Just the two of us

      Небо было уже покрыто тьмой и лишь яркие звёзды, освещали его, когда Алина снова видела, то чего так боялась, тех кого ненавидела, тех кто причинил им боль.       В своих кошмарах, девушка, чувствовала всепоглощающий страх, ужас от пережитых когда-то дней. Повсюду огонь, крики и багрово-алая кровь, она на стенах, на мраморном полу и даже на белоснежном платье Алины.       Она слышит свои рыдания и чувствует как пот стекает обжигающей дорожкой вниз по спине. Руки не слушаются и предательски дрожат.       Она слышит выстрел, когда палец Петра сжимает спусковой крючок. Чувствует жгучую боль, когда пули неумолимо врезаются в плоть. Алина тихо вскрикивает, закрывает глаза, падая на колени рядом с Руневским.       Проходит кажется целая вечность. Алина не может дышать, не может шевелится, лишь ощущает как ладонь Руневского из последних сил, сжимает её руку.       Они мертвы, думает Алина, она рада, что если ей и суждено умереть, она умрёт рядом с ним.       Она снова слышит крики, раздирающие душу на кусочки. Рвано всхлипывает, когда просыпается, захлёбываясь в судорожных рыданиях, сотрясающих грудь.       Это был сон. Просто сон. Ужасный кошмар.       Лихорадочно оглядываясь в темноте, Алина ищет глазами Руневского и жмурится, когда тот быстро включает настольную лампу.       Девушка хватается за мужа, словно за единственное спасение, словно он единственное, что у неё есть. Растрепанный и взволнованный, он обхватывает её лицо руками и успокаивающе целует в побледневшие губы. — Саша…опять этот чёртов сон, — надрывно всхлипывает она, когда голос срывается до хрипов. — Тише… Я здесь, с тобой. Всё хорошо, всё в порядке, душа моя, — он мягко прижимает её к себе, гладит по спине, не отпускает ни на секунду.       Алина пытается придти в себя, успокаивается, оглядывая комнату и понимает, что никакого огня нет. Нет мёртвых тел, нет крови — всё было это было иллюзией, иллюзией, порождённой страхом. — Саша… Сашенька, не оставляй меня, не уходи, — дрожащими губами пытается молить она, ведь не хочет снова погрязнуть в этом кошмаре. — Куда же я от тебя денусь, душа моя, — грустно улыбается ей Руневский, всё еще ощущая как крепкие пальчики, сжимают его шею.       Не выпуская её из своих объятий, Руневский тянется к лампе, но видя испуганные глаза жены, останавливается. Сжимает хрупкую талию, притягивает к себе, укутывая дрожащее тельце жены в одеяло. Вытирая большим пальцем слёзы с её розовых щёк, Руневский не переставая шепчет, что всё позади и через час, Алина засыпает в его объятиях. И даже, когда девушка начинает тихо вздрагивать, ворочаясь во сне, Руневский мягко гладит её по волосам и новые кошмары не приходят. Наступает тишина и такой долгожданный покой, который они заслужили.