Предчувствие

— Я не хочу играть с ним, — возмущалась Кейтилин. — Почему я должна играть с каким-то несносным… худосочным мальчишкой? С ним ведь и не поиграешь толком — кажется, что от любого движения воздуха он переломится пополам. — Ты неправа, Кэт, — возмущенно отозвалась Лиза, ее лицо раскраснелось, а встрепанные рыжие пряди прилипли ко лбу. — Петир очень смешной и милый, и с ним интересно играть! — Вот и играй с ним сама, — отрезала она, отворачиваясь от сестры. У Лизы голова вечно была заполнена какими-то играми и фантазиями, но Кейтилин была старше, и юный Бейлиш был для нее слишком слаб и скушен. — Мне уже пора думать о более серьезных вещах. — Но ведь ты играешь со мной, когда я прошу, — надулась Лиза. — Почему же ты не можешь поиграть с нами двумя? — Он раздражает меня! — отрезала Кейтилин, пожалуй, с большим жаром, чем следовало бы. — Он так неловок, что каждая девочка победит его в любой игре! И мне не нравится, что он, кажется, влю… — она осеклась, не продолжая, несмотря на подозрительный взгляд Лизы. Ведь ей было очевидно, как белый день, что Петир был влюблен в нее, судя по томительным взглядам, что он то и дело бросал в ее сторону, стоило им только встретиться во дворце. Глупая влюбленность мальчишки… она бы с удовольствием не обращала на нее внимания, если бы не другая влюбленность, растущая одновременно, такая же взбалмошная и смешная, но все же — по-своему искренняя. Если Лиза влюблена в Петира, то не простит, когда узнает правды; а значит, Кейтилин не должна была дать ни единого повода, не должна была дать ей увидеть… Как жаль, что она не могла сказать Лизе истинной причины. Та оттопырила нижнюю губу, и произнесла капризно: — Ты такая занудная, Кэт. А ведь втроем всегда интересней играть. Кейтилин знала, что придет время, и ее сестра поймет, что это совсем не так. — Хорошо, — сказала она. — Давай поиграем у реки, — Петир не принадлежал их миру, как не принадлежал их дому. Может быть, следовало показать это Лизе как можно скорее. Кейтилин не считала, что унизить мальчишку на их глазах было верным поступком, но… единственно подходящим сейчас. — Он, кажется, не умеет плавать, — нахмурившись, сказала Лиза, но быстро засияла вновь. — Впрочем, если бы не будем заплывать далеко…

---

— Ты знала, что так будет! — глаза ее сестры сияли таким огнем, который не задушить было всем водам реки, в которой Петир едва не утонул этим злополучным утром. — Ты все подстроила! Ты хотела ему зла! — Это был всего лишь кораблик, — возразила Кейтилин, которая и сама не понимала, хотела ли подстроить страшное или же нет; но если да, задуманное все равно не свершилось. — Он хотел, чтобы тот поплыл быстрее, чтобы обогнал мой, и зашел в течение. Лиза знала это лучше нее самой, ведь она была той, кто доплыл до него несколькими мощными гребками, схватил за воротник и вытащил на берег быстрее, чем все успели опомниться. У Петира были синие губы и белое, как мел, лицо, и он весь дрожал — и, кажется, смотрел на Кейтилин печально и умоляюще, как бы говоря, что обо всем догадался — и что это ничего не изменит. На Лизу, свою спасительницу, он не смотрел вовсе. — Он мог умереть из-за тебя, — говорила та. — Я не прощу!.. Кейтилин ничего не ответила на эти слова; смутное, неведомое еще ей чувство шептало, что лучше бы тот был мертв, и это чувство пугало ее — но что толку? Тот остался жив, и на этом все кончилось. — Неужели ты в самом деле не простишь меня из-за какого-то мальчишки? Ведь я не специально отправила его в воду, — но Лиза только смахнула ее руку со своего плеча и удалилась; она не пришла ни на обед, ни на ужин, и только совсем под ночь появилась заплаканная. — Он все-таки умрет, — причитала она, захлебываясь плачем, но больше не отталкивала Кейтилин, не признавалась ей в ненависти, а, напротив, ластилась, точно жаждала утешения, надежды, опровержения. Кейтилин прижимала ее к груди, гладя по голове; она и в самом деле не ожидала, что Лиза так сильно опечалится; неужели этот мальчик и в самом деле вдруг стал ей так дорог? Теперь Кейтилин было стыдно за свои слова, и за мысли, и за дела. — У него жар… он бредит… говорят, он может уже не проснуться завтра утром. Кейтилин только вздохнула. Ведь вода не была такой уж холодной — как же так вышло? Он, должно быть, как следует набрал ее в легкие, но ведь прошло всего несколько минут. Они с Лизой обе заслуживали другого жениха — сильного, стойкого, способного постоять за себя… но ведь это была всего лишь детская влюбленность — что в ней дурного? — Прости, — сказала она. — Иди к нему. Я попрошу маму, и септу, и всех остальных, чтобы они не пытались тебе помешать. Лиза обняла ее снова, забыв о недавних словах о вечной ненависти и непрощении. Она была еще слишком юна, чтобы ненавидеть всерьез, и все же Кейтилин ощутила в ее порыве столько жара, столько искренней злости… Как так вышло, что между родной сестрой и новым воспитанником Риверрана она почти выбрала второго? Кейтилин помнила взгляд Петира перед тем, как его голова скрылась под водой. Он смотрел в ее сторону — нет, не просто в ее сторону, а ровно на нее саму, он смотрел в ее глаза, как бы упрекая в своей безвременной кончине и одновременно прощая; как будто она своими руками схватила его за горло и удерживала в воде, пока он не захлебнулся. Глупо было представить такое, и одновременно она знала, что почти так все и было на самом деле. Она спала тревожно этой ночью; почти и не сомкнула глаз до самого утра. Неужели она в самом деле беспокоилась о его судьбе? Ее отец не будет доволен. Талли должны быть гостеприимны, а она едва не свела гостя в могилу. Да и потом, не выдумала ли она его влюбленность? А Лиза, может быть, беспокоилась о нем, как о новом друге, товарище для детских игр? Конечно, и то, и другое было лишь отговоркой. Лиза появилась за завтраком с опухшим от слез лицом, лицом взрослой девушки, а не ребенка. Она мрачно смотрела на каждого, кто пытался расспросить ее, и только шепнула Кейтилин, шмыгая носом: — Все кончено. Септа сказала, мне стоит помолиться за упокоение его души. — Конечно, такого не может быть, — возразила Кейтилин, пока ее сердце принялось тягостно биться. — Так быстро и внезапно… — Его легкие поражены, вот что я услышала. Я что… я что только не делала этой ночью. Я помогала ему пить, я меняла компрессы на его голове, растирала ему руки… все бесполезно, он даже не открыл глаз и не посмотрел на меня. Я надеялась, что хотя бы на прощание он сможет меня узнать. — Не будет никакого прощания, — твердо сказала Кейтилин. — Я сама разузнаю, что происходит, и помогу, — это было только ради Лизы — и ради того, чтобы они не поссорились с ней слишком рано. Вот только она боялась, что невозвратное уже случилось. Может быть, в тот самый миг, когда Петир Бейлиш шагнул в речной поток. А, может быть, когда он впервые приехал в Риверран. Той же ночью Кейтилин пробралась в его покои. Она еще не знала, что могла сделать, и не знала, станет ли; ощущение страшного будущего не покидало ее, и то, что теперь она стояла на развилке, и чужие судьбы были в ее руках. Она услышала слабый стон, донесшийся из глубины комнаты; стон невинного, страдающего мальчика, страдающего по ее вине; и то, что тот был неравнодушен к ней, делало все тяжелее. И почему он был влюблен не в Лизу? Это многое изменило бы к лучшему. Лиза больше подходила ему по возрасту, а еще она не была к нему вечно холодна, так почему же?.. Петир в самом деле дышал очень трудно, будто легкие у него разрывались; Кейтилин невыносимо было слушать звуки этого дыхания, и она поторопилась немного приподнять подушки. Это помогло даже быстрее, чем она надеялась, и тот задышал ровнее, и тогда, завершая начатое, она прижала к его горящему лбу свою прохладную ладонь и держала до тех пор, пока она не раскалилась. — Кэт, — услышала она. — Кэт… — но он не звал ее; вернее, не звал ее настоящую, стоявшую сейчас перед ним, он был в мире грез. Как можно грезить о том, кого почти не знаешь? Отчего иногда достаточно пары слов, одного взгляда, случайного прикосновения? Она наклонилась и быстро поцеловала его в лоб — конечно, не от внезапно вспыхнувшей любви, а просто движимая состраданием. И все же хорошо, что Лиза не была свидетелем этого короткого, ничего не значившего поцелуя. После него она наверняка бы и в самом деле возненавидела ее до конца жизни. Петир вздохнул во сне и запрокинул голову, открывая шею, кажущейся такой длинной и тонкой, а под ней ключицы так торчали, что, казалось, едва не прорывали кожу, и его руки были такими худыми… Он никогда не сможет стать настоящим воином, способным защитить семью; казалось, он не мог даже защитить самого себя, но все же… Кейтилин снова подавила странное предчувствие, и несколько раз капнула на его губы водой, терпеливо дожидаясь, пока он проглотит капли. Что ж, она больше ничего не могла сделать. Лучшие лекари Риверрана не смогли вернуть его к жизни, и Лиза выхаживала его всю ночь — и пусть ее собственные силы были невелики, она всегда отличалась упорством, когда очередная немыслимая идея приходила ей в голову. Кейтилин расценила свой приход сюда как последний акт милосердия, прощание с тем, кто был к ней неравнодушен. — Ну что там? Что с ним? — кинулась к ней Лиза, едва она вернулась было в свою спальню, и Кейтилин позволила ей снова прильнуть к себе. — Он называл твое имя, — вдруг соврала она так легко, что сама удивилась: что проку было в этой лжи? Ее с детства учили не лгать, потому что Талли благородны и не снисходят до подлых уловок, однако было уже поздно, и лицо Лизы сияло. — Я хочу пойти к нему!.. — немедленно закричала она, но Кейтилин поймала ее за руку. И произнесла еще одну ложь: — Все будет в порядке. Лекари сказали, к утру ему уже станет легче. Ей всего лишь хотелось, чтобы сестра не проводила еще одну мучительную бессонную ночь — пусть уж лучше она будет страдать оттого, что вынуждена была дважды соврать; однако уже скоро она узнала, что по крайней мере одна ее ложь не была таковой. Потому что уже к рассвету Петир Бейлиш и вправду вернулся в мир живых.