Как Арно Леворукому житья не давал.

      «И вот на кой ты спорил с Создателем, что выдержишь и не вмешаешься?» — злился сам на себя Леворукий, хмуро оглядывая привратницкую перед входом в Закат. Здесь решалась судьба умерших: идти им в Закат или отправляться в Рассветные сады. После того, как Ринальди не утерпел и в который раз вмешался в дела Кэртианы, он был вынужден на некоторое время стать привратником. Работа не пыльная, но нудная: проверять по списку грехов и добродетелей, взвешивать душу на весах и распределять. — Дети — сразу в Рассвет, они по другой дороге ходят, как и праведники, - объяснили ему. Рино хмыкнул — кто сказал, что эти малолетние ызарги подобны праведникам. Да он им в подметки не годится. Столько придумывать издевательств над родными у него бы фантазии не хватило! Но с Создателем спорить себе дороже. — Если увидишь душу ребенка, значит ему рано еще, отправляй назад, — лениво махнул рукой Микаэль. Вообще до установления эсператизма он числился Абвением и звался Астрапом. Теперь же с другим именем и огненным мечом переквалифицировался в слугу Создателева, Микаэля. Проигранный Зеленоглазым спор подарил ему отпуск, и крылатый счастливец быстро вводил несчастного в курс дела. Ракан пытался увильнуть, говоря, что он — Исчадье Заката. На это Создатель строго сказал, что людские бредни не меняют его сути Хранителя Кэртианы, так что пусть не прячется за Эсператию и идет отрабатывать. Ринальди честно и отрабатывал. Он вообще на деле-то был очень ответственным. А то, что творил на этой бусине Ожерелья — то для поддержания репутации. Ну должен же быть антигерой-то.       Впервые это наказание появилось перед вратами в месяц весенних скал. Мальчишка стоял перед калиткой и, засунув палец в рот, с интересом рассматривал кованые завитушки на ограде. — Эй, дети по другой дороге, — сурово буркнул Ринальди и хотел было закрыть окошечко, но светловолосое чудо лишь уставилось на него тёмными большими глазищами и состроило удивленную мордочку: — По какой дороге? Я сразу тут оказался. — Сразу? — Рино сперва не понял, а после, вспомнив, что втолковывал ему Микаэль, кивнул, — понятно. Тебе рано еще. И в сады, и в Закат. Давай, иди обратно. — Не хочу, — надулся малыш, — там больно. — Больно? — Ага, я упал. Прям с рябины, вниз башкою. — Надо говорить «головою», — наставительно заявил Леворукий и вышел. Путь обратно он знал. — Идем, провожу. Но мальчишка неожиданно отскочил и пришлось Одинокому ловить его минут пять. Несмотря на юный возраст, сорванец оказался шустрым, даром что мелкий. — Тебя как зовут? — поинтересовался Ринальди, крепко зажав его под мышкой и направляясь на выход из междумирья. — Арно. Арно Савиньяк, — сердито ответил пойманный. — Так вот, Арно, раз ты сразу не попал в Рассветные сады - значит еще рано тебе. Поэтому я тут и сижу. Так что возвращайся назад, наверняка твои родные нервничают. Услышав про родных Арно напрягся: — Ли! Он же прибьёт! — Ли? — не понял Леворукий. — Лионель, мой старший брат. — А. Ну вот в другой раз подумаешь, прежде чем лезть на дерево. Ли — привет. С этими словами, Ринальди поставил ребенка на ноги и вывел за черту, искренне надеясь больше не видеть его.       Но мальчишка появился снова. — Эй, привет! — раздалось под окошком. Ринальди продрал глаза: после побоища у Ренквахи он жутко устал: души шли косяком, преимущественно эсператисты. Да еще за какими-то кошками эории притащились, почти все Эпине кроме младшего и дедка, которому, к слову, уже давно прогулы на кладбище ставили, а старый гад все скрипел, отправив на бойню сына и внуков. Этих пришлось провожать лично в свой Лабиринт, а уже потом возиться с обычным людом. — Каких кошек ты тут опять забыл? — рявкнул Рино. Это лицо он почему-то запомнил. — Не знаю, — беспечно пожал плечами Арно, он подрос, ведь прошел уже не один год с их первой встречи. — А дорогу ты, конечно, не запомнил. — Почему, — обиделся Арно, — запомнил, просто пришел с вами, господин Леворукий, поздороваться. — Так. И откуда ты знаешь, кто я? — Ринальди вышел, и они вдвоем направились на выход. — У дяди Рокэ, герцога Алвы, в доме на портрете увидел и спросил. — Ясно. А на этот раз ты откуда упал? — Ниоткуда, я увидел, как герцог что-то пробует из бокала и тоже попробовал, пока он не видел. — Идиот! — выругался Ринальди, — это же он яды на себе пробует. Но он к ним устойчив, его падре столько лет приучал. А ты каких тварей закатных полез? Ничего, сейчас тебя откачивать будут, тебе Закат Рассветом покажется, — злорадно проговорил Леворукий и выпроводил обратно.       В месяц летних ветров Арно явился вновь. — Что на этот раз? — уныло поинтересовался Рино в ответ на приветствие. — Котенка из пруда спасал, — гордо заявило это наказание. — И, конечно, нахлебался воды, — констатировал Леворукий. — Ну раз я здесь, значит - откачают, — весело засмеялся младший Савиньяк и тут же посерьёзнел, — кстати, я теперь официально виконт Сэ. «Ты — мое наказание», — подумал Рино, выводя юнца и изо всех сил сдерживаясь, чтоб не дать хорошего пинка. Он догадывался, что это не последняя их встреча.       Так и вышло. С завидной регулярностью это недоразумение появлялось перед воротами. Причины поражали изобретательностью: надышался дымом, когда полез в дом спасать канарейку матушки, в очередной раз чуть не утонул, решив спуститься к порогам Данара на лодке в одиночку, едва не оказался в садах, когда был сброшен конем герцога Алвы. Арно Савиньяк замерзал, заблудившись в лесу, падал с солнечным ударом в Алвасете, «горел» лихорадкой, втихаря попробовал касеру и ведьмовку, пока братцы ушами хлопали (да-да, за эти годы Леворукий изучил все семейное древо Савиньяков, а с Эмилем даже познакомился, когда тот словил пулю в очередном сражении).       Рино привык, не удивлялся, только поражаясь удивительной живучести под стать герцогу Алве. Мальчик рос, и способы отправиться в Рассвет становились все более серьезными. После нападения бродяг на окраине Олларии, когда, разругавшись с Лионелем, Арно удрал от брата, Ринальди приставил к нему парочку кошек для присмотра. Те старались, отвлекали от глупостей, звали порой на помощь, лечили хвори. Но однажды Рино словно что-то почувствовал. Сквозь сон он явственно увидел двор старого аббатства и горящее возмущением гневное лицо Арно, сжимавшего шпагу. Его противник, известный дуэлянт и подлец, чье место в Закате уже давно готово, явно намеревался не останавливаться на первой крови. И тут Леворукий не выдержал. Схватив свой меч, он вылетел из привратницкой и сиганул в просвет между мирами: — Рано вам в Рассвет, а в Закат тем паче! — рявкнул он, появляясь перед ошеломленными людьми. Налетев смерчем на мерзавца, он быстренько насадил его на лезвие, как гусака на вертел, схватил душу и потащил в Закат. После он схлопотал выговор от Создателя, но, как оказалось, и на этот раз виконту не полагалось умирать, поэтому обошлось нравоучениями.       Лаик подарил ему полгода покоя. Однако на Фабианов день, узнав, кто взял Арно в оруженосцы, Ринальди стукнул кулаком по столу и прибил на воротах объявление: «Савиньякам и Алва вход воспрещен». P. S. В Талиге поэтому все боятся Савиньяков и Алву. И говорят, что они бессмертные, ведь в Рассвет их не пустит Создатель, а в Закат — Леворукий.