позволил мне исследовать его разум. — Нет, — раздался шёпот— Никому... Измученный Снейп снова закрыл глаза. Роксана похлопала его по руке: — Хорошо, Северус. Твой разум — твоё решение. Со мной ты в безопасности. Через несколько секунд он снова заснул.***
— Мне не нужна твоя помощь, Грязнокровка. Со слезами на глазах рыжая отвернулась, не желая смотреть в лицо мальчику, являющемуся её другом на протяжении десяти лет. Как он мог сказать ей такое? Как он мог так себя вести? Да, Джеймс и Сириус отвратительны. Но она лишь пыталась помочь. Не оглядываясь, Лили рванула прочь.***
Ухмылка на лице Блэка была шире той, какую он смог бы вынести. Поттер и Люпин стояли поблизости, разделяя с ним это выражения, наблюдая, призывая его пойти против решения директора. Люциус был прав: в Хогвартсе не сузечтвовало справедливого отношения к слизеринцам. Они уйдут свободными, не наказанными за свой поступок, не наказанными за то, что чуть не убили его. Директор запретил ему рассказывать о Визжащей Хижине, запретил говорить кому-либо, что Люпин — оборотень. « Пойдёте против моей воли, я вас ЗаОблейвейчу.» То, что он осмелился показать свою обычную дедовскую улыбку и отвратительное мерцание глаз, стало вишенкой на торте несправедливости. Он бы промолчал об этом. Но он никогда не забывал. Он никогда не простит...***
«Да, это — твоя вина, что она умерла, Северус. Вне всяких сомнений. Но ты можешь попытаться искупить свои деяния. Ты можешь сражаться на моей стороне за Всеобщее Благо. Заставь её гордиться собой, Северус. Уверен, однажды Лили простит тебя». Он пришел в кабинет Альбуса после того, как узнал о её смерти. Он не хотел этого. Никогда не хотел. Да, он ненавидел Джеймса; ненавидел их ребенка — потому что тот был сыном Поттера, а не его собственным. Но он никогда не ненавидел её. Почему он не пытался извиниться перед ней? Он хотел, чтобы она приняла его, он хотел, чтобы она простила. Теперь слишком поздно. Мальчик будет жить со тетей.***
Мальчик, виновный в её смерти.***
*** «Пинегрю Манор. 12-е Марта — Утро Воскресенья.»*** — Ты помнишь, что произошло, Северус? Роксана сидела рядом с ним, Ан — чуть поодаль, чтобы наблюдать за сценой, не мешая. Северус всё ещё не до конца пришёл в себя, но после ночи сна он выглядел намного лучше. — Боль, — прошептал он. — Была боль. Моя голова... — Его голос надломился. Внезапно слезы полились из глаз. — Я назвал её Грязнокровкой, Роксана. Она была моим единственным другом до Хогвартса. Именно она позволила мне пережить детство, моего отца.... Я потерял её. Роксана осторожно смахнула пот и слезы с его лица платком. — Уверена, она осознала глубине твоей печали, Северус. Уверена, она простила тебя. — Она никогда... Он остановился, схватился за виски, стон боли вырвался из горла. В его голове проносились картины, образы семнадцатилетней Лили, смотрящий на него, лишающей возможности извиниться. Но к ним примешивались другие картины, картины взрослой Лили с узелком на руках. «Это мой сын, Северус.» — Они не позволяли ей общаться со мной. Блэк, Люпин и Поттер. Всегда готовые перехватить, встать между ними. Он лишь хотел поговорить с ней, сказать, как ему жаль. Но Лили лишь немо посмотрела. — Они чуть не убили меня. Поттер знал. Люпин знал. Они обманом втянули меня в Долг жизни. Таков был план Поттера.. с самого начала... — Нет, Северус. Я говорила с Сириусом и Римусом. Сириус допустил серьёзную ошибку. Он должен был быть наказан за это, его должны были исключить. Но лишь он знал об произошедшем. Джеймс хотел спасти тебя. Да, конечно он так же хотел защитить своих друзей, в особенности Римуса....Но в его планы не входило стрясти с тебя Долг Жизни. И у Римуса не было выбора.Он не просил Вселенную даровать ему оборотничество. Он просто хочет обычной жизни. Римус не с мог бы жить с мыслью о том, что укусил тебя. Он хороший... и мой друг, как и ты. Северус хотел заговорить, хотел отрицать, но снова почувствовал волну боли, пронзившей его голову. Роксана ощутила исходящие от него магические потоки.. такие же, как и минутами ранее. Она взглянула в сторону Ан, но та выказывала лишь живой интерес, не выдавая других эмоций. — Прости, Северус. Мальчик стоял перед своей кроватью в больнице, лицо его было очень бледным, а тело дрожало в изнеможении. Северус удивился, почему он никогда раньше не видел таких признаков: внезапные «заболевания» каждый месяц, истощение после них. — Мы не друзья. Возможно, мы никогда ими не будем. Но я никогда не хотел причинить тебе боль. Ты всё ещё Занимаешься важное место в сердце Лили, и, по крайней мере, из-за неё я бы никогда добровольно не напал бы на тебя. Пожалуйста, прости меня. — Нет, — закричал Северус. — Этого не было. Он был частью плана. Он хотел навредить мне! Совершенно потрясенная Роксана смотрела на него. Что с ним? Что беспокоило его разум? Она правда хотела помочь, но без его пособничества мало что могла сделать. — Северус, пожалуйста, успокойся. К её облегчению, он снова медленно погрузился в сон. В последний раз прошептал: — Они хотели меня обидеть. Она так и не простила меня. Это всё моя вина.