Детство милое, счастливая пора

Дождь. Во всем был виноват проклятый дождь. Конечно, не в том, что приходится торчать на этом корабле, но точно в том, что приказано отдраить палубу третий раз за день. Капитан Сильвер намечал сегодня какую-то особую встречу, и его корабль должен был блестеть. А дождь все лил и лил - то крупными каплями, с глухим стуком шлепающимися о твердый пол, то леденящей противной моросью, бесшумно вымачивающей волосы и одежду. Лил без конца, без перерыва, лил, будто стремясь вылить океан из берегов, лил, грязный, косой, холодный, злой и тупой. Горизонт затерялся в тягучей беспросветной хмари, небо и вода слились в одно серо-синее бесформенное пятно, океан покрылся рябью от мириадов безымянных капель. Дождь лил на корабль, на волны, на людей, спешащих под крыши, на матросов, привычных к такой погоде и мало обращающих на нее внимание, лил умышленно, лил назло. Назло разозлившемуся капитану, назло озлобленному мальчишке, с остервенением возившемуся с тряпкой. Киллиан в очередной раз со злостью швырнул тряпку о палубу. Это все равно бесполезно! Он уже час возюкал насквозь мокрым лоскутом старой рубахи, уклоняясь от грязных сапог матросов, так как им точно было лень смотреть под ноги, чтобы не наступить на него. Если уж Сильверу так сильно надо, пусть прикажет матросам перестать сегодня шляться с берега на корабль и вообще убраться с палубы и сам ее выдраит. А что? В его возрасте зарядка не помешает. Мальчик провел пятерней по отросшим черным, как уголь, мокрым волосам, убирая их со лба, вытер руки о штаны в полной решимости не возвращаться больше к мытью. Все, хватит, накорячился. Плевать, что будет. Все равно пока Сильвер дождется своих очень важных гостей, дюжина матросов еще кучу раз пройдется здесь грязными сапогами или пронесет очередной ящик с грузом, из которого что-нибудь высыпется. К тому же, он был один. С Лиамом работалось лучше: его нехитрые поддразнивания насчет лени да окрики нехило так подгоняли. Но брата отправили сегодня на берег с боцманом. Киллиан представил, каково продираться через толпу крестьян в эдакую погоду с тяжелыми мешками на спине, которые ни за что нельзя уронить или порвать, и подумал, что брату, наверное, не многим лучше, чем ему. Он устало привалился к борту, сложив на нем ноющие от долгой работы руки, и устремил взгляд вдаль. Не в город - там он никому не был нужен, кроме брата, который скоро должен был вернуться. А туда, где пряталась эта загадочная недостижимая линия горизонта, где бились в этой серой хмари темные волны, стремясь вырваться и хорошенько встряхнуть этот маленький и слишком грязный мир с раздражающим дождем. Киллиан завороженно глядел на океан и чувствовал, как все внутри него, злое на весь белый свет, загорается от сладкой истомы. Капитан Сильвер все больше плавал от порта к порту, почти не выходя в открытые воды. И сердце мальчика замирало от невероятного восторга при виде больших волн, рождавшихся в темной пучине и мчавшихся неумолимо туда, куда они решат. Сильные, своевольные, ужасающие и свободные. Их не убить, не ударить, не обуздать, не остановить. Слушая плеск воды о борта корабля, мальчишка завидовал океану так, как только мог завидовать забитый восьмилетка дикой свободе великой стихии. Ноги, руки и шею ломило от ползания на корячках, спина срочно требовала мягкой постели, а в глазах горела страстная мечта, оттого мучительней, что недостижимая. Там, в пелене моросящего дождя, он уже видел себя на верхушке фок-мачты, в чистой одежде, в шляпе капитана, на борту его быстрого и грозного корабля, стремительно разрезающего волны, а рядом брата - тоже чистого и сытого, не уставшего, как здесь, а счастливого, как тогда, когда еще мама была жива. Мама. От одного этого слова весь его пыл - злость и восторг схлынули, оставив его предаваться грустным мыслям. Мальчишка устроил подбородок на сложенных руках, и его голубые глаза были так похожи на мамины. Лиам всегда говорил, что младшему повезло, что глаза как у их матери, тогда как его собственные ему достались от отца. Киллиан так не считал. Что глаза? Он их только в воде и видел, а все, что у него осталось от мамы - дивная колыбельная. Брат тоже ее помнил и порой напевал, когда они прятались от вусмерть пьяной команды где-нибудь глубоко в трюме, слушая плеск волн и ор наверху. Не так хотела бы мама, не так. - Какого черта?! - раздался хриплый низкий крик над ухом. Мальчик испуганно дернулся, но не успел увидеть матроса, несшего ведро с помоями. Грохот, грязь, мужчина, натолкнувшись на мальчишку, не удержался и рухнул вместе с огромным ведром, придавив Киллиана. Тот еле выполз, стряхивая вылившуюся слизь с лица и слушая грязную ругань матроса. - Не вертись под ногами, сколько раз тебе говорить? - гневно прокричал мужчина, тоже поднимаясь на ноги. - Я стоял, - процедил сквозь зубы Киллиан, потирая ушибленные ребра. - Это ты не смотрел, куда шел. - Что?! - То! - Что здесь творится? Матрос остыл, услышав голос своего капитана. А вот мальчишка наоборот закипел от злобы, сжимая худые кулаки. Потрепанная одежда почти висела на нем, глаза темнели из-под нависшей черной челки. Он был похож на ощерившегося волчонка. - Ничего, капитан, - пробасил матрос, потирая ударенное колено. - Правда? - переспросил Сильвер, сплюнув в лужу разлившихся помоев под их ногами. - То есть грохотала тут чайка, а грязь просто так здесь переливается всеми цветами радуги? Для красоты? - Простите, сэр, - ответил матрос. - Помои я разлил, мне этот звереныш под ноги попался. Высокий, с морщинистым жестким лицом, в своем лучшем жилете, Сильвер оглядел обоих. Он отлично играл в спокойствие, но что-то было в его глазах отвратительное, некрасивое, холодное. Он встретил злой взгляд мальчика и усмехнулся. - Я тебя давно на вахте не видел, Ганс, - резко сказал он матросу. - Вон с палубы, сегодня ночью стоишь на вахте, а утром отчитаешься мне о состоянии такелажа. - Есть, капитан, - удрученно пробасил виновный и, кинув раздраженный взгляд на лужу и ведро, отправился в каюту. Скоро его огромная фигура исчезла с палубы. Под мелким злобным дождем остались лишь капитан корабля и мальчишка, считавшийся его собственностью. Глаза в глаза. Оба презирали друг друга, оба не боялись. - По-моему, я велел тебе вымыть пол, - с раздражением напомнил Сильвер. - Наверх посмотрите, - с опасной дерзостью ответил Киллиан. - Это называется дождь. В дождь всегда грязно! Тем более, когда две дюжины бугаев шастают здесь со своими сапожищами с берега и обратно. Ему бы остановиться. Опустить глаза, пробормотать извинение и пообещать все исправить. Будь здесь Лиам, он бы так и сделал, не дав младшему брату излить свою злость и добыть себе наказание. Лиам смирился и ждал случая для побега. Но Киллиан не мог смириться, его жгла вся несправедливость их положения. Брат, между тем, уже взбирался на корабль вслед за боцманом, но их еще не было видно. - Ты меня не понял, - прошипел Сильвер, взбешенный долгим ожиданием, треклятым дождем и дерзостью мальчика, сжав в кулаке его рубашку и подтаскивая ближе к себе. - Я - приказал тебе - отдраить палубу. А значит она, черт подери, должна блестеть!!! - Вот сами и драйте! - выкрикнул Киллиан, вцепившись в пальцы капитана с бОльшим количеством перстней, чем обычно. В голосе зазвенели предательские слезы. - Не смей так со мной разговаривать, щенок! - прорычал Сильвер, решив сорвать сейчас всю накопившуюся за вечер злость и занося руку. - Нет! Не троньте! - прокатился по палубе звонкий голос Лиама, но это не остановило хлесткой пощечины. Киллиан не сразу понял, что один из перстней Сильвера рассек ему правую щеку. Отлетев на шаг, оглушенный, он чувствовал только, как кровь била в висках. А в следующую секунду - холодные ладони старшего брата на своем лбу. - Что он сделал? Что вам нужно? - с трудом сдерживая гнев, кареглазый встрепанный мальчишка лет двенадцати загородил брата и вскинул голову. - Твой брат не понимает приказов, - презрительно ответил капитан, с отвращением стирая капли крови с пальцев. - Сделай с этим что-нибудь. Или будешь выполнять работу за двоих, а его я скину в море или перепродам. - Но ему восемь, - процедил Лиам. Он и сам был ненамного выше младшего, но взгляд был давно не детский. - Именно, - скривился Сильвер, возвышаясь над двумя детьми. Дождь сделал его темную одежду еще темнее, а волосы прилипли к морщинистому лбу. - Уже давно прошло время для нытья. И он ушел, бесшумными из-за миллионов падающих капель шагами к себе, в теплую каюту, дожидаться своих важных гостей в уже более спокойном настроении. Оба мальчика дрожали от злости и ненависти. Дождь снова стал ливнем и нещадно лупил детей по худым изможденным телам в мешковатых рубахах. Наконец старший взял себя в руки и обернулся. - Успокойся, - сказал Лиам, стараясь неопытным взглядом понять, страшна ли глубокая царапина на щеке младшего. - Я спокоен, - огрызнулся Киллиан, но злиться уже расхотелось. Присутствие единственного близкого на земле человека на него всегда действовало как-то странно. Толку предаваться ненависти, если только рядом со старшим братом он мог расслабиться и любить? Гнев иссяк, оставив только обиду и усталость. - А я говорил тебе не спорить с ним, - якобы сердито проворчал Лиам, смывая мокрой рубашкой кровь. - В следующий раз он точно швырнет нас за борт. - И хорошо, - ответил голубоглазый мальчик. - Тут недалеко. Доплывем до берега - и мы свободны. - Да уж, - усмехнулся старший брат. - А есть мы что будем? - Заработаем, - беспечно заявил Киллиан. - Или украдем. - Нетушки, вот красть мы не будем, - строго оборвал Лиам. - До этого нельзя опускаться. - Но ты украл тогда ту куриную грудку. В том порту с белыми домами. Кареглазый мальчик в первый раз за день обрадовался усилившемуся дождю, потому что покраснел до ушей, прятавшихся под так же отросшими лохматыми волосами. Вращаясь в кругу алчных и лживых, мелочных и пошлых людей, он сам не понимал, почему продолжал подражать тому, наверняка, лишь сказочному образу “человека чести”, о котором говорила им мать. Глядя на пропитавшую весь корабль жадность, на корысть и дешевую похоть в каждом порту, мальчик печально качал головой - мама выдумала этих честных, благородных людей. Вот только зачем? Настоящий мир все равно не дал им возможности верить в добро и хороших людей. Но…не мог он просто так отказаться от этой маминой сказки. Если людей чести не бывает, то он станет таким, и брату не позволит не стать. - Ты болел, - стыдливо оправдался Лиам. - И я собирался заплатить, но мы уплыли раньше. - Заплатить крадеными деньгами? - фыркнул Киллиан. - Брось, Лиам, никому не нужна наша честность. Зато будем сыты. - А ничего, что наш папаша был вором? Между мальчиками имя отца упоминалось редко, нехотя, со зла. Слова о нем меняли настроение, остужали, стыдили. Поэтому младший тут же умолк. А кровь продолжала сочиться, так что старший скоро мрачно сообщил: - Сегодня ляжешь раньше. - А грязь? - Завтра вымоем, Сильверу сейчас не до нас, - Лиам наступил на брошенную давно тряпку и провел ей по полу, заставляя то, что оставалось от лужи помоев, стечь в одно место у ящиков. - Пошли, еще застукают. Мальчишки пробрались сквозь пелену дождя к жилой части корабля. Стараясь не привлекать ничье внимание, как всегда, они проскользнули мимо коек матросов к самому дальнему углу помещения, где за кучей мешков их было не слышно и не видно. Там, на лишних одеялах, которыми никто не пользовался, они уже давно устроили себе гнездо. Правда, в холодные ночи они сильно замерзали и, бывало, болели, но никому не было дела до того, где они спали, лишь бы работали и не мешались. По крайней мере, такова была позиция матросов, от которых по-настоящему прятаться нужно было, когда они были пьяными. А от капитана, боцмана, квартирмейстера и прочих на корабле все равно не было места, где можно было бы спрятаться. - Ложись, только на спину. - Может, сразу на макушку? Лиам не оценил шутку. Он лихорадочно вспоминал, что делала мама, когда однажды он, играя с друзьями, в кровь разбил коленки. Ему нужна была ее помощь, кровь была страшнее синяков, которые можно просто перетерпеть. Брат лег, и он оторвал от его большой рубахи лоскут, что был насквозь мокрым. - Придется ночку на спине поспать, - сказал он, сложив лоскут в несколько раз и устроив его на щеке братишки. - И будет шрам. - Настоящий? - поразился младший. - Такой же, как у тех старых моряков и солдат, которые в тавернах рассказывали, в каких приключениях побывали? - Видимо, - согласился старший, удивляясь, как мальчик еще не разучился мечтать о приключениях. - И девчонкам это нравится. - А ты много девчонок видел, что ли? - Цыц, - Лиам вытащил завернутый в такой же лоскут кусок хлеба. - Я тоже хочу есть. - Завтра поешь, дай крови остановиться. Прижимай лоскут рукой. - А ты где его взял-то? - Один матрос с другого корабля дал, я ему тайком от боцмана мешок помог дотащить. Киллиана, хотя он сам не знал почему, разобрал смех, поэтому он и правда стал прижимать лоскут к щеке рукой. - Мы эдак с тобой богачами станем! - а потом, подумав, он спросил. - А вот если бы у нас была куча денег, несметное богатство - что бы ты делал? Лиам оставил хлеб, заворачивая оставшуюся половину обратно в лоскут, и тоже задумался. Если бы были деньги? Он знал, что бы делал - стал бы маминой выдумкой, стал бы настоящим человеком чести, каких не бывает. Только тогда, ему казалось, он увидел бы маму - пусть с небес, но улыбающуюся и гордую им. - Я пошел бы в королевский флот. Носил бы офицерский мундир и кучу медалей за доблесть. И меня бы все уважали и любили, - мальчишка улыбнулся. - И тебя бы, оболтуса, приодел бы получше, чтобы люди не пугались. - Осади, брат, - хохотнул Киллиан. - Я бы к этому времени тебя на своем корабле катал по всему океану и был бы великим искателем приключений. - Мало тебе приключений, - хмыкнул Лиам, но он тоже был захвачен мечтой. - Вроде всяких великанов и пиратов? Да мы против пиратов все равно, что Сильвер против бутылки дорогого рома! - У нас было бы больше шансов, - засмеялся, удерживая лоскут, младший мальчик. - Это да, - тоже прыснул старший, и братья посмеялись вместе в унисон. Наконец-то смолк непрекращавшийся заунывный стук дождя, но было непонятно, кончился ли он или превратился снова в морось. Приглушенные стеной мешков продолжались тихие голоса матросов, тайком от боцмана игравших в карты. С пустующей палубы доносился иногда мерный шаг квартирмейстера, а потом раздался звук опускаемого трапа, что значило, что гости капитана на борту. Оба мальчика ждали этого звука, как сигнала на отбой, который возвещал, что их уже не вздернут с постели. Конечно, если не шторм. - Не попадайся ему завтра, ладно? - попросил Лиам, устраиваясь спать. - Он и так пьяный будет. После гостей-то. - Ладно, - вздохнул Киллиан, глядя как брат поворачивается на бок спиной к нему, а потом вдруг прищурился задорно. - Чур, завтра Я ему слабительное подливаю. В темноте он не мог увидеть, как Лиам хитро и злорадно улыбнулся. - Посмотрим.