Уберу всю кровь за тобой

      Кровь все еще продолжала стекать по руке на ковер. Ушли все, кроме Карлайла. Несмотря на то, что он долгое время работал врачом и дольше остальных держался на диете, испуганная Джаспером до состояния ступора Белла не переставала видеть в лице старшего Каллена угрозу для жизни. Он вампир — такой же, как они все. Стоит ему только захотеть, и никто больше не увидит тихую дочь шефа полиции. Карлайл обладал некоторым преимуществом перед остальными членами семьи: безоговорочным авторитетом, позволявшим ему безнаказанно сделать все, что ему придет в голову.       Выпить из нее жизнь самым грязным и насильственным способом.       Обратить в такое же чудовище.       Или обработать рану и успокоить ее.       Какое бы решение Карлайл ни принял, Белла была в состоянии только подчиниться.       Он аккуратно усадил ее за стол и сел рядом, приготовленный вытаскивать осколки из руки.       — Весь ужас позади. У тебя есть все права бояться меня, но я здесь только для того, чтобы помочь тебе. Если, конечно, ты позволишь.       Белла положила руку на стол перед Карлайлом и расслабила ее. Свон посмотрела на его лицо и не увидела даже проблеска желания укусить.       С каждым кусочком стекла, который он доставал из нее, с каждой подтираемой салфеткой каплей крови доверие Беллы к Карлайлу безвозвратно закреплялось. Он не просто совершал манипуляции на автоматизме, но делал это с заботой. С той бесконечно нежной, чистой любовью, которую Белла не улавливала в Эдварде. Это читалось во взгляде, которым он одаривал ее, пока проверял общее состояние, в безмятежном выражении лица, в плавности движений руки с пинцетом. Страх улетучился.       Она почувствовала от вампира такое тепло, какого не ощущала от большинства окружающих людей. Он спрятал своего внутреннего монстра и воспользовался своей властью самым гуманным образом. Сидя рядом с Карлайлом, Белла будто находилась у согревающего огня и подставляла ладони без возможности обжечься.       В полутемной комнате стояла тишина. От холодных пальцев врача, удерживающих подрагивающую руку Беллы, боль стихала. Им обоим было комфортно в обществе друг друга, и кто-либо внезапно вошедший мог нарушить атмосферу.       Даже Эдвард? Особенно Эдвард.       С каждой минутой она становилась все интимнее.       Чем глубже он залезал в порез, тем больше она была готова рассказать ему о себе. О чем Белла даже матери боялась сказать по телефону. Их положение рядом вдруг оказалось таким естественным, будто чем-то самим разумеющимся. В такие моменты хочется, чтобы время остановилось или закольцевалось в петлю, лишь бы не приближало к концу минуту этого тихого, разрывающего от своей силы счастья.       Место родимого пятна Беллы начало покалывать.       — Ты не мог бы взглянуть на мою шею сзади? Может, в воротнике рубашки что-то торчит и раздражает?       — Я посмотрю, как закончу с рукой.       — Это становится невыносимым, — Свон сморщилась и высоко задрала голову. — Меня будто протыкают иголками.       Карлайл отложил пинцет, снял перчатки и подошел со спины к Белле. Двумя руками он подхватил ее волосы, посмотрел на шею и улыбнулся.       — Здесь нет никакого раздражения, рубашка ни при чем. Только очаровательная черная змея. Недавно набила татуировку?       — Вовсе нет! Ты можешь ее сфотографировать?       Карлайл достал телефон, сделал снимок и показал девушке. Шипящая змея показывала свои ядовитые зубы, высоко подняв голову над свернутым в кольца хвостом.       — Значит, совсем недавно ты нашла родственную душу. Поздравляю.       Змея. У Эдварда черная вдова. У Джейкоба лунный месяц. У Элис и Джаспера бабочки. У Розали пиранья. Эсми недавно ей показывала сову на плече. Неизвестными оставались Эммет и Карлайл. С первым Белла даже не чувствовала себя комфортно. У Карлайла Свон ожидала когда-нибудь увидеть такую же сову, как у его жены.       Пока Белла раздумывала над своим вопросом, Карлайл успел помыть руки, надеть новые перчатки и приступить к незаконченной работе.       Свон невзначай подняла на него глаза и увидела, что кардиган теперь оказался застегнутым. Но ведь вампиры не мерзнут.       — А это может быть человек… которого я не люблю?       — Кто угодно.       — Даже ты?       Карлайл грустно посмотрел на Беллу, проигнорировав ее вопрос.       — Почему ты сейчас застегнул кардиган?       — Чтобы не засмущать тебя таким же рисунком.       Это заставило ее замолчать. Карлайл услышал, как сердце Беллы вновь начало биться быстрее.       — Покажи мне. Умоляю тебя, не заставляй меня вариться в своих мыслях!       — Пообещай, что успокоишься после этого.       — Клянусь.       Карлайл расстегнул кардиган и снял его. Сквозь белую футболку просвечивалась такая же змея. Ярко-красная, она покрывала всю левую грудь.       — Такие обстоятельства не обязывают нас быть любовниками. Это немного другое.       Белла глубоко вдохнула и приготовилась слушать. Она старалась успокоить себя и вникнуть в слова старшего Каллена. Карлайл начал накладывать повязку.       — Факт того, что мы с Эсми больше подходим к другим людям, не мешает нам любить друг друга. Душевное родство дает полное понимание. Ты дополнишь меня, а я тебя. Я буду на твоей стороне при любом решении, которое ты примешь. Но мое сердце принадлежит моей жене, твое — Эдварду. Любовь состоит не только из пресловутой искорки. Это труд, и он не равноценен такой прирожденной совместимости. Возможно, если бы мы встретились при других условиях и сошлись, то были бы счастливее.       Здесь Карлайл замолчал на несколько секунд, то ли от осознания серьезности ситуации, то ли от старания подобрать нужные слова.       — Нам с тобой было бы легче протоптать дорожку, над которой мы работали с Эсми. Однако я уже сделал это с ней, а ты с Эдвардом. Понимаешь, о чем я?       — Понимаю.

«Что мы потеряли решающий момент».

      Карлайл закрепил бинт, погладил большим пальцем ее руку, снял перчатки и встал со стула.       — Ты можешь прийти ко мне и рассчитывать на помощь.       Он обнял Беллу, позволив ей положить голову себе на грудь. От этого она заболела еще сильнее, но Карлайл не подал вида.       Он физически чувствовал, как их тянет друг к другу. С удержанием жажды было проще.

«Я буду любить тебя сильнее, чем Эдвард, и мне не придется доказывать это, соревнуясь с ним».

      — Помни о том, что я всегда рядом.

«В любой битве за тебя, на твоей свадьбе, при родах, и при твоем первом убийстве. Что бы ни случилось, я никуда не уйду и уберу за тобой всю кровь, даже если она не будет твоей».