I love the way you smile

Первое впечатление о тебе? Страшный медведь. Сидевший в позе гопника в репетиционной, ты посмотрел на меня, и у меня мурашки пошли по коже. Бритый под ёжика, с темными очками и волосатостью на лице, огромный, суровый. Был ли это образ? Был ли это ты настоящий? Я не знал. Я ничего о тебе не знал. Ты провел пальцем по брови, привстал и пошел в мою сторону. Этой низменной, пошатывающейся хип-хоп походкой. Ты был ниже, но под давлением твоей внешности именно я чувствовал себя песчинкой на пляже. Знаешь, что я в тот момент уже представлял в своей голове? Что мы живем в общежитии, и ты строишь нас, как в армии. Я уже представил твой низкий басовый голос, с которым ты бы кричал: «Оделись быстро! Через 10 минут 43 секунды выходим!». Как все ходили бы по струнке под твоим указом. Хочешь узнать, сколько, я подумал, тебе лет? Тридцать три. Это был мой максимум. Прибавь к этому мое воображение, как бы я представил нас всех в Новый Год. Все мемберы делают глубокий поклон со словами: «Счастливого Нового Года, отец!» Жутко? Довольно-таки да. Ты остановился передо мной, когда у меня во рту была словно Сахара. Ты протянул руку и сказал тем голосом, который я себе представил: - Привет. Я Очжик. Помнишь, что ты потом сделал? Ты улыбнулся. Это была одна из самых твоих жутких улыбок: смесь ухмылки, прибавляя волосы над губами, щепотку оголенного клыка, а также надменный взгляд, выглядывающий из-под очков. Но я успел заметить в ней искорку доброты ко мне. Может мне показалось, что это была она? Но когда ты снял очки, и я увидел пару, как оказалось, не страшных глаз, я точно в этом убедился. Наши руки, пожимающие друг друга, заставили тебя улыбнуться еще раз, и я заметил, как вместе с улыбкой, улыбаются твои глаза. И вот именно в тот момент ты стер все мои фантазии по армейскому общежитию. Я подумал: «Я ошибаюсь? Он не настолько суров, как я его малюю?» Тогда я понял, как важно судить о человеке не по тому, как он выглядит. Тогда я познакомился с тобой. Тогда я познакомился с твоей улыбкой. Несколькими днями позднее, когда мне дали послушать Beautiful Day в твоем исполнении, у меня что-то перевернулось в голове. Твой образ, тот суровый образ, который тебе сделали или ты сам себе сделал, он присутствовал, но я уже тогда понял, что это не ты. Не настоящий ты. А в этой песне есть частичка тебя, которой ты захотел поделиться, захотел, чтобы тебя поняли и приняли. Я был уверен в том, что ты замкнутый человек, неоткрытый, но, мне показалось, что после этой песни, я захотел узнать тебя получше. Проникнуться к тебе симпатией. Лирика к этой песне заставила меня уважать тебя, твои мысли и твое мировоззрение. Я, не понятно по какой причине, знал, точно знал, что ты хороший человек. Не тот человек, который кормит котят у подъезда или переводит бабушек через дорогу просто потому, что так надо, потому что так хорошо. Это было что-то внутри. Эмоциональное. Душевное. Я верил в то, что ты – человек с большой буквы. Состоявшийся человек, который знает, чего хочет, который гордо может нести это звание, а не тот биологический вид на наших улицах. Я проникся уважением к тебе с еще большей силой. Пока я слушал твою песню, придерживая наушники, чтобы звуковые волны могли чище приходить в отдельные части мозга, чтобы я всем телом мог её слушать, я не заметил, как ты зашел. Закрыв глаза, я пытался прочувствовать сам все эмоции, которые ты в неё вложил. Твоя внезапная рука на моем плече, заставила меня вскрикнуть, подскочить, едва не уронив наушники. Как же мне было стыдно в тот момент. Надеюсь, ты об этом никому не рассказывал. Ты сразу стал извиняться, прикрывая рот рукой. Как будто я не заметил, как ты втихую смеешься? Твои глаза, принявшие форму дуг, тебя выдали. Я же спрятал взгляд в рядом находящемся диване. Как же было стыдно. Ты наклонился к наушникам и прислушался. Поняв, что это твоя песня, ты едва заметно поднял бровь, удивляясь этому факту. - Нравится? – обернулся ты, направляя взгляд черных шариков на меня. Знал бы ты, как нравится. Но из-за моего скудного корейского и не идеального произношения мне стыдно было говорить в двух словах, как сильно она мне нравится. Это то, что нельзя описать кратко. Не найдя ничего подходящего в моей голове, я просто кивнул. Первые секунд пять ты не показывал никаких эмоций. Я не любил такие моменты. Так я не могу узнать, не могу даже предположить, о чем ты думаешь. Но потом ты улыбнулся. Не так, как в первый раз, нет. Это не было той ужасной улыбкой. И не та, когда ты прикрываешь свой рот. Я зову её уставшей улыбкой. Когда все зубы сидят за дверью под названием «губы», и все делается помаленьку. Маленько растягиваются губы в улыбке, иногда поджимаясь внутрь, маленько поднимаются кончики губ, и чуть-чуть глаза закрываются веками. Обычно её трудно заметить, она может быстро пролететь за какие-то секунды три. Но ты смотрел на меня и улыбался ею дольше. Заметно дольше. После чего сказал: - Только кивок? Неужели она так плоха? – пожав плечами, ты зашагал к двери, как, остановившись, продолжил. – Или настолько хороша, что у тебя нет слов? Ты обернулся, положив руку на дверную ручку. Ждал ли ты ответ? Я не знаю, но я, как идиот, моментально показал тебе «второе», которое ты принял за знак «V». Помнишь, с того момента у меня и появился фирменный неловкий знак. А все из-за тебя. Теперь я показываю его, когда надо и когда не надо, вспоминая эту сцену. Первое время было стыдно, но я быстро привык. Кстати, я так и не узнал, понял ли ты тогда мой ответ. Дебют. Я узнал тебя настолько, насколько ты позволил себя узнать. Впереди были долгие годы, и я был им благодарен. У меня точно будет время узнать тебя еще лучше. После некоторых интервью я понял, что нашел еще одну улыбку, которой ты обладаешь. И хоть я уже видел её, ты не частил с ней. Но, внезапно для самого себя, я научился её вызывать. Это было моим маленьким секретным счастьем. Впервые я увидел её тогда же, когда ты меня напугал. Сказать, что я увидел, будет означать, что я привираю, ведь кое-кто закрывал её рукой. Так и называю её – закрытая улыбка. Как умело ты закрываешь её своей тыльной частью ладони, сжимая некоторые фаланги пальцев. При таком раскладе мне всегда приходится довольствоваться твоими улыбчивыми глазами или тем, что проскакивает в мое поле зрение сквозь пальцы. Я никогда не понимал, почему ты так делаешь, зачем. Я верю, что ты скрываешь за этим одну из самых твоих живых улыбок, которую мне еще не довелось увидеть. Для этого ли ты её прячешь? Чтобы никто не увидел? Хотя да, согласен, она не должна быть показана первому встречному. Второй раз ты мне её показал, когда узнал, что я старше тебя. Помнишь, как мы оба были удивлены? Только я стоял, широко открыв глаза и рот, а ты смеялся. Смеялся и улыбался именно той закрытой улыбкой, укрывая нечто ценное своей ладонью. - Так ты мне хён, - остановился ты ненадолго, но после этого я снова услышал нотки смеха. Ты извинялся, кланялся, но улыбался. В тот момент мне очень хотелось убрать твою ладонь и сказать: «Улыбайся! Улыбайся открыто! Это должно быть так красиво!» Но я знал, что еще должно пройти время. А знаешь, когда ты чаще всего закрываешь улыбку? Уверен, что не знаешь. А я говорил уже, что могу её вызывать. И, держу пари, ты и тут не догадаешься, в какой момент. Тот единственный момент, когда мне не обидно, если надо мной смеются. Особенно ты. Помнишь, как я представлялся? «Каннай-имнида». Да, именно так, именно это смешило тебя больше всего в первые дни нашего дебюта. Как часто ты меня передразнивал, смеясь надо мной и скрывая смех рукой? Чуть ли не каждое интервью. По пути домой. В общаге. Перед сном. С утра. До тех пор, пока я не исправился. Прошло много времени, пока я четко не начал выговаривать свое прозвище правильно. А точнее, так все думали. Ты же не знаешь, что я специально это делал, чтобы увидеть, как ты улыбаешься, как ты смеешься от моего произношения, передразниваешь и еще раз улыбаешься, закрываясь ладонью? Не знаешь, что ради этого я был «Каннаем» еще очень долго? Нет, ты не знаешь. Стоит ли мне говорить о сексуальной улыбке? Многие бы подумали, что она у меня является любимой, но они бы ошиблись. Эра Men in Black? Усмешки? Ухмылки? Все это наигранно, не так ли? Все ради сцены? Но это не означает, что я не смотрю наши выступления и не радуюсь ей. Она сексуальна, но для меня она по-своему красива. Я вижу не ту улыбку, которую ты даришь фанатам для их удовлетворения. Я вижу то, как ты гордишься: этой песней, выступлением на сцене, мемберами, что стоят рядом, преданными фанатами, которые стоят перед нами с полотенчиками и кричат. И эта гордость у тебя проявляется именно в улыбке. Улыбка гордости и счастья за то, что ты стоишь на этой сцене, несмотря на все трудности, преграды, и даришь свою музыку тем, кто её с радостью слушает. Назвать её сексуальной не повернется язык. Она обаятельна, она харизматична, и, прежде всего, она полна чувств. Знаешь, как я счастлив, что прошел тот период, когда мы были друг другу незнакомцами, когда только стали одногруппниками, первый год, когда еще надо думать «доверять - не доверять». Я рад, что могу сейчас вечерами завалиться на диван, где уже сидишь ты, смотришь новости, упасть своей головой тебе на колени, и ты даже не удивишься. Это стало нормой. Как здорово, что между нами нет тех стен, которые были сначала. Я начал понимать тебя, я узнал тебя, я практически чувствую то, что чувствуешь ты. Разве это не удивительно? Я долгое время думал, какая твоя улыбка у меня самая любимая и выбирал я между двумя: смущенной и живой. Эти две улыбки, при виде которых я благодарю Бога за то, что живу, за то, что вижу их. Но, на самом деле, я вряд ли сделаю выбор. Совсем недавно я понял, что одно является следствием второго. Другими словами, самая живая твоя улыбка проявляется в смущении. У меня никогда не пропадет любовь к твоей смущенной улыбке. Она – одна из самых прекрасных улыбок в мире. Одна из самых прекраснейших вещей, что я видел в жизни. Я дико счастлив, что могу вызывать её своим возрастом. Как только появляются ситуации, когда ты вспоминаешь об этом нюансе, ты ощущаешь себя младше, ниже, и начинаешь смущенно улыбаться. Она прекрасна тем, что настоящая. Ты словно говоришь себе, как хотел бы провалиться под землю от смущения, но вместо этого ты улыбаешься. Улыбаешься, оголяя десны. Так ярко, ослепительно. Я готов считать каждую морщинку, которая образуется рядом с твоими глазами, которые в это время сужаются так сильно, что ты начинаешь выглядеть еще моложе. От чего я так люблю интервью? Я могу легко тебя смутить перед кучей людей, просто оголив твое плечо, сняв пиджак. Твои скулы вмиг подымутся, мешки под глазами столкнутся с веками, белоснежные зубы, появившись в улыбке будут дарить мне частички удовлетворения. Только начну говорить репортерам о том, какой ты хороший лидер, мужественный, красивый, в чем ты хорош, перечислю все твои плюсы, и уже с довольным видом могу наблюдать, как ты, опустив голову и прижав подбородок к ключицам, смеешься. Глядя куда-то вниз, ты перебираешь пальцы, теребишь джинсы, считаешь пятнышки на полу, но не поднимаешь своих улыбчивых глаз. Потом, когда тебе надоест прятать свое красное лицо, которое умело прикрыто пудрой, ты тыкаешь меня в локоть или легонько бьешь по колену, уговаривая остановиться. Мне нравится, как ты пытаешься спрятать свой взгляд где-то вдали в тот момент, когда улыбка тебя выдает с потрохами. И я еще раз понимаю, как же она тебе идет. Мои комплименты, как долго они, интересно, еще будут работать? Мне немного стыдно за это, но я иногда не в силах себя контролировать. Как твои скулы поднимаются, образуя два шарика, как ты от души улыбаешься. Я благодарю Бога за то, что могу этим любоваться. Честно. Разбил ли я твой образ? Думаю да. Каждый раз, когда я просто встаю рядом и делаю свой фирменный знак, ты смущаешься и начинаешь смеяться. Я ни разу не спрашивал себя или тебя, почему; это не важно. Когда я мелю полную чепуху при репортерах, ты смеешься, улыбаешься своей смущенной улыбкой, потому что тебе стыдно за меня. Но мне плевать. Я вижу самую настоящую улыбку. Живую улыбку. Живее всех живых. И пока я могу её видеть, я буду нести бред прессе, мемберам, собственным родителям, если при этом ты будешь улыбаться. Мне нравится, что рядом со мной, ты чувствуешь себя младше. Это заметно сразу. Если я пытаюсь смотреть тебе прямо в глаза, ты улыбаешься. Если шепчу что-то на ухо, ты улыбаешься. Словно маленькое дитя. Улыбаясь мне, я вижу, что ты словно становишься беззащитнее, а я, хоть и выгляжу не так мужественно, как ты, чувствую, что в такие моменты могу тебя защитить. А точнее, что ты позволишь мне защитить. Приобнимая тебя, я все чаще чувствую, как ты прижимаешься ко мне. Я счастлив, что со мной ты можешь проявить слабость. Значит ли это, что наше доверие уже на самом пике? Есть ли у вас такой человек, который одной своей улыбкой греет вам сердце? Который улыбнется, и вы тут же улыбнетесь? Который придет, когда вам грустно и заставит улыбнуться? Которому ничего не надо говорить, его улыбка все скажет за себя. Улыбка, ради которой стоит жить? Если есть, то вы такой же счастливый человек, как и я. Я благодарю судьбу за то, что встретил его. Люблю ли я его? Я никогда не задумывался. Хотел бы я, чтобы он улыбался только мне? Каюсь, скорее да, чем нет. Ценю ли я его? Несомненно. Я знаю то, что хочу стать для него тем, кем он является для меня. Когда-нибудь настанет день, когда я не смогу оторвать глаз от твоей улыбки. Не знаю, кто в этот момент будет вокруг, но несмотря ни на что, я буду на неё смотреть, на эту теплую, живую, греющую, успокаивающую улыбку. После нескольких минут ты спросишь: «Хён, почему ты смотришь на меня таким взглядом?». А я отвечу: «Я люблю, когда ты улыбаешься». И знаешь, что ты сделаешь? Ты улыбнешься.