Часы её жизни

      — Ну, что ж, посмотрим — кто из вас отбил последний в жизни час, — продекламировал Время, рассматривая тикающие часы, которые висели здесь повсюду, — Что, Уилкинс, совсем плохо? — он перевёл взгляд на своего маленького дворецкого, ожидая ответа.       — Нет, милорд, очень даже хорошо, — заверил его Уилкинс, семеня маленькими ножками за своим господином.       — Я рад, — сухо произнёс Повелитель Времени, щёлкая пальцами и раскрывая ладонь. Ему в руку опустились изящные позолоченные часы, украшенные рубинами. — Чт… — он резко замолчал, и в его глазах мелькнуло узнавание.       — Это же часы Ирацибеты фон Кримс, сэр? — осторожно спросил Уилкинс.       — Да, — коротко ответил тот, всматриваясь в стрелки часов.       «— Знаете, дорогая, мне иногда кажется, что Вы не любите меня, — вздохнул он, немного грустно посмотрев на свою возлюбленную.       — Тик-Так, ты ошибаешься, — обиженно надула губы кареглазая.       — Тогда почему Вы так хотите мою Хроносферу? — непонимающе спросил Время, уставившись на Ирацибету.       — Милый, я всего лишь хочу отомстить своей сестре, которая насолила мне в прошлом, хочу вернуть своей голове нормальный вид, чтобы у тебя была стоящая причина меня любить, — ответила она таким голосом, будто только что сказанное ею — было очевидно.       — Но я и так люблю Вас. Я люблю Вас такой, какая Вы есть, — ласково проговорил он, целуя руку Ирацибеты.       Женщина проигнорировала это и продолжила:       — Вместе мы будем править прошлым, настоящим и будущим, — томно взглянула она на Время, взмахнув ресницами.       — Дорогая моя, я никак не могу отдать Вам Хроносферу, — нервно улыбнулся он.       — Если бы любил, то отдал! — рыжеволосая выдернула свою руку из ладоней Тик-Така и брезгливо посмотрела на него, вскакивая с дивана»       — Сэр, Вы в порядке? — осведомился Уилкинс.       — Я? А, да, всё хорошо, — ответил Время, вздрагивая. — Помню, как два года назад я закрывал часы её младшей сестры, — внезапно сказал он. — Бедняжка умерла от чумы. И, хотя, она была уже в преклонном возрасте — семьдесят четыре года, мне жаль, что она тогда умерла. Могла бы ещё пожить.       — Жаль, — согласился дворецкий.       — Ну, Ирацибета никогда меня не любила, — погрустнел Время, большим пальцем поглаживая выгравированное на позолоченных часах имя своей некогда любимой женщины.       — Вы правы, милорд, — кивнул Уилкинс, который понял, что если не хочешь, чтобы на тебя орали и грозились разобрать на шестерёнки и винтики, то нужно со всем, что говорят — соглашаться.       Время окинул часы скучающим взглядом и резко захлопнул их, снимая с цепочки. У него начало плыть перед глазами, и, вдруг, сквозь белую пелену он увидел большую алую комнату с кроватью посередине. Приглядевшись, он заметил, что на кровати спит пожилая женщина. Он с трудом узнал в ней ту, что когда-то любил. Её большую, величественную голову украшала копна серебристых волос, которые когда-то были красными, словно пламя. Карие глаза были плотно закрыты, а веки подрагивали, но губы оставались накрашены в форме неизменного красного сердечка. Чувствовалось, что с годами её пыл и эмоции поутихли, но в ней всё ещё оставался тот неугасающий огонёк, который уничтожал всё на своём пути, если женщина была чем-то возмущена. Время слабо улыбнулся, одними лишь губами произнеся имя бывшей королевы. Мужчина моргнул, приходя в себя от морока.       — Спокойной ночи. Я рад, что смерть настигла тебя во сне, а не во время бодрствования. Когда человек умирает во сне — он даже сначала не понимает, что с ним случилось, потому что процесс перехода в мир иной совсем безболезненный в этом случае. Конечно, такая, как ты, должна была бы умереть ярко, хотя бы с долей крови, или же из-за несчастного случая, чтобы потом все ещё удивлялись и вспоминали твою яркую, громкую смерть, но, увы, умереть ты должна была именно сейчас, — проговорил Время, шагая в зал подземцев, покинувших этот мир. — Я верю в реинкарнацию, Ирацибета. И я уверен, мы ещё с тобой не раз встретимся. И, конечно, когда я встречу тебя вновь, я узнаю тебя, точно пойму, что это ты, просто в другом теле, — прошептал он, вешая часы на цепочку. — Ты не будешь помнить меня и всё, что между нами было, но я буду надеяться, что в следующей жизни ты ответишь мне взаимностью, май либхен.