Принцесса

      Императорская семья уверена, что им досталось маленькое чудо. Прелестное и умное дитя, будто не ребенок вовсе.       А Харуми молчит, выполняя привычные и давно заученные действия: ей, как принцессе, не привыкать соответствовать ожиданиям окружающих. Порой допускает ошибки, потому что понимает, что идеальный ребёнок может вызвать если не подозрения, то ненужное внимание к её персоне.       Выдающейся она быть не хочет. Пока нет. Сначала надо разобраться, что ей нужно от новой жизни.       Харуми не знала, как так получилось, что она вновь в своем детском теле, но была уверена в одном – второй шанс даётся единожды. Если вообще даётся.       Делать что либо, что гарантированно сведет её в могилу, не дав увидеть начало третьего десятка лет своей жизни Харуми не собиралась... По крайней мере, без весомой причины.       Причина пока не находилась.       «Я могла бы вновь пойти по тропе мести, — говорила она сама себе, когда впервые осознала до конца, что каким-то образом очутилась в прошлом, в детском теле, но со всеми воспоминаниями о –пока– несбывшемся. — Зная, где оступишься, можно и соломки постелить...»       Харуми искала в глубине души ненависть, что все эти годы двигала вперед, заставляла строить планы, идти на риски... и не находила.       Была лишь усталость.       Смерть её была далека от мирной, да и жизнь она прожила пусть и короткую, но богатую на события. На стресс и волнения тоже, куда же без них...       Харуми усмехается, вспоминая, как поражаются окружающие её усидчивости – не каждый ребенок её возраста будет терпеливо сидеть и ждать конца урока, церемонии, или банально – пока ей заплетут волосы в причудливую прическу, положенную ей по возрасту да статусу...       Понятно, рассказывать окружающим её взрослым о том, что она давно уже не маленькая девочка Харуми смысла не видит, как и о испытаниях прожитой нелегкой жизни. Хорошо, если просто махнут рукой, решив, что у девочки активное воображение, а не посчитают чокнутой. Да и даже если поверят, это только осложнит ей жизнь...       О том, что происходящее она сейчас воспринимает скорее как отдых говорить было тоже незачем. Отдых, где можно много и основательно подумать...       Потом, несколько недель спустя, когда удалось смириться и окончательно принять, что всё вокруг – это не сон и тем более не бред угасающего сознания, Харуми начала думать о родителях. Родных, убитых, отнятых у неё так рано... Воспоминания отзывались глухой болю в сердце, но не побуждали как прежде действовать, что-то делать. В такие моменты на душе у неё было только тихо и печально.       Прошло время.       Харуми смотрела на императора с императрицей, слушала похвалу и порой наблюдала, как они радуются, смотря на неё. Гордятся ей. Спрашивала себя, что она чувствует к ним? Не любовь – это было точно. Родителями она воспринимает других людей, пусть и давно почивших. И это не изменится, что бы ни случилось. Места в её сердце для императорской четы не было... по крайней мере, как для родителей – не было. Но и негатива она к ним не питала.       Абстрагировавшись от прошлой ненависти, Харуми могла признать, что по крайней мере перед ней они не были ни в чем виноваты... Если исключить, конечно, тот факт, что любая другая профессия в Ниндзяго-Сити для неё теперь исключена. Принцесса – это, увы, на всю жизнь. Хотя... Подмав, Харуми пожала плечами. Первый Мастер Кружицу его знает, приют этот, в котором она бы провела свое детство, не удочери её императорская чета. Может, это было бы к лучшему, а может нет – слишком много возможностей и переменных.       Кивнув своим мыслям, императору и императрице Харуми поставила мысленный плюсик, решив, что что бы не натворила в будущем (если жить спокойно вдруг наскучит: Харуми себя знала, она личность деятельная...), их смерти она попытается избежать. Какую-то благодарность за предоставленные сироте условия жизни они, пожалуй, заслуживали.       Сегодня её день рождения. Ей тринадцать лет.       В прошлой жизни она начала активно строить планы в четырнадцать, и через три года ей удалось воплатить их в жизнь. Сейчас...       Харуми вздохнула, оглядывая себя в зеркале. Именины в этом году они решили отпраздновать скромно – в семейном кругу. Миловидная зеленоглазая девочка смотрела на Харуми в ответ из зеркала, и принцесса натянула до невозможного естественную улыбку, убеждаясь: она очаровательна. Как всегда.       И пусть макияжа на её лице считай не было, да и пудрой она не воспользовалась сегодня, ассоциация – вещь коварная. Вспомнилось вдруг, как она вышла с родителями, чтобы обратиться к народу, как чувствовала на себе пристальный взгляд признанного героя и Спасителя – с большой буквы. Как радовалась позже, получив подтверждения, что и соблазнять Зелёного ниндзя не надо – он соблазнился сам.       О Ллойде Харуми уже думала, когда разбирала все свои действия. Тогда она, кстати, пришла к неутешительному выводу: всю ситуацию с Гармадоном можно было описать одним словом – проеб. А ведь когда-то это казалось идеальным решением!       Ллойд... по сути, мальчик, которому с детства твердят и окружающие, и обстоятельства, что вот он и только он может спасти всех. Выросший в подобных условиях ниндзя, понятно, не задумывается, чего может стоить другим безалаберность их команды...       Слушая о приключениях ниндзя, Харуми не могла унять жгучее раздражение и злость, да и не очень то и хотела. Можно же быть аккуратнее!       Но нет, мстить она им не собиралась.       Если будет возможность щелкнуть их по носу, то Харуми им обязательно воспользуется, но целенаправленно строить планы... Как бы её сердце не обливалось кровью при мысли о подвергнутых опасности мирных жителях просто из-за того, что ниндзя не были достаточно аккуратны...       Она уже умерла один раз. И повторения в ближайшее время не хотела.