Лучшая дочь
1 апреля 2023 г. в 23:00
Примечания:
В КЯВТП 2023-й, Барни примерно года три воспитывает дочь, и по-прежнему гордый и счастливый отец. Обитает где-то в пригороде. И да, лечится.
Хотя сами сцены с Барни мне понравились, но лечение электрошокером поначалу оставило у меня неоднозначное впечатление. Зато я написала этот драббл. И он тоже может оставить неоднозначное впечатление, наверное.
Решиться менять свою жизнь — нелегко, но, чтобы и впрямь изменить ее, нужно приложить очень много усилий.
Став отцом, Барни понял: пора отказаться от жизни плейбоя — на этот раз по-настоящему и без возврата. Но зависимость была подчас куда сильнее его.
Когда Элли проводила дни с мамой, Барни неумолимо тянуло обратно к старому. И сопротивляться было почти нереально.
Кроме того, он и сам порой не замечал, как непристойности с легкостью слетали с языка. Нет, Барни вовсе не хотел учить дочь плохому, но как избавиться от того, что наполняло жизнь годами?
Через десять месяцев с рождения Элли он признал, что не исправится сам, и так на его ноге оказался аппарат электрошоковой терапии. Пусть неприятно и больно, но отрезвляюще. И это не давало скатиться обратно.
Но Барни сразу очень ясно осознал: такое лечение явно не для глаз маленького ребенка. Люси убеждала: нужно будет рассказать и подготовить Элли. Но он все время откладывал — не хотел вмешивать свою малышку в отвратительные проблемы, не хотел пугать и травмировать. И в глубине души надеялся, что она никогда не увидит.
Но это случилось как раз перед третьим днем рождения Элли. Они гуляли втроем с ее матерью по Центральному парку. Барни не собирался произносить слова из запретного списка. Речь вообще шла о щенке Элли, которого они не стали брать с собой. И Барни ей сказал: «В городе его бы все равно пришлось выгуливать на коротком поводке». А АЭШ долбанул очередным разрядом.
И сейчас Барни сидел на лавке, закрыв лицо руками. Ему было больно думать о полных ужаса глазах дочери. Наверное, и впрямь стоило объяснить ей заранее.
Но что дальше?
Он выдохнул и отнял руки от лица.
Элли обнаружилась на соседней скамейке. Люси сидела перед ней на корточках, держала за руки, пыталась успокоить и, вероятно, убедить, что всё в порядке. Барни со своего места не слышал, что именно та говорила, но не мог не заметить дрожащие плечи и напряженную фигурку дочери.
У него сжалось сердце — от жалости к ней и от презрения к себе. Как бы он хотел быть нормальным отцом — таким, как Маршалл или Тед. Может, когда-нибудь получится. Но Барни перепуганной Элли был нужен сейчас. Ведь не скинешь же все на ее маму.
И он, не вполне представляя, что скажет или сделает, медленно направился к ним.
Люси поднялась и со вздохом тихо сказала:
— Знаешь, Барни, я очень ценю твои старания исправиться, но это…
— Я понимаю, Лу, — кивнул он ей. Потом осторожно сел рядом с дочерью и спросил:
— Я очень напугал тебя, малышка? Прости, я не должен был…
Голубые глаза Элли — совсем-совсем такие же, как у него самого, — еще блестели от слез. Барни было странно видеть ее столь необычно притихшей, и он продолжил:
— Но это не так страшно, как кажется. Это такое лечение. Потому что хочу быть с тобой, заботиться о тебе, играть с тобой и…
— Папочке было очень больно? — спросила она.
— Нет, вовсе нет, — соврал он, — не волнуйся об этом.
Но Элли сначала погладила тыльную сторону его ладони, а потом встала на ноги и поцеловала его в лоб — так же, как сам Барни часто целовал ее.
— Чтобы было не больно, — добавила она.
Он, с нежностью глядя на нее, грустно улыбнулся. Затем крепко прижал ее к себе.
— Папа очень-очень любит тебя. Ты самая лучшая девочка.
Ради нее, ее спокойствия, благополучия и счастья — сколько бы ни потребовалось усилий, чтобы изменить свою жизнь, Барни был готов их приложить.