j u l e s

      Джулс снится ему с четверга на пятницу, как вещий сон. У неё холодные длинные пальцы в блёстках, прыгают по его горячим скулам, словно лапки ледяной бабочки. Джулс нависает над ним светлоликой прекрасной девой с картин Боттичелли, святой, пришедшей проводить его в рай. Она множится в его сонных глазах, окантованная чистым золотом, его личный иконостас. У неё, почему-то, несколько пар глаз. И губы размазались в гипнотическую иллюзию.       — Как мне звать тебя? Нейт? Или Тайлер? А может, лучше «ShyGuy»? — Джулс сипло смеётся, и её добрый смех отбивается эхом от стен сна, пустив по позвонкам тёплую дрожь.       Множественные Джулс улыбаются, многочисленные Джулс целуют его в щёки и губы. Рот её тонкий, розовый, сладкий до дурмана. Он чувствует её каждой клеточкой тела и видит невыносимо близко, такую счастливую и живую. Даже во снах так точно не бывает; Нейт уверен что обдолбан, и это всё — его больная галлюцинация. Джулс хихикает и обнимает его за шею, утыкаясь носом в голую грудь.       — Давай уедем отсюда. Навсегда. В Лос-Анджелес или Вегас. Я буду ходить в школу дизайна, а ты вести бизнес отца. Жизнь наладится и перестанет казаться бесконечным кошмаром, ведь мы оба заслужили немного счастья, Нейт.       Он еле разлепляет губы, желая сказать, что да, конечно, всё так и будет, потому что он этого хочет, на самом деле хочет. Он ни с кем этого не хотел так остро, как с Джулс: вплетать пальцы в её тонкокостные ладони и слушать, как она дышит ему куда-то под сердце. Но потом ангельский образ сменяется лицом Кэла; отец вцепляется в плечи Джулс и срывает с неё бельё; Джулс кричит и зовёт Нейта на помощь. И тогда Нейт тоже орёт во всё горло, просыпается в холодном поту и нагло расталкивает сопящую рядом Кэсс.       — Боже, Нейт, что случилось? Опять кошмар? Иди ко мне, эй, всё уже позади, всё хорошо, всё нормально…       Кэсси испуганно обнимает его и баюкает на пышной груди. Говард — идеальная, вылепленная специально для него Галатея, как он всегда и хотел, но только вот её пальцы — горячие и не те, губы пухлые и другие, и она чересчур настоящая. Нейт рычит, спихивает её на подушку и вжимает в простыню. Он её не знает, не видит, не понимает; кто это такая; где Джулс; всё не то, не то, не то…       — Вернись ко мне, слышала?! Вернись ко мне! Я убью этого подонка, я это сделаю, только вернись ко мне!       — Нейт, перестань, мне больно! Нейт!       Кэсси что-то возмущённо повизгивает и пытается вырваться, но Нейт игнорирует её протесты и рвёт с неё кружевные трусы. Он втрахивает Кэсси в постель глубоко и больно.       Он представляет Джулс.       Джулс.       Джулс Вон.       Кэсси другая, слишком румяная и пышная, точно тесто, и так же податливо мнётся под его руками. А у Джулс — светло-русые волосы, заплетённые в хвостики оданго. Угловатое мягкое тело цвета слоновой кости. Большой ровный нос и умные, проницательные глаза. Непропорциональная вся, неправильная. Непокорная и родная. Джулс Вон.       Она действительно лучше чем фентанил. Лучше оголтелых тренировок в фитнес клубе по годичному абонементу. Лучше протеинового батончика. Она лучше любой его подружки и лучше вина. Джулс.       Джулсджулсджулс.       Нейт не спит до утра и бьётся головой о кафель в душевой кабине, чтобы согнать из головы картину того, как собственные обнимавшие Джулс руки сменились руками отца. Мать, скорее всего, слышит, но слишком пьяна и расстроена, чтобы прийти и спросить; Кэсси рыдает в спальной, оплакивая в очередной раз сломанную сказку о любви; брат дрочит на извращённую порнуху в ноутбуке; а Нейт сходит с ума.       Все в этом доме заняты делом.       Пьеса своего рода катарсис, она окончательно выводит его из колеи. Не потому, что Лекси гомофобно высмеяла его тренировки, а потому что людей так много, Джулс так близко, но её не достать из-за всей этой фигни с отцом. Ещё Кэсси — раздражает до белых глаз, Мэдди — знающе ухмыляется, Ру Беннет — поглядывает на Джулс с влюблённой тоской. Нейт ненавидит эту конченную наркоманку, ведь она не имеет никакого права пялиться на Джулс Вон после всего, что с ней приключилось. Джулс заслуживает лучшего.       Кого?       Может, того торчка с татухами на лице? Или всё же Ру? Нейта?       Он злится на Кэла из-за того, что тот лишил семью последней надежды на адекватное существование. Злится и на себя, и впервые его гнев не направлен на того, кого он любит. Возможно, поэтому он убеждается с каким-то упадническим смирением — на сей раз всё по другому. Он не сможет подчинить Джулс, как Мэдди или Кэсси, он и не хочет — впрочем, Вон и не из тех, кого можно прогнуть, Нейт хорошо помнит её обезумевший вид в их первую встречу, когда она полоснула себя ножом и заявила, что неуязвима. И эта природная неуязвимость течёт в ней вместо крови в сосудах лица, окрашивая худые щёки в очаровательный румянец всякий раз, стоит им случайно встретиться в школьном коридоре. Нейту льстит её реакция — у них общие секреты. Такие, каких не было ни с кем. С ней всё иначе, реальнее, она не дешёвая реплика, как Кэсси, не идея об идеальной жене, как Мэдди. Она… Просто Джулс.       Необъяснимое помешательство. Заноза в заднице. Подруга его бывшей. Девчонка из порно-видео его отца. Нейт чувствует, как остро пульсирует в голове. Имя.       Джулсджулсджулс.       Безумие обретает более складную форму в тот момент, когда он отдаёт ей диск и вслух признаётся, что всё было по-настоящему — переписки, секреты и шутки. Он знает, что это так.       Джулс кивает и отвечает тем же.       Нейт рассматривает своё безумие во снах, оно — чувство к ней — светлое и цветущее, точно проросший из-под сугроба подснежник. Это больше не одержимая жажда контролировать — желание оберечь и защитить. И когда он отдал ей диск, он не думал об отце и его бизнесе. Нейту категорически не хотелось, чтобы пострадала Джулс; он хотел, чтобы она сама сделала этот выбор. Кэсси и Мэдди он заставлял делать так, как велел сам.       Порой он осмеливался представить, что случится, если один из его снов сбудется. Он заберёт её в Лос-Анджелес и снимет квартиру в старом кирпичном районе. Она заставит там всё книгами и рисунками, заляпает их постель красками, нарисует флаг транс-соо на стене и скупит с последней зарплаты бесчисленное количество бисерных браслетов. Это не будет фальшивой игрой в принимаемую обществом семью, это будет жизнью. Такой, о которой он никогда ещё не мечтал, но которую мог бы попробовать.       Однако Джулс отделяет от него пропасть в виде ситуации с Кэлом и отвратительных поступков Нейта. Страх собственного «я» в том числе. Потому он лишь пытливо пялится на неё поверх голов зрителей пьесы, сжимает в кулак дрожащие пальцы и с нетерпением ждёт вечера четверга.       С ночи на утро пятницы. Она явится вновь, как ангел-хранитель. Джулс Вон. Сперва будут гадкие цветастые образы, морда Кэла, трупы бабочек и пчёл, слипшихся в кашу на дне банки с мёдом, будут его сдохшие детские надежды и кадры порно-хроник отца, но это не важно. Всё это может отправиться к хуям, пока он ждёт Джулс.       Джулс поднимает вдруг глаза и оглядывается на Ру. Нет. На Нейта. Тонкие губы растягиваются в печальной улыбке.       Он отчего-то уверен, что дождётся.