***
Робин долго сидела на той самой скамейке в Центральном парке, где два года назад прощалась со своими воображаемыми детьми. Своими и Барни. А теперь ей предстояло прощаться с чем-то еще. Или кем-то? Нет-нет-нет. Это был невозможный выбор. Робин давно мечтала об этой должности, именно такой она хотела видеть свою жизнь — полной новизны и важных событий. А еще это предложение словно доказывало, что вся ее упорная работа имела смысл, что она достигла какого-то уровня. А какие перспективы перед ней открывались… Даже голова шла кругом. Кроме того, Робин боялась отказаться и потерять все. Что если с Барни не выйдет? Что если все закончится, как в первый раз? Хотя нет, он очень старался. Робин подчас даже не верилось, что ее можно так любить. Не то чтобы любовь лишала его недостатков, но он не переставал пытаться стать лучшим мужем. Барни и так почти не предъявлял к ней требований, она могла быть собой и могла делать, что хотела. И, наверное, эгоистично было бы выбрать карьеру, не говоря уже о том, что Робин не представляла свою жизнь без него. Одним словом все получалось как всегда — либо личная жизнь, либо работа. Сколько раз она сталкивалась с этим! Барни едва ли не единственному нравилась ее целеустремленность. Но Робин не сомневалась — сейчас даже он не примет ее выбор в пользу карьеры. Она допила гоголь-моголь и выбросила коробку. Потом решила все отложить до завтра — возможно, новый день принесет верный ответ. А пока ей хотелось пожить с этой возможностью своего повышения. Робин глянула на телефон и обнаружила несколько пропущенных вызовов от Барни. Давно пришло время возвращаться. Она перезвонила ему, но ничего не сказала. Сейчас Робин меньше всего хотела обсуждать это все с ним.***
Уже дома она увидела на столе бутылку шампанского, зажженные свечи и несколько букетов красных роз по комнате. Ну и встретил ее поцелуем категорически довольный Барни. — Откуда ты… — пробормотала Робин, никак не ожидавшая, что он в курсе. — Но, подожди, я… То есть мы ведь еще не решили и даже не обсудили. — Обсуждать? Годовщина помолвки, конечно, клево. Но я, если честно, отнюдь не разговорами отмечать собирался. Да и ужин остыл, знаешь ли. — О. — Робин с досады закусила губу: дата вылетела у нее из головы. — Ничего себе, мы уже год снова вместе? Да, это и вправду клево, — согласилась она и с нежностью погладила его по щеке. — Какой же ты все-таки милый. — Так и знал, что ты забыла. Тогда о чем ты начала говорить? Она вздохнула, потом оглядела праздничную комнату и предложила: — Давай лучше отметим, а остальное подождет. И, смотря сейчас на него, склонилась к мысли отказаться от повышения и просто наслаждаться жизнью с Барни, как и раньше. Он и их легенд-брак были ей слишком дороги. Робин мысленно махнула рукой на все проблемы и поцеловала его.***
А после Барни, довольно улыбаясь, уселся на диван в гостиной и заметил: — Жаль, что не получилось по разу за каждый месяц. — За каждые два — тоже прекрасно, Барни. — Да, мы клевые. Но ведь всегда надо стремиться к большему? — тут он словно задумался и вдруг спросил: — Но, слушай, а что ты хотела мне рассказать? И так Робин вернулась к своей — вернее их — дилемме. Урчание в животе напомнило о недоеденном ужине. Она отправила остатки паэльи в микроволновку. И пока еда разогревалась, Робин изложила все и добавила: — Я пока не ответила, но… Но я не могу соглашаться, верно? Это же постоянные поездки по всему миру. — Если бы ты не была замужем, ты бы сомневалась? — пристально глядя на нее, спросил Барни. — Конечно, нет, — признала она и села рядом с ним. — Но смысл в этих «если бы»? Барни помотал головой, а потом сказал: — Ты больше всех достойна этого. Глупо упускать такую возможность. У Робин всегда захватывало дух от этой нежности и восхищения в его голосе и во взгляде, когда он говорил нечто подобное. Она растроганно улыбнулась. Каким он иногда мог быть милым. А еще он верил в нее так, как она сама в себя никогда не верила. — То есть ты хочешь, чтобы я ездила? — Я не могу за тебя решить, но, наверное, ты будешь счастлива, только если согласишься, так? — спросил он. И, конечно, был прав. Если бы она могла отказаться от повышения, то уже бы сделала это. В глубине души она знала, что поедет. Но ее останавливало то, что они с Барни останутся в подвешенном состоянии. — Когда, ты говоришь, тебе нужно начинать? — задумчиво спросил он. — Через две недели. Она не винила Барни — он поддерживал ее мечты, и это было круто и, наверное, даже самоотверженно. Но Робин ждала, что он будет против ее поездок, раз на кону стояло их будущее. Будущее… Ее постоянное отсутствие стало бы проблемой в браке с кем угодно, но тут… Она боялась оставлять его одного. Ведь понятно же, чем это закончится рано или поздно (и, зная Барни, скорее рано) — охотой на новых красоток в баре. Вероятно, она была несправедлива к нему, но не могла избавиться от этого страха. Робин с горечью вспомнила, как они представляли себя вместе шестьдесят лет спустя, а в итоге все катится к финалу куда раньше. Потому что сейчас практически начало конца. Работа или личная жизнь… Эта дилемма никогда не имела решения. — А ты что собираешься тогда делать? — спросила она. — Робин, я не могу уволиться сейчас, — развел он руками. — Как минимум месяц, чтобы все закончить. Или полтора? Нет, за месяц управлюсь. А потом можем ездить вместе. И знаешь, это будет леген — подожди-подожди — дарно! Это будут просто легендарные путешествия! — Что? — удивленно спросила она, потому что в эту сторону даже не смотрела. — Стой. Ты… ты сейчас вообще серьезно? Ты хочешь поехать со мной? Но, Барни, такая жизнь сложнее, чем кажется. Я даже не могу просить тебя все бросить. И потом, ты же терпеть не можешь другие страны. — Это да, — скривился он. — Они, в большинстве своем, полный отстой. Но я люблю тебя и не хочу заставлять выбирать. Робин в растерянности глядела на него. Сколько раз он за время помолвки и брака удивлял ее, пока она ждала от него худшего? Но сейчас он превзошел самого себя. Робин даже не верилось, что все это на самом деле. Что мечты могут вот так исполниться. Что ей не нужно выбирать. Что Барни — ее самый родной человек — останется рядом, пусть она и упертая карьеристка. Робин уткнулась лицом ему в плечо, пряча растроганные слезы. А потом крепко обняла его. Зря она сомневалась. — Я даже не знаю, что сказать, настолько это потрясающе, Барни, — сказала она через пару минут. — Я так люблю тебя. Но… Ты и вправду этого хочешь? Тебе придется уволиться, уехать с родины, оставить привычную жизнь и ждать меня в гостиницах. Отказаться от столького? Даже большая часть твоих костюмов останется висеть в шкафу. — Хм, костюмы, — задумался Барни, и, казалось, что этот аргумент был для него едва ли не более весомым, чем все остальное. Но потом он помотал головой и сказал: — Робин, я не хочу отказываться от тебя.