Невпопад

      Несмотря на поздний час, в кабинете почётного криминального авторитета Преображенского, был зажжён свет. Сам пожилой мужчина восседал за массивным дубовым столом, рыжеватого коньячного оттенка, и угрюмо смотрел на единственного надёжного человека в его окружении, кому он мог довериться. Точнее, доверить. Самое ценное в его жизни, не смотря на несметное состояние, огромную коллекцию произведений искусства, влиятельный статус и серьёзные связи. Дочь. — Ксения прилетает завтра утром. Так как меня она ни видеть, ни слышать не желает, то я прошу тебя встретить её. Насколько я помню, вы были довольно близки, поэтому может хоть тебя она послушает. На то, что согласится приехать в родной дом и поговорить со мной даже не рассчитываю, но может осознает степень серьёзности ситуации и согласится на твою защиту. — сидящий напротив него Масленников невесело усмехнулся и озадаченно опустил голову. — Естественно, я поговорю с ней и попытаюсь до неё достучаться, Михаил Борисович. — тяжело вздохнул и посмотрел на ныне партнёра по бизнесу, а в прошлом наставника и учителя, в упор. — Но, зная Ксюшу, нужно продумать обеспечение её безопасности при том условии, что не с вами, не со мной она особо общаться не будет.       Если быть максимально откровенным, то брюнет был уверен, что она сделает всё возможное, чтобы никак не взаимодействовать с ними. Начиная с её крайне негативных взглядов на род их деятельности, скажем так, и заканчивая напряжёнными отношениями с отцом, да в пух и прах разрушенными отношениями с ним. — Ты должен объяснить ей, что её жизнь под реальной угрозой. Передашь, что круглосуточная охрана на расстоянии по любому будет с ней, начиная от самого момента приземления, но пусть не глупит и согласится на личную охрану. Всё очень опасно, очень! — последние слова Преображенский буквально прорычал, стукнув кулаком по столу.       Эмоции, что он старался держать под контролем, всё-таки прорывались — его захлёстывал гнев от безрассудного своенравия дочери, не понимающей происходящего и не дающей ему возможности объяснить, и отчаяние от положения, в которое попал. Но переживал он не за себя. За неё. За то, что в нынешних обстоятельствах не сможет её защитить. — Дима. — посмотрев ему прямо в глаза, он произнёс: — Я всегда относился к тебе как к родному сыну, и ты это прекрасно знаешь. Что бы не случилось, пообещай мне, что не дашь её в обиду и она не пострадает.       Масленников аж вскинулся, слегка поддавшись вперёд. — Михаил Борисович, обижаете. Вы же знаете… — Знаю. Поэтому ты здесь и поэтому мы ведём этот разговор. — он сложил пальцы «домиком», по-отечески строго буквально сверля мужчину. — Я даю вам слово, что никому не позволю ей навредить. — чётко прочеканил брюнет, стоически выдерживая тяжёлый взгляд собеседника. — Ксюша будет жива, цела и невредима.       Преображенский кивнул, наконец услышав то, что хотел, и облегчённо откинулся на спинку кресла. Прочие проблемы и даже угроза собственной жизни волновали его сильно меньше. На некоторое время в помещении воцарилось молчание. Каждый был погружён в свои собственные, отнюдь не радостные размышления о настоящем и самом ближайшем будущем. Первым заговорил Дима. — Но, а вы? Неужели ничего нельзя поделать? — Шансы очень маленькие, но есть. Адвокаты этим занимаются. — Я вообще не понимаю, почему они начали под вас копать. У нас же с ними всё улажено. — недоумевал мужчина, но старик лишь усмехнулся. — Для кого-то из верхушек я стал костью в горле. А может отличным поводом для очередной награды и поощрения начальства. Вот этому Чернецу и позволили работать по мне.       Масленников заскрежетал зубами, снова опуская голову, и через минуту хрипловато проговорил: — Слышал про него. Типичный герой сериалов про крутых ментов с телевизора. Даже не знал, что такие действительно существуют. — брюнет издал кислый смешок. — Существуют, Дима, ещё как существуют. Чтобы отравлять нам жизнь. И к сожалению, порой у них это получается.