Песнь Стали и Пороха

20.01.299 г. от з.Э. Погоня продолжалась всю ночь. Давос проспал несколько беспокойных часов и проснулся перед самым рассветом. Когда он вышел на палубу, капитан Уотерс стоял у штурвала и Сиворт сменил его, как регулярно сменяли друг друга гребцы. Им сильно мешали ночная темнота, встречный ветер и непрекращающийся дождь, единственным утешением было то, что их цель испытывает те же самые невзгоды. С наступлением утра гребцы в очередной раз сменились и «Дерзкий смех» пошел немного быстрее. Судя по кильватерному следу, который оставлял нос корабля, увенчанный бронзовым тараном, они делали узлов пять-шесть. Быстро, конечно, но долго ли они смогут удерживать такой темп? Первое время после восхода они не видели впереди никаких других кораблей. Обошли ряд небольших островов у северного берега Черноводной, который Давос знал очень хорошо. Дальше должна была быть… Да, небольшая деревушка, которую местные жители называли Излучиной Моллюска. Точно, вот и они, несколько рыбацких лодок, пришвартованных к берегу. Но среди них не было той, которую ни преследовали. «Как далеко они ушли?» — думал Давос. — «И сколько времени мы уже за ними гонимся? Восемь часов? Девять?» Они, должно быть, отошли миль на двадцать от города, не меньше. «Но что, если они где-то остановились ночью, высадили принцессу с несколькими стражниками, и поплыли дальше, увлекая погоню за собой?» Да нет, они не могли так поступить. Люди Станниса прочесывал все повозки, все лодки и все берега в радиусе дюжины лиг от городских стен. Если они и собирались высадить принцессу и уходить, они должны были сделать это дальше. Давос на удачу еще раз пощупал свой талисман в мешочке на шее — собственные отрубленные пальцы. «Просто делай то, что должно — и верь, что остальные будут делать то, что должны они». Когда они подошли к излучине, в честь которой и была названа деревня, отсюда было видно как минимум на поллиги вперед. И Давос разглядел впереди группу парусов — четыре или пять. Хотелось бы ему сейчас иметь при себе ту мирийскую подзорную трубу, с ней он бы мог даже гербы на парусах разглядеть с такой дистанции… Интересно, были ли среди них сир Эндрю и сир Эдвелл? Капитан Уотерс подгонял своих гребцов, они прошли несколько миль за ночь… А что насчет их добычи? Река делала очередной изгиб — на последних пятидесяти милях перед устьем их было особенно много. Вид снова открылся и Давос, наконец, увидел их. Три корабля, галеры того же класса, что их собственная. Всего в миле впереди. В начале погони сир Давос видел нужный им корабль лишь мельком, да еще и в темноте, но одну вещь он хорошо запомнил. — Вон она! — крикнул он, указывая на одно из судов. — Две золотые полосы на корме! Это та самая! Капитан подошел к нему и тоже вгляделся. — Возможно, ее пересадили на другую… — неуверенно предположил он. — Это заняло бы время. А мы отставали от них всего на двадцать минут — и уже наверстали их, — возразил Давос. Потом оглядел свою команду. Около сотни гребцов, тридцать солдат Велариона, шестеро из Драконьего Камня. Хватит ли этого против трех убегающих кораблей? И он единственный рыцарь на борту… Если его можно таковым считать. Постепенно дистанция сокращалась. «БУМ! БУМ! БУМ!» — отбивал ритм барабанщик. Капитан Уотерс с кнутом в руках расхаживал туда сюда, время от времени щелкал в воздух и почти не замолкал. Он то угрожал выбросить за борт любого, кто не сможет выдерживать темп, то обещал всем баснословную награду от Станниса и Роберта за поимку беглой принцессы. Не меньше золотого дракона каждому. И гребцы, стиснув зубы, продолжали свою тяжелую и монотонную работу. Через два часа после рассвета две убегавшие галеры из трех нарушили строй и стали разворачиваться. Третья — та самая, полосатая — продолжала двигаться вперед. До нее было всего полмили, даже чуть меньше. — Приготовиться к бою! — закричал Давос и люди тут же забегали по палубе. — Отставить! — крикнул капитан, вцепившись в румпель, и Давос резко развернулся к нему. — Они пытаются преградить нам путь! Полный вперед! Проскочим! Давос посмотрел на галеры, чьи паруса украшали золотые львы, соседствующие с черными оленями. Здесь река была почти вдвое уже, чем у залива, он не был уверен, что они смогут проскользнуть мимо… Но решил принять предложение капитана. — Хорошо, пусть будет так. Гребцы навалились на весла с удвоенными силами. Барабаны стучали еще быстрее — и даже ветер, кажется, переменился, теперь он дул им в спину. На последнем отрезке они разогнались до восьми узлов. Давос понимал, что проскочить им не удастся, капитан тоже это понимал — и пошел на таран того противника, что был слева. Он узнал этот корабль — «Дикий ветер», одна из немногих оставшихся в строю настоящих боевых галер во флоте Ланнистеров и Джоффри. Двести ярдов. Сто. Таран с шипением резал воду. На вражеском корабле поняли, что сейчас произойдет, оттуда доносились испуганные крики, многие похватались за все, что попадалось под руку. Кто-то пытался отстреливаться, но лучников у Ланнистеров, кажется, было даже меньше, чем у них. Давос снова сжал мешочек с отрезанными пальцами, воззвал к Матери, чтобы оберегла их… И вцепился в борт как можно крепче. Они шли почти перпендикулярно друг к другу. Вражеский корабль словно сам просил, чтобы ему врезали как следует. ХРЯСЬ! Он с трудом удержался на ногах. Некоторые из его воинов не удержались, но за борт, к счастью, никто не упал. Он видел брызнувшие во все стороны щепки в тех местах, где борт «Дикого ветра» поддался тарану «Дерзкого смеха». Но вражеский корабль удержался на плаву, удар не разломил его, а развернул, и они прошли совсем рядом, борт к борту. Воины тут же сбежались к бортам, пытаясь достать кого-нибудь за те мгновения, что корабли были рядом. Этого времени хватило на то, чтобы один из людей Веларионов погиб от удара двенадцатифутовым копьем, а второй получил стрелу в бедро. Сколько они убили противников — этого Давос не знал. Капитан отдал еще один приказ и гребцы на нижней палубе изменили курс. Еще один громкий хруст — и корабли разделились. У врага образовалась свежая пробоина длиной почти четыре фута у самой ватерлинии, куда тут же устремилась речная вода. Но утонет ли он? Неизвестно. Галеры такого класса обладали неплохой живучестью, они сохраняли плавучесть и подвижность даже с пробитым корпусом и залитым водой трюмом. Когда два корабля оторвались друг от друга, стрелки на их палубах начали обмениваться залпами, но ни одна из стрел не попала ни во что критически важное. Уотерс пытался возобновить преследование, но «Дикий ветер» отчаянно работал веслами, не давай обойти его. Второй корабль — Давос узнал в нем «Морского цветка» — тоже присоединился к обстрелу, развернувшись перпендикулярно течению и тоже блокируя путь «Дерзкому смеху». Этот танец трех кораблей продолжался несколько минут, пока полосатая добыча изо всех сил гребла прочь. Давос, держась за борт, поднялся на мостик к рулевому. — Капитан! Надо как-то обойти их! — Сир, у них два корабля, а у нас один! Все, что им нужно, это не пустить нас дальше! — ответил Уотерс. «Дикий ветер» в очередной раз рванул к ним наперерез, брешь в трюме они, судя по всему, уже заделали. Капитан в последний момент перед столкновением повернул румпель, а весла «Дикого ветра» сначала остановились, а потом начали грести в обратную сторону. Они столкнулись еще дважды, и каждый раз — не в пользу корабля Ланнистеров. Каждый раз он терял новые доски, но сохранял плавучесть. А потом Давос, наконец, увидел то, что внушило ему надежду на успех. Пять… нет, шесть… нет, семь парусов показались из-за излучины. Два с гербом Велариона, еще один — с гербом Селтигара, еще два — с оленем Баратеона. А последние двое, заметно отставая от прочих, несли ланнистерских львов. «За ночь корабли, похоже, все перемешались», — подумал Давос. Но их все равно было большинство. Минут через десять подмога смогла присоединиться к бою. Как только они оказались достаточно близко, чтобы разглядеть лица людей, Давос помахал сначала сиру Эндрю на одной палубе, потом сиру Эдвеллу на другой. И они помахали в ответ. Дело пошло. Два вражеских корабля, внезапно оказавшихся в меньшинстве, все еще пытались перекрыть путь, но сир Эдвелл пришел на самом большом из имеющихся у них кораблей — «Красном когте» с двумя сотнями весел. Один удар — и «Морской цветок», разломившись на две части, выходит из строя, освобождая проход «Морскому демону» сира Эндрю. И тот тут же развернулся к оставшемуся кораблю Ланнистеров. «Дерзкий смех» едва не столкнулся с «Диким ветром» в четвертый раз, если бы два корабля Веларионов не зажали противника в клещи. И капитан Уотерс, не раздумывая, обошел продолжавшуюся битву и продолжил преследование. Они слышали позади крики и удары, когда команды кораблей вступили в рукопашную схватку. Пятеро против четверых… или уже троих — неплохие шансы. Но вверх по реке, несомненно, шли новые корабли. Интересно, чьи? Сир Давос заставил себя не думать об этом и смотрел только вперед. «Морской демон» обогнал его на четверть мили, а цель пропала из вида. До следующего поворота оставалось добрых три мили. Они продолжали погоню, хотя барабанщик через какое-то время вынужден был замедлить темп. Гребцы выбились из сил, они работали всю ночь и весь день почти без перерывов. Но они все равно удерживали четыре или пять узлов — течение здесь было медленным, а ветер попутным. На следующем повороте они, наконец, увидели свою цель. Потом снова потеряли. Потом снова нашли. Солнце уже перевалило зенит и сир Давос почувствовал, как по его спине течет пот. «Хорошо еще, что я не на веслах…» — подумал он. Но они их все равно настигали, пусть и медленно. Две мили. Одна. Меньше одной… Успеют ли до ночи? Если нет, будет плохо. Ланнистерам ничего не стоит в темноте высадить свою драгоценную пассажирку в укромном месте и пойти дальше, а они ничего не заметили бы… И скоро они отойдут от города достаточно легко, чтобы рискнуть. Они еще два раза проходили мимо деревень и трижды встречали конные патрули, проезжавшие по берегу — два на северном, один на южном. Каждый раз капитан подходил к берегу и обменивался с конниками несколькими фразами, после чего те, забыв все свои дела, поворачивались и шли вдоль берега вверх по течению. Всего они таким образом направили на поиски человек пятьдесят. Но солнце уже закатывались. А вражеский корабль шел почти в миле впереди и не собирался сдаваться. Еще час — и станет совсем темно. На небе загорелся полумесяц, на борту «Дерзкого смеха» матросы разожгли три факела. И на «Морском демоне», который теперь шел позади, тоже загорелись огни. И всадники, ехавшие вдоль берега, тоже зажгли факелы. Только Ланнистеры не стали этого делать, решив не выдавать себя светом. «Так они будут вынуждены плыть тише, чтобы не врезаться во что-нибудь в темноте…» — Давос очень на это надеялся. До цели оставалось около полумили. Почти… Вот уже почти… Еще немного — и противник будет вынужден либо развернуться и принять бой, либо идти к берегу и попытаться высадить принцессу, а самим прикрыть ее бегство. «Два варианта — и оба худшие», — думал Давос. Река снова стала петлять. Несколько миль назад они прошли излучину, после которой русло свернуло на северо-запад. Северный берег обозначали высокие утесы, сотни футов песчаника, мела и редких кустов, которые очень нелегко было преодолеть. Через некоторое время они достигли развилки, где Черноводная получала приток из Божьего Ока. Противник мог попытаться ускользнуть туда. Давос был полон решимости не позволить им этого. Ближе к полуночи дистанция сократилась до четверти мили. Время от времени Давос терял цель из виду, но ненадолго — всего на минуту-другую. И после очередного поворота, свернув следом за целью, Давос чуть не вскрикнул от неожиданности. Галера, которую они преследовали целые сутки, уткнулась в заросший берег. Он видел спущенные сходни, по которым на мокрый песок бежали люди. Схватив факел, Давос замахал им, привлекая внимание. — К оружию! — заорал он так громко, что солдаты, многие из которых дремали, моментально проснулись. — Приготовиться к высадке! Все на берег! Они резко развернулись, чуть не воткнувшись тараном в корму другого судна. Корабль сира Эндрю снова отстал, но ненамного, всего на несколько сотен ярдов. Оглянувшись, Давос увидел выходящего из-за поворота «Морского демона». Несколько стрел свистнули в их сторону с берега. Несколько человек тащили длинные сходни, некоторые не собирались этого дожидаться и прыгали за борт сами, едва нос галеры уткнулся в берег. Давос был среди них. Он сразу погрузился в воду по грудь, задохнувшись от холода. Ладно, бывало и хуже. Он оттолкнулся ногами от илистого дна и через несколько мгновений выполз на заросший берег. Где-то впереди раздавались крики и звон стали о сталь. Он поднялся на ноги с мечом в руке. В такой темноте было невозможно отличить своих от врагов. Он едва мог разглядеть то, что было в пятидесяти шагах. Но одного человека он узнал. В белом плаще трудно спрятаться ночью, даже между деревьями. «Сир Бейлон». Давос побежал за ним. С борта вражеской галеры сошло человек сорок, примерно столько же, сколько было у него. И почти все они выстроились в линию вдоль берега, ощетинившись копьями. И сир Бейлон Сванн стоял в самом центре. Воины с «Дерзкого смеха» бросились на них — и откатились от стальной стены. Не все откатились. Несколько остались лежать прямо там. Одному острие пробило нагрудник, другой чуть не лишился руки от удара гвардейского меча. — Держать строй! Держать строй! — кричал Давос, вокруг которого уже собрались люди с Драконьего Камня. Веларионами командовал светловолосый воин по имени Мерион, который тоже скомандовал сбор. Теперь сразу два боевых построения столкнулись между собой, орудуя мечами и копьями. Давос услышал один удар, другой, третий… Затем был крик и красные брызги, которые в темноте показались почти черными. Стоящий рядом с ним воин Веларионов пошатнулся, Сиворт опустил глаза и увидел, что его правая рука заканчивалась чуть выше запястья, а отрубленная кисть лежала на траве. Следующий удар сир Бейлон нанес в грудь противника и тот упал, замолчав навеки. Остальные отступили назад, но некоторые по-прежнему продолжали попытки достать противника копьем. — И это все, на что вы способны? — сир Давос узнал голос королевского гвардейца. — Станнис послал за нами людей или овец? — Уйдите с нашей дороги, сир! — крикнул Давос. — А, Луковый рыцарь! — гвардеец расхохотался. — Я все никак не мог понять, кто нас преследует… Даю вам возможность уйти, или я порежу вас, как настоящую луковицу! — Вы давали клятву Роберту! Или вы забыли? — Роберт мертв! — ответил Бейлон. — Неведомый забрал его себе. — Это неправда! Я видел его живым и здоровым пять дней назад, в Мельбурне-за-Кольцом. — Ложь! — крикнул еще громче сир Бейлон и его соратники подхватили: «Ложь! Грязные лжецы!» Они стояли друг напротив друга. Давос пытался найти глазами Мирцеллу, но она, должно быть, ушла вместе с несколькими охранниками. «А эти остались нас задержать…» И они со своей задачей справлялись. Сир Бейлон и его люди стояли крепко, а Давосу его спутникам не хватало сил прорваться. Один из Ланнистеров выбыл из строя, получив удар копьем, и они заплатили за это еще одним воином Веларионов, оглушенным ударом алебарды. — Что? Никто больше не хочет? — кричал сир Бейлон. — Среди вас нет ни одного настоящего мужчины? — Есть, сир. Давос огляделся. По берегу быстро шли еще два десятка человек с «Морского демона», причалившего с другой стороны от корабля Ланнистеров. Голос принадлежал сиру Эндрю, который шел впереди с высоко поднятым мечом. Эстермонт остановился рядом с Давосом, футах в десяти от стены ланнистерских щитов. — Сир Эндрю, — спокойно сказал Бейлон. — Далеко же вы забрались от родного Нефрита. — Как и вы от своего Каменного Шлема, сир. Давайте опустим мечи. Мы оба — рыцари Штормовых земель. Почему вы отворачиваетесь от своих собратьев и служите Ланнистерам? — Я служу только королю. Джоффри был коронован перед лицом богов и людей. — Вас обманули. Король Роберт жив. — Верховный септон говорит иное. — Верховный септон был обманут королевой, как и вы. Вам не нужно умирать за ложь. — Вы тоже проходили через Кольцо Неведомого? — Да, сир. — Тогда ваши слова ничего не стоят. Они подобны шуму ветра. — Отдайте нам девочку, сир, — сир Эндрю начал злиться. — Вы ее не получите. — Тогда посмотрим, на что вы способны с мечом в руке… Сир Эндрю шагнул вперед. Сир Бейлон тоже. Почти сотня человек вокруг них кричала и насмехалась над противниками, но никто и не подумал вмешаться. Оба рыцаря были одеты в тяжелые латные доспехи, в то время как у остальных были кольчуги или кожаные стеганки. Некоторое время два противника кружили друг напротив друга в свете факелов. Тот, кто был дальним родственником короля, и тот, кто присягнул защищать его ценой своей жизни. Сир Бейлон ударил первым, сделав финт сверху, но ударив сбоку. Сир Эндрю разгадал его трюк, ловко отбил удар и перешел в контратаку… Это продолжалось довольно долго. Они поочередно проверяли друг друга на ловкость, хитрость и выносливость, время от времени кто-то наносил скользящий удар по броне соперника, но пока никому не удавалось пробить защиту другого. Постепенно воины уставали, ведь они сражались в тяжелой броне. А остальные тем временем перешли от насмешек к более тяжелым аргументам. Снова ощетинились копья, снова стали падать раненые и убитые… Давос же лихорадочно рассматривал берег. Он не мог найти ни одного признака убегавшего ребенка. «С каждой минутой, пока мы топчемся здесь, она убегает все дальше…» — думал он. За его спиной раздался рычащий стон: сир Бейлон навалился на сира Эндрю, они повалились на мокрую землю. И он увидел, как королевский гвардеец выхватил кинжал левой рукой. А правой выронил меч, схватил противника за шлем и вздернул его вверх. — Нет! — закричал Давос. Но его никто не услышал, все сражались между собой. У него ведь тоже был меч. И до противника было всего фута три… «Где же есть брешь в его доспехах?» — соображал Давос. Он не мог вспомнить. И в темноте ничего нельзя было разглядеть. Но он все равно бросился вперед. Два удара были нанесены одновременно. Раздался жуткий хлюпающий звук, затем сир Эндрю закричал от боли — и тут же Давос нанес свой удар, целясь острием чуть ниже шеи сира Бейлона, туда, где шлем соприкасался с нагрудником. Он почувствовал, как задрожал его меч, словно застрял в чем-то твердом. И с трудом выдернул, сразу заметив, как обильно лезвие залило кровью. Королевский гвардеец содрогнулся, сделал неуверенное движение, словно пытался подняться… Но его руки подкосились и он обмяк на теле своего противника. Давос почти не помнил о том, что было дальше. Бой продолжался еще какое-то время, но численный перевес одной стороны и гибель лидера другой предрешила его исход. Еще человек десять-двенадцать упало, прежде чем Ланнистеры дрогнули и побежали. Некоторые не бежали, просто бросали оружие и пытались сдаться. И только когда сражение затихло, Давос пришел в себя и отчаянно огляделся. — Девочка! — кричал он. — Где она? Где Мирцелла? Те из них, кто еще мог стоять на ногах, разбились на группы по трое-четверо, раздали факелы и разошлись. Допрос ланнистерских гребцов и обыск корабля быстро убедили их в том, что на корабле ее нет. Давос оттащил истекавшего кровью сира Эндрю на «Дерзкий смех». Он кричал и ругался еще добрых полчаса, после чего затих и отошел в мир иной. А еще через час привели ее. Дрожащая от страха светловолосая девочка четырех футов ростом, коротко подстриженная. Ее сопровождали всего два человека и они погибли, пытаясь защитить ее и забрав вместе с собой одного из воинов Драконьего Камня и ранив еще двоих. Единственный оставшийся невредимым участник погони тащил ее, плачущую и вырывающуюся, к кораблю. К ее лицу поднесли факел и Давос всмотрелся в ее лицо повнимательнее. Да, похоже, она. Те же зеленые глаза, те же золотые волосы. Но нос… и губы… В голове Давоса зародилась догадка. — Посмотри на меня, — велел он ей, стараясь говорить помягче. — Нет… не она… Похожа, но… Ты кто? — Я Мирцелла, — сказала девочка настолько уверенно, насколько может быть девятилетняя девочка, попавшая в плен. — Принцесса Мирцелла, дочь короля Роберта и Королевы Серсеи. Теперь Давос окончательно все понял. Он уже видел эту девочку на турнире десницы, она сидела рядом с королевскими местами, но чуть ниже. — Нет. Ты не она, — сказал он, стараясь сдержать бессильную ярость. — Ты Розамунда. Розамунда Ланнистер, дальняя кузина принцессы. Он взглянул на безжизненное тело сира Эндрю Эстермонта, рядом с которым положили труп сира Бейлона Сванна. Потом повернулся к капитану. — Это не она. Это приманка. Они хотели, чтобы мы за ней погнались. Боюсь, что… весь этот путь мы проделали напрасно.