там, где я тебя нашла

Я смотрю, как он двигается в приглушенном свете своей спальни. В этой полутьме он выглядит еще старше; я прижимаю колени к обнаженной груди, это мой привычный жест защиты. В комнате жарко, кондиционеры работают на полную мощь, но это не спасает. Он надевает брюки, мышцы на его животе напрягаются, я наблюдаю за каждым его движением. Чувствую себя загипнотизированной и завороженной, это все еще ощущается каким-то миражом. Я — в его спальне, в его доме. Я — обнаженная, на его постели. Я — имеющая возможность поцеловать его. Киллиан Лайтвуд — одна из знаменитых фигур в военном ведомстве при дипломатическом представительстве. Я слышала о нем даже в Британии. Его все описывали как жёсткого и бескомпромиссного человека. Всегда следующем дисциплине. Профессионалом. Я хотела встретить его, когда вернулась в Индию вновь. Я жаждала этого знакомства. В этой политической игре он был знаменитым. Обладать им — словно заполучить трофей. — Поздний ужин? — его низкий голос заполняет тишину между нами, я поднимаю взгляд от его тела, к его лицу. На секунду сердце замирает оттого, какой он красивый. Это единственный эпитет, который я могу вспомнить, смотря на него. Мои мысли вылетают из головы, когда его серые глаза прожигают меня взглядом. Я гораздо отчётливее чувствую нашу разницу в возрасте, она кажется мне огромной пропастью, разделяющей нас. Двенадцать лет. Он был старше меня на половину моего возраста. Он был умнее меня в сотню раз. В его постели побывало огромное количество девушек, явно сообразительней и привлекательней меня. Почему я оказалась одной из? Было ли дело в моей юности? В моем легком характере? В моей неопытности и глупости? В том, что я громко смеялась над его шутками, а захудалый бар был полупустым, и бармен вовремя подливал алкоголь в наши бокалы? Виновато ли алкогольное опьянение в том, что я потянула к нему руку, проводя пальцами по складке меж его бровей, а он не оттолкнул? Почему, когда я приблизилась к нему, сокращая расстояние между нами, с явным намерением прикоснуться, он не оттолкнул меня? Почему его руки легли на мою талию? Почему он ответил? — Да, думаю, да, — я киваю ему, тянусь за простынью, чтобы прикрыться. Это глупый и детский жест, он видел меня голой десятки раз, но я продолжала смущаться и краснеть. Нравилось ли это ему? Считал ли он меня еще ребенком? Кем я была для него? Киллиан подходит к постели, протягивает руку, за которую я хватаюсь, поднимаясь с постели. Влетаю в его обнаженную грудь, скольжу руками по плечам. Простынь падает к нашим ногам, я целую его, вставая на цыпочки. Он выше меня, и мне нравится, как он наклоняется, чтобы поцеловать меня в темноте переулка, между его домом и соседским. Признаться, мне нравится в нем слишком многое. Это чувство граничит с одержимостью и поклонением. Он обхватывает мое лицо своими ладонями, отстраняясь. Я чувствую, как горят мои щеки. О чем он думает, когда смотрит на меня? Нравлюсь ли я ему хоть немного? Его большие пальцы гладят мои щеки, я стараюсь сдержать свой порыв закусить губу. Я вообще во многих вещах стараюсь сдерживать себя рядом с ним. Я чувствую себя мелкой песчинкой в свете его славы. Я чувствую себя недостаточной для того, чтобы быть с ним. Ему подойдет какая-нибудь аристократка из Англии, с утонченными манерами, приближенная к его возрасту. Кто-то, понимающий его. Кто-то, кто не будет младше его на двенадцать лет. Кто-то, кто не я.

***

Лима протягивает мне стаканчик мороженного. Очередной день раскален жарким солнцем, мы прячемся от его лучей в тени террасы местного кафе. Людей мало для раннего часа. Мы спокойно можем шептаться с девушкой о своих девчачьих вещах. Она обмахивается картонным меню, ее бледная кожа раскраснелась и грозится скоро начать облезать. Рыжие волосы блестят в утреннем свете огнем. Ее веснушки стали ярче с тех пор, как мы покинули туманный Лондон. — Ну? — она требовательно смотрит на меня, пока я зачерпываю ложечкой холодное лакомство, политое шоколадом. Я прячу улыбку, опуская голову. — Что ты хочешь услышать? — спрашиваю я полминуты спустя. Мой новый любовный роман с атташе Лайтвудом я предпочитала скрывать от всех. Исключением не была даже моя лучшая подруга. — Даже не знаю, — она наигранно изображает задумчивость, а потом хитро улыбается, — Я видела тебя с Лайтвудом. — Ты же знаешь, я вынуждена с ним работать. Все эти убийства, полиция. Лима хмыкает. — Ага, да, а поцелуи тут при чем? Я давлюсь десертом. Кашляю, пытаясь удержать мороженое во рту, а не расплевать его по столу. Лима только хохочет. Вот же лисица! — Не понимаю, о чем ты, — стараюсь сохранить свою маломальскую репутацию и женское достоинство. Быть чьей-то позорной тайной? Увольте, я не буду вступать в подобного рода отношения. Но с ним всякая гордость отлетает к чертям собачим. Ему стоит коснуться меня, чтобы кровь вскипела, а сердце учащенно забилось под ребрами. — Да, конечно, даже Мистер Роуз заметил, что между вами что-то происходит. — Да, — я киваю, — Работа. Лима вновь хмыкает, но переводит разговор на свое недавние свидание с Рэйтаном. Она щебечет о том, какой он обходительный и милый. Я лишь думаю о том, кто еще видит происходящее между мной и Киллианом? Как он к этому относится? Отнекивается ли от связи с молоденькой девчонкой?

***

— Мистер Лайтвуд? — я останавливаюсь перед Киллианом и Мистером Роузом. Оба удивленно смотрят на меня. моя одежда слегка помята, а волосы выбились из аккуратной прически, которую я собирала утром. — Извините, сэр, можно кое-что обсудить с вами? Мы с мисс Берг опросили пару свидетелей, — я трясу папкой с документами в воздухе. — Мистер Роуз, добрый день, — киваю молодому мужчине. Он немногим младше Киллиана, его ведомость подчинялась Лайтвуду. — Здраствуй, Амала, — он усмехается. Его мнение о девушках оставляло желать лучшего. Я должна была стоять у плиты и рожать ему детей, — Увидимся, Лайтвуд, — кивает Киллиану. Я жду, пока он скроется за очередным поворотом. — Это срочно? — мужчина забирает папку из моих рук, открывает ее, бегло просматривает и качает головой. — Это не допрос. — Я знаю, — я поджимаю губы. — Мне нужно было поговорить с тобой о… нас. Он удивленно поднимает брови, слабая усмешка появляется на его губах, и я хочу поцеловать его так, что внутри все сводит от этой голодной жажды. — Я кое-что узнала, — стараюсь держать себя в руках, но голос мой тихий и нервный, — Люди догадываются. — Тебя это волнует? — он кладет папку с какими-то отчетами, которые я схватила впопыхах, в сторону, на небольшую тумбу, стоящую в коридоре с цветком. — А тебя? — в ответ спрашиваю я. Это все, на что хватает моей смелости. Киллиан смеется, прежде чем притянуть меня к себе и поцеловать. Я только и могу думать о том, что мое сердце будет разбито, когда это закончится. А это закончится. Такие, как я — не для него. Мне нужен мой ровесник. Киллиан умнее меня, его жизненный опыт богаче моего. Мы на разных уровнях. Так почему же он посмотрел на меня? — Полагаю, это мой ответ на твой вопрос, — говорит он мне в губы. Я не сдерживаю улыбки и вновь целую его.

***

Наверное, я должна была признаться ему в своей одержимости им. О вырезках газет, хранящихся в моем ящике письменного стола, дома, в Англии. О том, что я знала о нем до того, как встретила. О том, что мечтала познакомиться с ним. О моей жажде заполучить его, подобно статуэтке в конкурсе. Отвоевать, поставить на полку, любоваться своим достижением и гордиться, перед самой собой, что я этого достигла. Это было странно, я знаю. Я ненавидела себя за эту влюбленность. За его образ, который я создала в своей голове, до того, как мы по-настоящему познакомились. Я ненавидела себя за то, что отбрасывала все варианты парней, которые были не им. Это было сумасшествием. Но я так сильно хотела только его. Я не была согласна на полумеры. Мне не были нужны другие мужчины. Только он. Киллиан Лайтвуд. Я наделила его теми качествами, которые сама хотела в нем видеть, и они рассыпались, стоило мне впервые заговорить с ним. Он оказался лучше, чем я могла бы предположить. Когда он поцеловал меня, это было похоже на смерть и воскрешение. Казалось, что до той секунды я и не жила вовсе. Что все было какой-то пробной версией жизни. И теперь — теперь краски вспыхнули ярче, мир заиграл, вселенная задвигалась, планета начала свои обороты. До той самой секунды, когда он коснулся меня — я была лишь бледным призраком кем-то, кем я могла бы быть. Да, знаю, это — одержимость. Не слишком здорово испытывать подобные чувства к мужчине. Но, как и говорила — я не терпела полумер. И если я хотела его — я должна была заполучить Киллиана Лайтвуда. Дипломатический визит в Индию был той неожиданной новостью, которую я получила среди ночи, когда Лима ворвалась в мой дом, размахивая телеграммой. Я не догадывалась о его причинах и предпосылках. Я сложила свои вещи, поцеловала брата в его кудрявую макушку, наказала гувернантке следить за ним в два раза больше. Ступив на землю другой страны, осмотрев встречающих нас, с Лимой, мужчин, мое сердце зашлось в бешеном ритме, в горле пересохло, и я могла только замереть, чувствуя распространяющееся по лицу смущение. Я не ожидала встретить Киллиана Лайтвуда так скоро, и в таком растрепанном виде. В жизни он оказался еще выше, чем я предполагала. Еще красивее. Его низкий голос вызвал мурашки, когда он обратился ко мне. Мое тело реагировало слишком остро на его присутствие. И я не знала, как с этим бороться. Понял ли он, что я была влюблена в него задолго до того, как он вообще узнал о моем существовании? Я думаю об этом, пока собираю волосы, стоя в номере отеля, перед высоким зеркалом. Лима лежит на одной из кроватей с книгой в руках, у нас обеих выдался тяжелый денек с допросами и походами по свидетелям. — Свидание? — спрашивает она, когда я поправляю свой наряд, убеждаясь, что выгляжу так же хорошо, как и полагается для вечернего мероприятия. — Ужин, — я качаю головой, отворачиваясь от зеркала. Наш первый публичный выход с Киллианом спустя несколько недель тайного секса. Спустя несколько дней после того разговора, когда он признался, что не стесняется меня. Наверное, мне стоило рассказать все подруге, но я берегла эту тайну, не желая делиться ею с кем-либо. Это было только нашим. — Хм, куда идете? — Лима старается сделать вид, что не рассержена. Она была более открыта в своих откровениях со мной. В этом было наше большое различие. У нее не было секретов. Я свои же хранила за семью печатями. — Ресторан, — я пожимаю плечами, собираю свою сумку, кладу кошелек, расческу и маленькую косметичку. Я не вернусь сегодня в номер, — Останешься здесь? — Ага, свидания сегодня нет, буду сидеть здесь, грустить и все такое, — она усмехается. Я улыбаюсь ей. Мы обе смотрим на дверь, когда слышится стук в нее. Я улыбаюсь еще шире, распахивая ее. Киллиан стоит на пороге, на нем черные брюки и белая рубашка, оттеняющая его смуглую кожу. Я сдерживаю свой порыв поцеловать его прямо сейчас. — Привет, — говорю я, выходя из номера. — Привет, — он окидывает меня заинтересованным взглядом, его руки привычно обхватывают мое лицо, прежде чем он целует меня, его язык мягко проскальзывает в мой рот, он ловит мой рванный выдох, глотает мой воздух. Я целую его в ответ, с отчаяньем и жаждой. Я хочу сказать ему: я так тебя ждала. Хочу сказать: я люблю тебя, наверное, я всегда любила тебя. Но сдерживаю слова, продолжа целовать его, в коридоре отеля, где все знают, кто он, а кто я. Ему плевать. Значит — мне тоже. В эту секунду — когда его губы напротив моих, когда его пальцы скользят по моей спине, прижимая еще ближе — в эту секунду ничего, кроме него не имеет значения.

***

Воздух в спальне раскаленный, его влажный язык скользит по коже моей шее, я выгибаюсь на встречу. Здесь — в его спальне, в его кровати, на смятых простынях — нет ни стыда, ни стеснения, ни нашей разницы в возрасте. Все становится таким незначительным, таким неважным. Границы между нами стираются, не остается ничего, кроме его касаний, его губ, его рваного дыхания в мою кожу, его слов. Я провожу пальцами по его взлохмаченным волосам, оттягиваю их назад, заставляя его посмотреть на меня. Его глаза темные, дыхание обжигает мое лицо. Он облизывает свои губы, я перемещаю свою руку на его щеку, перекидываю ногу через его бедро, меняя наше положение. Оказываюсь сверху, наклоняюсь к нему, целую в губы. Я не думаю о днях, которые нам остались. Об этих ничтожных часах, которые я проведу с ним. Об этом времени, которое никогда не сотрется. О сердце, которое я оставлю здесь. Я хочу сохранить этот момент, остаться в нем, сделать незыблемым. Замереть вот так — когда он смотрит на меня с этим блеском в глазах, когда его руки жадно ласкают мое тело, когда он двигается во мне. Нет ничего лучше этого — быть с ним. Я могла бы умереть ради этого. Я могла бы обменять всю свою жизнь, чтобы он попросил меня остаться. Но я не могу. Как я могу оставить свою семью? Своего брата? Всю свою жизнь? Обменять все, что осталось в Британии, на него? Да, я хотела бы. Но не могла себе позволить. Пройдет год-два, я наскучу ему, он поймет, какая я пустышка. Появится другая. Такая же, как я. И он оставит меня позади. Я сглатываю ком неуместных слез, прижимаюсь своим лбом к его. Смотрю ему в глаза. — О чем ты думаешь? — шепчу я ему. Его пальцы путаются в моих волосах. — О тебе. — Я люблю тебя. Я не хочу этого говорить, но слова срываются с моего языка за мгновение до того, как я обдумываю их. Я хочу зажмуриться, приготовиться к удару, но Киллиан целует меня, и я отвечаю ему, потому что это мой базовый инстинкт. Отвечать ему. — Я возвращаюсь в Англию. С тобой. И это — это признание, которого я не ждала. На которое я даже и не смела рассчитывать. Я отстраняюсь, мои руки скользят по его груди. — Правда? — мой вопрос задан робким тоном. Я снова чувствую себя ребенком с ним. — Да, — он слегка кивает, тянет меня на себя, — Здесь меня больше ничего не держит. Я снова целую его. Думаю, о том, что его ответа достаточно для моего сердца. Я хотела его так, что сводило зубы от этого яростного желания быть с ним. И теперь — теперь он мой. И я — его. А остальное может идти к черту.