Выдох.

Ally's POV ...Как я мог в тебя влюбиться… Эти незамысловатые слова разбились мириадами осколков в сердце. Дышать стало невозможно, горло свело непонятной судорогой, а глаза и нос защипало. Голову сдавило тисками. Он в меня влюблен? Был. Сейчас все разрушено. Остин старался уйти как можно скорее, то и дело спотыкаясь на ровном месте. С чем это связано – я не знала, не понимала, да и не хотела. Теперь это все не важно. Из глаз полились слезы отчаяния. Почему я не заметила этого раньше? Я настолько сильно погрузилась в себя, что даже и не подумала осмотреться. Он был рядом – вот, рукой подать и взять. Я не замечала ничего. Видимо, Остин был прав, когда говорил, что я думала только о себе. Но, нет! Я думала о нем! Все бессонные ночи,что я провела, я посвящала исключительно ему. Настроение записывать песню пропало. Стоит вернуться в студию и сказать Джимми, чтобы монтировали то, что есть. Я практически всю работу выполнила, не записали только бэк-вокал. Но он и не нужен, я думаю. Чем проще, тем легче. Вернувшись на этаж, я печально улыбнулась мужчине и объяснила, что хочу закончить. Он согласно кивнул и сказал, что запись будет готова завтра. Спросил, для сего мне это нужно, и я честно ответила. Пусть знает, какая теперь разница? Он бы все равно узнал, я не сомневаюсь. Сердце разрывалось от боли. Пока я шла по улице, замерзая под холодным ветром, я молилась Богу, чтобы он забрал мою боль. Было так плохо, что хотелось упасть прямо на улице, свернуться колачиком и заплакать. Заплакать от бессилия, отчаяния, боли. Выплакать все, что чувствую, все слезы, то скопились в душе. Но до дома было еще три квартала, а это достаточно много. Может, стоит зайти в кафе, заесть боль мороженным? Нет. У меня нет сил. Но сладкое может поднять настроение. Но я не хочу его поднимать. Хочу утонуть в бурной реке отчаяния, чтобы меня никто не спасал. Слишком пессимистично, да, я и сама знаю. В данный момент меня раздражает мое оптимистичное прошлое. Сейчас не хочется ничего. Два квартала успешно пройдены. Остановившись около огромного торгового центра, я глубоко вдохнула и зашла. Триш должна работать где-то тут, потому что это единственное место, где она еще не все вакансии использовала. Моя удача: я нашла подругу в отделе детских игрушек дошкольного возраста. Зевая, девушка сидела за кассой, подперев голову кулаком. Умиротворенные потенциальные покупатели ходили между огромных полок, наполненных разнообразными яркими игрушками. Все было достаточно неплохо, и я решила, что мне не стоит появляться на глаза Триш. Она сбежит с работы, ее уволят, а виновата буду я. Снова. Выйдя из торгового центра, я покрепче сжала ремешок сумки и поплелась домой. Осталось каких-то несколько минут, а потом я незаметно проскользну в комнату мимо тети. Не хочу сейчас ни с кем разговаривать, это сильнее меня. Уже дома, плотно захлопнув за собой в комнате дверь, я без сил свалилась на кровать, спихивая на пол несколько тетрадок. Закрыв глаза, я представила себя где-то в другой стране, где тихо, спокойно и нет никаких проблем. В этой стране лишь я одна. Не схожу с ума, не схожу с ума по Остину. Обычная я. Я бы все отдала, за то, чтобы вернуться на полгода назад и все изменить. Не дать нам с Остином встретится. Снова пессимистка. Сон быстро завладел мной, я даже не заметила, как реальность сменилась непонятными картинками перед глазами. Аэропорт. Самолеты прилетают и улетают, увозя кого-то к мечте, к работе, а кого-то от разбитого сердца и израненной души. Толпа кричащих девушек скандировала что-то непонятное, невозможно различить и слова из общего галдежа. Молодой парень, совсем еще юноша, проходил через металлоискатель, улыбался и махал девушкам. Из-за ограждения ни одна из них не могла проникнуть дальше, чем позволили бы проникнуть фанатам. Маленькая девчушка, такого же возраста, как и блондин, стояла дальше всех, держалась обособленно. Ее глаза были на мокром месте, а сама фигурка сжалась так сильно, что казалось, совсем скоро исчезнет. Девушку крупно трясло, как в лихорадке при высокой температуре. Только девушка не болела, она старалась сдержать рыдания. Отвлекшись от подписывания небольших бумажек и разных частей тела, парень глянул в конец зала ожидания и его сердце замерло. Он заметил ее. Он видел, как ее трясет. Смяв в руке листочек, который только что подписал, блондин что-то шепнул на ухо охраннику и отошел от ограждения на три больших шага. Как только путь был расчищен, парень бросился со всех ног к ограждению, оперся о него двумя руками и перекинул тело на другую сторону. В это время девушка завороженно наблюдала за действиями блондина. Она видела, как фигура бежала к ней, но не приближалась. Как бы парень не старался, он не мог сдвинуться и на дюйм. И тогда девушка закричала. Дрожь прошибла меня, а глаза распахнулись сами по себе. Сон как рукой сняло, зато страхов только прибавилось. Хотелось снова заплакать, но этот кошмар вымотал меня. Я не могу даже подняться, не то, чтобы пустить слезы. Телефон на тумбочке мигал о пропущенных вызовах, но мне было в общем-то все равно. Пускай звонят, сколько угодно. Это прощание. После этих мыслей слезы сами по себе стали наворачиваться на глаза. В комнате было темно и тихо, если не считать моих частых вздохов. Да и вообще во всем доме было тихо, поэтому я побоялась заплакать в голос. Меня могут услышать. И, кажется, услышали. Дверь открылась, а через несколько мгновений кровать потяжелела. - Почему ты кричала? – тихо спросила тетя, укладываясь рядом со мной под одеяло. Я прижалась к Джейд, как к спасительному маяку. – Давай, honney, расскажи мне. Что тебе приснилось? - Пропасть, - прохрипела я. Видимо, голос устал за весь день и решил сорваться, потому что даже после откашливания я не могла говорить нормально. - Это страшно? – спросила женщина без капли любопытства в голосе. - Очень. Больше за всю ночь мы ни разу не говорили, а я все еще пребывала в том пустом мире, не могла прийти в норму. Так всегда: после выматывающего сна остается ощущение опустошенности, но сам сон ты, как на зло, помнишь от начала до конца. Лучше бы сон про гуся остался со мной так надолго. Джейд все это время была со мной, обнимала меня, заставляла перестать дрожать. И в ее руках я чувствовала себя лучше. Я была защищена, плюс, одеяло не подпустит к нам никого. Шкаф не откроется и оттуда не выползет ужасное чудовище, в них я перестала верить много лет назад. Мы пролежали до утра. Когда солнце встало, мы обе молча поднялись с кровати. На губах Джи играла милая улыбка. Она поцеловала меня в висок и ушла к себе, чтобы я могла привести себя в порядок. Уже через полчаса мы завтракали, все так же в тишине. И если я говорить не могла, то почему молчала Джейд – я не знала. - Элли, - начал папа, когда посуда была убрана со стола. – Ты уезжаешь через три дня. Успела попрощаться с друзьями? Я кивнула и поджала губы. - Не доставай ее, - раздраженно буркнула тетя. Всегда, когда она видит, что мне грустно, она грубо обрывает папу и читает ему нотацию. – Девочке и так не легко, а ты еще и на больные раны наступаешь. Уйди лучше. Я чуть улыбнулась и посмотрела на Джи. Женщина подмигнула мне и кивнула, как бы говоря, что все в порядке. Все в порядке.